Скандальная история старой девы

Она всхлипывает ещё раз, но уже чуть тише. Постепенно её дыхание выравнивается.

Когда Есения наконец отстраняется, глаза у неё красные, но в них есть что-то новое – надежда.

– Орм хороший. Он держит слово. Если пообещал, сделает всё, чтобы ты и твоя сестра были в безопасности, – уверенно говорю я. – Он из другого теста, не такой, как наши мужчины.

Еся кивает, сжимая мои руки в своих.

– Спасибо тебе, Анна. Если бы не ты... я бы никогда не решилась поднять головы. Так бы и терпела побои Радика.

– Говорят, его казнят, – вспоминаю я. – Туда ему и дорога.

– Всё благодаря князю, если бы не он… Радик так бы и оставался безнаказанным.

Я пожимаю плечами, не желая хвалить или ругать Рагнара.

– Чего молчишь? – широко улыбается Есения, стирая с глаз слёзы. – Признай, что вас тянет друг к другу. Я видела, как он смотрел на тебя в день забастовки. Будто хотел сожрать. И ты на него смотрела. Он же кроме тебя никого не видит.

Я поднимаю с земли корзинку, опуская глаза. Есинины слова попадают прямо в самое уязвимое место.

Да, тянет.

Тянет, будто кто-то привязал нас невидимой нитью, и чем дальше я пытаюсь уйти, тем больнее её натяжение. Я нашла в себе силы признаться в этом, хоть и боялась даже подумать. Проклятая истинность, чтоб её!

Пока я ненавидела Рагнара, было проще. Но едва я смягчилась, едва позволила себе думать, что он не так уж и плох на свой – чисто драконий лад, так всё внутри меня и посыпалось.

Но вместе с этим притяжением живёт страх.

Страх не перед Рагнаром-драконом. А перед Рагнаром-человеком. Тем, кто однажды уже причинил мне боль. Тем, кто умеет быть жестоким, если сочтёт нужным.

Кто знает, вдруг завтра он снова решит, что со мной что-то не так?

Я берегу этот страх, держу перед собой как щит. Единственное оружие, которое ещё защищает моё сердце.

– Когда мы пошли на переговоры с Зоряной, Рагнар велел мне остаться, – медленно произношу я.

– Думаешь, я не заметила, что Зоряна вышла одна? Что-то между вами было, да? – возбуждённо шепчет Еся. – Он же тебе и сундуки присылал, и руну подарил, об этом все судачат. А ты всё чего-то ждёшь! Хватать надо такого мужика, тем более вы друг другу предназначены!

– Он меня поцеловал и едва не зашёл дальше, – я сглатываю, когда воспоминания о произошедшем проносятся перед глазами.

Тогда-то я и поняла, что моё дело плохо.

Я ждала, что Рагнар разозлится. Скажет, что я предала его, пошла против. Я ждала этого с упоением, хотела разрушить ту связь, что возникла между нами накануне вечером.

Но он просто сказал, что думал обо мне. Пусть и в том ключе, который смутил меня, но всё же. Он не упрекнул меня ни словом, ни делом, чем обескуражил.

И как только Рагнар коснулся меня, всё рухнуло.

Все мои разумные доводы и выстроенные внутри головы стены треснули и осыпались, словно гнилая древесина под ударами топора.

??????????????????????????Сначала это опьянило, а потом испугало до безумия. Мне показалось, я себе более не принадлежу.

Я чувствовала себя жалкой, ничтожной перед этой волной безумной силы, которая притянула нас друг к другу.

Я до сих пор виню себя, что на пару мгновений желала, чтобы дракон не останавливался. Чтобы забрал меня целиком, чтобы во мне не осталось ничего, подвластного сомнению.

Но страх перед тем, что может сделать Рагнар, стал моей защитой. Пока этот страх жив во мне, я смогу держать свою жизнь под контролем. Главное, больше не оставаться с драконом наедине. Нельзя снова совершать ошибки.

– Почему ты не хочешь дать ему шанс? – осторожно спрашивает Есения, комкая край тёплого платка.

– Потому что он уже однажды выжег мне метку и отказался от ребёнка.

В прошлой жизни меня уже предавал мужчина, который изначально не был достоин любви. Я не хочу снова наступать на те же грабли.

– Ты боишься его, Анна. Я вижу, – Еся смотрит на меня с пониманием. – Я тоже боюсь любить кого-то до жути. Но знаешь, иногда мы боимся не тех, кто действительно может причинить нам боль… а тех, кто способен подарить нам новую жизнь.

Она замолкает, закусывая губу.

Думаю, Есения говорит о нас обеих.

– Пора к Раде, – глухо говорю я. – Нужно отнести бульон. Теперь он точно остынет, придётся разогревать.

– Я с тобой! – оживляется Есения. – Прогулки полезны.

Мы выходим на дорогу и ступаем на пушистый снег, который скрипит под ногами.

Улицы в землях безмужних всегда немного пустынны по утрам – все ушли на работу и вокруг лишь серые дома, голые деревья, припорошенные снегом, да дым из труб.

Всё тихо, мирно. Словно никто не хочет будить этот застывший мир.

Еся идёт рядом, задумчиво перебирая в пальцах край своей шали. Ветер треплет её волосы, выбившиеся из-под чепца, а я крепче прижимаю к себе корзинку.

Хоть воздух и холодный, день сегодня на редкость погожий.

Вдруг я замечаю, что нам на встречу идёт старая дева. Её красное платье отлично видно среди блеклости зимы.

– Это же Зоряна, – почти сразу узнаю её я.

Мы с Есенией переглядываемся и ускоряем шаг, предчувствуя неладное.

– Анна! – Зоряна тоже ускоряет шаг.

Едва мы оказываемся рядом, как Зоряна принимается говорить:

– Я как раз к тебе шла. Всё случилось, как мы и думали. Князь прислал работать на фабрику своих воинов. А ещё всё-таки нашёл кого-то в городе. Значит, слухи о том, что на фабрике всё ещё проблемы скоро поползут и в Чернограде.

– Но они же не умеют работать на фабрике, – подмечает Еся. – Мне говорили, там нужно учиться, особенно, если дело касается обработки гибельника на железных машинах.