Скажи мне «нет», любимая

– Я знаю, где не скрипят рамы, – она, как всегда, побежала впереди. Уставшие воины короля проводили горожан равнодушными взглядами. – Только тебе придется меня подсадить. Наши уже все в замке, я уверена.

Стефан улыбнулся, вспомнив, как Лиззи залезла в окно и увидела, что он целуется с Эвой. Хорошо, что у нее не было с собой ружья. Иначе ему и Эвхении грозила бы смерть. Никакая магия «убийственного пальца» принцессе не помогла бы.

Когда заговорщики оказались в коридоре перед библиотекой и крадучись пошли вперед, из–за угла на них налетел кто–то, размахивающий чугунной сковородкой. Грузная женщина непременно ударила бы, если бы Стефан не назвал ее по имени.

– Грета! Это я!

– Ох, милорд! – растрепанная женщина упала графу на грудь и расплакалась. – Вернулся, голубчик! А тут такое творится! Я думала мародеры!

Глава 31. Заключительная

Стефан был рад увидеть отважную стряпуху, но дело не ждало.

– Где офицер Балт? – спросил он у нее, понимая, что первым делом нужно вызволить своих.

– Наши уже побежали подвалы открывать, – Грета, прижимая сковороду к груди, смотрела на графа влюбленными глазами. – Как только злыдня услышала, что король ноги протянул, все бросила и побежала в храм.

– Злыдня – это кто? – выглянула из–за спины графа Луиза.

– Матушка нашей принцессы. Чувствовала себя здесь главной. Ключи у всех отняла, – стряпуха переместила взгляд на леди Кречет и улыбнулась той. Она помнила Лиззи еще маленькой девочкой.

– А сама принцесса где? – Стефан огляделся.

– У себя была. Как узнала, что дядюшка преставился, кинулась переодеваться. Позвала горничных, чтобы помогли. Мол, негоже будущей королеве перед подданными представать непричесанной.

– Она считает себя королевой? – Луиза брезгливо скривила лицо.

– Ну да. Требует, чтобы обращались к ней как к Величеству и называли Эвхенией Первой.

– Веди, – Стефан подтолкнул стряпуху вперед. – Придется нанести Эве Первой государственный визит. Колдун там?

– Ага. Все время рядом вьется. Даже по ночам одну постель делят. Думает, мы не видим, что под ведьмовским платьем скрывается мужик.

– Ну вот, – граф обиженно цокнул языком. – Не успели пожениться, а она уже изменяет.

Лиззи смерила его строгим взглядом.

Когда дошли до покоев, услышали, что кто–то внутри бренчит на музыкальном инструменте. Стефан сделал знак, чтобы женщины остались в коридоре. Распахнул двери и вошел. Так просто, словно хозяин вернулся после недолгой отлучки и зашел поприветствовать своих гостей.

Луиза тут же приникла к замочной скважине. Стряпуха приложила к двери ухо. Заслышав в коридоре шаги, Грета шикнула на бегущего к ней офицера Балта в компании освободившихся арестантов.

– Т–ш–ш, – одернула она вояк. – Растопались тут. Ничего не слышно. Там граф в одиночку власть в Кардерах меняет.

Изнутри послышался писк на высоких нотах. Строгий Глас хозяина резко скомандовал: «Замри и умри!». Луиза первая не выдержала последовавшей тишины. Распахнула двери.

В центре комнаты стоял Стефан, на его шее висела улыбающаяся принцесса, а ему в спину упирался нож, занесенный колдуном в женской одежде. К стенам жались перепуганные служанки.

Граф обернулся на замершую в дверях Луизу.

– Вот такой радушный домашний прием, – сказал он, отрывая от себя одеревеневшие руки принцессы.

Если бы не подскочивший офицер Балт, она упала бы на пол, поскольку команду «Замри» никто не отменял. К колдуну проявили меньшее уважение. Его не только уронили, но еще и связали, на случай, если сказанное нему «Умри» не подействовало. Но Стефан был в своем Гласе уверен, поэтому посоветовал отнести тело в храм, где уже лежал один покойник.

– А почему нож? – Луиза присела, рассматривая лежащий на полу клинок. – Он же колдун, мог убить заклинанием. И быстрее, и меньше крови.

– Не мог. Я сразу, как зашел, шепнул ему «Ты ничто!», а он обиделся.

– Ты лишил его магии всего парой слов? – Луиза с уважением посмотрела на мужа. – Вот это да!

– Я, оказывается, и так умею. Скажи спасибо Хранительнице. Надоумила. Как бы теперь вразнос не пойти.

– Там целая армия, – кивнул на окно офицер Балт. – А мы безоружные. Приказать приготовиться к осаде?

– Отставить осаду, – остановил его Стефан. – Лучше пойдем выскажем соболезнование новой королеве Кардеры. И эту с собой захватите, – он кивнул на принцессу. – Отомрет, только когда пересечет перевал. Хватит, накомандовались.

Вскоре армия, будущая королева Кардеры и ее дочь отбыли по направлению к перевалу. Никто из них не мог сопротивляться Гласу, велевшему захватчикам убираться с чужих земель. Сестра почившего короля и ее дочь, с магической точки зрения, теперь не представляли никакой опасности. Граф для каждой лично прошептал на ушко приказ «Ты ничто!». Но взял на заметку, что нужно поосторожнее разбрасываться словами.

Следом за каретой с женщинами тащились сани, в которых лежало два тела. Король в доспехах и колдун в женском платье. За санями трусил ослик, на котором сидел грузный священник. Он кутался в меховой плащ. Все, что он успел с собой захватить – мешочек монет из храмовой кассы.

– Проклятое Закряжье, – шипел он, со страхом думая о своем будущем. Он так и не понял, кто будет его хозяином. Храм провожал святого отца веселым перезвоном колоколов. Звонарь показал все, что умеет.

Когда чужаки пересекли перевал, мать Эвхении все еще оплакивала брата. Ей было страшно. Она знала, что без магии долго на троне не продержится. Слишком многим ее семья принесла несчастье.

Глаза принцессы были сухи. Она зло кусала губы. «Опять одна и опять без власти. Придется вновь искать подходящего мужа».

Колдуна никто не оплакивал.

А в Верконе жители города высыпали на улицы. «Свобода!» – это было главное слово, которое выкрикивали закряжцы.

Не успела армия врага покинуть город, как расторопная Лиззи начала обустраивать замок. Вернулась из крепости Мамушка и тут же включилась в работу. В доме появились нанятые женщины, которые мыли, скребли, стирали. На кухне тоже царил хаос – всю ораву следовало накормить, поэтому и там Стефан не нашел себе места.

Направился было в казармы, но свернул, не доходя. Не захотел мешать офицеру Балту. Тот растянул шатры и устроил подопечным помывку. После отсидки в подвале и тела, и одежда требовали горячей воды и мыла.