Скажи это Богу

Начинается настоящая катавасия. Вопрос: зачем нужен гарем русскому человеку по имени Степан Фомич? Соломон хренов...

(См. Приложение 9)

К окулисту или к оккультисту?

– Ну, жена дорогая, что скажешь?
– Профессор помешал суп серебряной ложкой. Он решил пообедать здесь, на кухне. В сложившейся с Тимой и Алиной ситуации ничего более конструктивного придумать не удалось. Возвращаться в кабинет? Он не готов.

Повариха, изумленная близким присутствием вечно недоступного босса, прижалась круглой спиной к кухонной стене и спрятала руки под фартук.

Жена принялась за суп, чтоб не отвечать мужу как можно дольше. Их чувства впервые разошлись так далеко. Муж в тяжелом шоке, а жена упоена, счастлива, удивлена - и все по одному пункту: Тима и ее здоровье.

– Василий, давай отдадим ее в какой-нибудь институт, она такая молодая, все еще наладится, - предположила жена.

– Рано, - уклончиво ответил Василий Моисеевич.
– Надо тщательно обследовать мозг, сделать многочисленные анализы. Вдруг все это случайно и временно?..

Жена ясно слышала в голосе профессора фальшь, но никак не могла ее интерпретировать. Слова разумные, как всегда. Но голос - будто клоун схватил ангину, - такое странное сравнение пришло ей.

На второе профессор спросил у поварихи тройное мороженое, чем вверг ее в транс: мороженое в доме держали только для Тимы.

– Василий, - озаренно сказала жена, - я хочу сама позаниматься с девочкой. Я смогу почувствовать ее. Сначала я испугалась, а сейчас все прошло. Даже новое вдохновение появилось, представь себе. Я вижу, что ты чем-то озадачен, но я-то не озадачена так, как ты. Разреши мне попробовать. А ты не хочешь пригласить окулиста? Не объяснять ничего, просто вызов на дом. Или сами сходим к нему, а?

– Позже, - ответил профессор, доедая мороженое.
– Сначала сами понаблюдаем. Окулист никуда не денется.

И подумал с горькой злобой, что впору приглашать оккультиста.

Он вернулся в кабинет и плюхнулся в рабочее кресло, обхватив голову мокрыми ладонями. Вдруг из соседней комнаты - там Тима!
– донеслась речь. Абракадабра какая-то, слова не разобрать. Профессор на цыпочках подошел к двери.

– Молодые олимпионики купили свежие ботиль?оны и агедонично принялись за ринотиллессоманию...
– ворковал очень чистый, приятный голос новородившейся Тимы.

"Что за диктант!" - и решив, что это продолжение хулиганств Алины, профессор без стука вошел в, так сказать, девичью.

Алины нигде не было. Помахивая ногами, на диване валялась Тима и чеканила невероятные фразы:

– По корту сухо хлюпают мячи, но ушастый полуеж не ест змей!

Руками она размахивала, как пьяный дирижер, старающийся с листа сыграть "Турангалилу".

Профессор уже устал холодеть, каменеть и вообще что-либо чувствовать. Сегодняшнее утро прошлось по его нервам асфальтовым катком с шипами. Выход искать все равно придется.

– Василий Моисеевич!
– позвала его Тима.

Профессор сел на диван рядом с девушкой, которая внезапно прекратила свою лингвистическую гимнастику, поправила блузку и скромно села рядом.

– Почему ты так назвала меня?
– спросил профессор.

– На вашем столе в кабинете лежат ваши визитные карточки.

– Откуда ты знаешь, что такое визитные карточки и что именно эти - мои?

– Я много раз видела эти предметы раньше, когда вы давали их посетителям.

– Я никогда не давал посетителям карточек в твоем присутствии.

– Иногда я могла видеть вас самовольно.
– На все вопросы Тима отвечала быстро и открыто.

Профессору понравилось начало беседы. Он вознадеялся, что сегодня удастся разобраться во всех этих превращениях вполне. Говорит - могла видеть, значит, пом?нит о своем былом даре?

– Тебе сейчас легко говорить, слышать, видеть?
– отважился он.

– Как и вам, - неосторожно ответила простодушная Тима, которую доктор вырастил уж никак не для обычного человеческого чувствования.

– А ты можешь сказать мне, что сейчас делает повариха?

– Нет, - удивилась девушка.
– Ее же нет в этой комнате!

– Тима!..
– простонал профессор.
– Посмотри внимательно, прошу тебя!

– Василий Моисеевич, отсюда не видно повариху!
– расстроилась Тима, почему-то мигом забывшая о визитных карточках.

– Ну хорошо, а ты слышишь... Ты что-нибудь слышишь?

– Вас. Машины на улице. Рыбка плещется в аквариуме. Под столом бегает паук...

– Откуда ты знаешь, что там именно машины и что рыбка - плещется? И особенно паук...

– Так, просто знаю. Откуда-то.

– А где твоя мама?

– Не знаю.

– А где твоя новая знакомая, с которой ты ловила рыбок в аквариуме?

– Алина?
– невинно уточнила Тима.

– Да...
– Профессор затаил дыхание.

– Ушла.

– Куда?

– Она не сказала.

– А ты не видишь ее сейчас?

– Ну нет же, конечно, нет!
– воскликнула Тима.

– Хорошо, не беспокойся. Скажи, ты помнишь, как ты провела вчерашний день и сегодняшнее утро?
– прямо спросил профессор.

– Вчера я весь день и ночь спала. А сегодня утром я проснулась. Сначала было очень больно, меня сдавило какой-то фиолетовой трубой, а потом вдруг отпустило, мне стало так легко, весело, только уши немного чесались, горло болело, в глазах что-то мелькало... А потом все неприятное ушло. Потом я принесла вам в кабинет кофе, потом играла с рыбками...

– Вот скажи про кофе: зачем? Почему ты решила, что меня и Алину надо угостить кофе?
– У профессора шевельнулась надежда, что хотя бы одно из сверхобычных чувств Тимы уцелело.

– Извините... Кофе захотелось мне. А потом я подумала, что нехорошо пить кофе в одиночку, поэтому я и вам сварила.

– Что такое нехорошо? Откуда ты взяла слово в одиночку? И как ты могла что-то сварить? Ты ничего этого не знала еще вчера!
– Профессор заговорил резко.
– А ты помнишь, как ходила в магазин?

– Я не могу ответить сразу на столько вопросов. Они такие разные...
– Тима задумчиво посмотрела в окно.
– Так хочется погулять в парке!

– В каком?
– поинтересовался профессор.