Скальпель для шейха

— Госпиталь.

— Ты поможешь мне?

И хотела бы. И рада бы. Я отрицательно и горько покачала головой.

— Это не в моих силах.

— Нам нужно домой. Домой.

Он безмолвно зарыдал, немного продышался, справился с первыми эмоциями. Прямо на глазах было видно, как у него начинается бред помилования. Он решил, что его кто-нибудь спасет, совершенно не осознавая, что это временное просветление. Через несколько часов, может быть, день, он снова впадет в психоз.

— Что там произошло? — спрашивала для себя, понимая, что вряд ли это чем-то поможет следствию. Но мне требовалось знать. Нужно.

— Я убил её, потому что хотел Галиба, — его шепот оказался едва слышен, задавлен чувством вины, ужасом содеянного.

— Ведь она его тоже хотела. Когда он, — быстрый исподлобья вороватый взгляд, — трахал меня, я слетел с катушек. Хотел еще и еще и еще. Он — центр мира. Я влюбился. Я — это он.

Он замолк на секунду, качая головой, видимо, поражаясь самому себе, а затем продолжил.

— Я не могу смотреть в зеркало, хочу видеть только его. В голове мысль — бьет и бьет: что с ним? Я должен быть всем для него. Им. Сделаю всё для этого. Растворюсь в нем.

Взрослый мужик начал давиться слезами, которые скатывались с небритых щек, капая на смирительную рубашку. Поднял испуганные, бедолаги глаза и, кажется, хотел рассмеяться, но внутренне сорвался и дернулся всем телом. Ему перекосило лицо.

— Он трахает в жопу, насилует, а мне всё равно. Понимаешь? Я больше не принадлежу себе. Сделаю всё, всё, что хочет. Абсолютно. Только бы он был счастлив, разве не прекрасно? И я как будто…

— Кто-то другой, — закончила я, чувствуя, как у самой слезы подступают к горлу. — Ты что принимал внутрь? Напитки, таблетки, еду?

44-1

— О-о-о, ты понимаешь, — он снова скорчился в гримасе от душевной боли. — Хочу быть с ним. Отдать всё, что есть. А у меня ничего. Только сам. Я готов пожертвовать всем.

— Отдать любой орган? — холодно подсказала я, вспомнив слова рыжей девушки с ночной автотрассы под Улан-Удэ.

— Дааа, это было бы чудесно! Любой! Кровь. Всё, что можно. Представь, в нем бьется мое сердце! Ты поможешь нам?

По щекам текли слезы от одухотворенного вида съехавшего с катушек мужа, от его жуткого воодушевления. Горло схватило от спазмов.

— Это конец, — резюмировала я, не в силах сказать что-то еще.

Ему впервые удалось ухмыльнуться. Он откинулся назад, перестав качаться туда-сюда.

— Разве это имеет значение? Он — любовь всей жизни. Не жалко.

— Ты сам стал его любовником?

— Сам. Сначала не хотел, а потом… М-м-м, блаженство, плаваешь в море кайфа и хорошооо. Ничего не имеет значения, только он, ты и секс. А без него плохо, без него ломка. А-а-а-а-а, я кончу, кончу от мыслей…

Он характерно и часто задышал, высунув язык. Мне стало не по себе от услышанного.

– Почему ты порезал себя?

Он замолчал, смотря на неё несколько свысока, но с доверием.

– Не понимаешь? Хорошо то, что приятно ЕМУ.

– А меня ты любишь?

– Н-е-е-т, – скучающий разочарованный взгляд в сторону.

Я горестно вздохнула, покачала головой, не в силах продолжить разговор, смахивая слезы. Без подготовки погрузила его в полусон. Пока он находился в психозе, ему грозила только психиатрическая клиника. Выведи я его на более длительный срок – пожизненное заключение в одной из тюрем. Психоз же разрушал жизненные центры, и неизвестно, сколько он протянет, прежде чем полностью лишится разума.

Все вместе указывало на начавшийся процесс деградации. Скоро наступит коллапс личности и полное погружение в безумие. А это означало, что ему кто-то помог.

Я вышла из центра расстроенная и подавленная. Через час позвонила Мэри и назвала адрес в престижном районе.

Я нашла дом, но так и не решилась позвонить в дверь, трусливо расположившись в дорогом кафе напротив, приткнувшемся на углу.

Несмотря на поздний вечер, я заказала кофе с пирожным и, медленно потягивая напиток, отходила от встречи с мужем, от тяжелого, пропитанного горем дня.

Я даже признала идею пойти в гости к Галибу такой же бредовой, как и слова Андрея. Мало ли что говорил Мэдокс. Человек в ярости не контролирует себя, а ему очень хотелось напугать и унизить. Но если моя догадка верна, то Руфус дружил с Галибом, а тот, в свою очередь, нашёл Полину или кто-то помог её найти. Но это лишь догадки…

Я собралась рассчитаться и уже готовилась встать и уйти, как в свете вечерних фонарей увидела открывающуюся дверь в доме. Из неё вышел мужчина. Одетый в кожаные штаны и футболку, с прытью молодого юноши, Галиб сбежал со ступенек крыльца. Подъехала девушка на спортивной машине. Тот легко перепрыгнул дверцу, не открывая, поцеловал спутницу, и они укатили.

Честно, пару минут я пыталась подобрать челюсть со стола. Я только что видела того, кто чуть не убил меня в Новосибирске. Мне сказали, что его поймали, посадили, и я в безопасности. А прыгать в машины и бегать по лестницам... Медленно и верно я начала ощущать, как схожу с ума, оседая обратно на стул.

Выходит, не лгал Мэдокс. Как он там говорил? Я ничего не знаю «о них». О ком «о них»? О пациентах? Почему он считал, что я должна сдохнуть? Он не говорил, что убьет, нет, он обещал и рассказывал, что он сделает после моей смерти.

А Габиб? Его никто не зашивал, потому что никто не увечил. То, что говорила полиция, — всё ложь! Одна сплошная большая фикция!

Мысли не хотели никак упорядочиваться, хаотично неслись, смешиваясь воедино с обрывками воспоминаний, ощущений и переживаний последних дней.

Каким-то образом возможный секс с Брицкригом теперь казался связанным и с Андреем, и с Галибом, и с Мэдоксом. И не только тем, что последний работал на Марса, а тем, что слова Мэдокса удивительным образом походили на состояние Андрея. Те же бред и одержимость. Мрачное предчувствие разливалось по телу, сковывая страхом, парализуя мышление, не давая ухватиться за нужную мысль.

Какая между ними связь? Я запуталась. За короткий срок случилось столько всего. С каждой секундой становилось страшнее. Что ещё могло случиться, чтобы моя жизнь рухнула в конец и погребла под собой окончательно? Что именно?

— Детектив Смит, отдел специальных расследований.

Звонко подвинула чашку с блюдцем и жестом пригласила его присесть. Да, знакомились же вчера. Подобралась внутренне, выпрямила спину, пересобрала в простой пучок светлые локоны.

— Что вам нужно? — спросила немного гнусавым голосом, свидетельствующим, что недавно были причины для слёз.