Сказки из Скородумовки. Чурочки березовые

Мужик был высок, худ и тёмен лицом. Спутанные длинные волосы схватывал обруч. Бороду мужик заплетал по-иноземному, как девка косу.

– Сделаем дело, сестрица Дива, - гудел мужик, - и восвояси.

– Ох, сделаем, Змеюшко, - потерла руки баба, - хорошо как сделаем, братец!

– Змеюшка, Змеем его что ли зовут?
– удивилась Гостюшка, - странное имя, а взгляд у мужика и впрямь змеиный.

Змей ушел в избу, Дива еще раз потянулась, хотела последовать за братом, но тут кусты затрещали, и прямо к избушке, едва не наступив на руку Гостюшке, выкатилась рыжая Полька. Она споткнулась о выступающий корень дерева, свалилась и заверещала:

– Ой, оюшки, яжык прикушила.

– Чего пришла?
– неласково встретила ее Дива.

– На зенихов гадать, - зарделась Полька и прикрыла глаза рукавом.

Гостюшка так и прыснула. Женихов у Польки было, как летом снега.

– Принесла чего?
– деловито спросила Дива.

– У мамани куцок полотна подтибрила.

– Лучше б хлеба захватила, - загудел из избы мужик, - есть охота.

– Будет и хлеб, и сметанка, - хохотнула Дива, - молочка принесут и творожку, наешься, Змеюшка, и напьёшься. Я в сегодняшнюю ночь сон бабам и девкам наслала, все придут, увидишь.

Полька взобралась на кривой порог, через некоторое время вышла из избы пунцовая от радости, поправила платок, поклонилась хозяйке и опять ринулась в кусты.

– Мой Сенька будет, мой, - довольно пыхтела Полька.

Гостюшка только головой покрутила: Сенька был самым красивым парнем в деревне.

Едва успела уйти Полька, к избе вышла еще одна девка, Варька, она тоже заглядывалась на Сеньку.

– Эк их поперло, - покрутила головой Гостюшка, - идут хороводом, друг с дружкой не встречаются.

Девки, бабы шли вереницей. Не успевала одна скрыться в лесу, как на опушке показывалась другая. Дверь в избу открывалась и захлопывалась без остановки.

Проводив очередную посетительницу, Дива, плюнула ей вслед.

– Надоели, дурехи, и чего ходют? Пойду сосну, умаялась.

Но тут из леса к избушке вышли ещё две женщины, каждая держала в руке узелок.

– Тётки Фрося и Фотинья, - удивилась Гостюшка, - какая нужда их привела?

Фрося и Фотинья огляделись по сторонам, словно боялись, что их могут увидеть.

– Дурное мы затеяли, - пробормотала Фрося и повернулась было, чтобы уйти, но тётка Фотинья ухватила её за рукав.

– Пускай дурное, лишь бы к хорошему привело. Сколько ещё мучиться будем?

– Топайте, топайте отсюдова, - крикнула с покосившегося крыльца Дива, - замаялась я с вами, отдохнуть надо бы.

– Бабушка, - робко сказала Фотинья, - нам про мужей своих узнать надобно.

Хозяйка, было уже повернувшаяся к просительницам спиной, резко обернулась, её лицо озадаченно вытянулось.

– Что-о? Какая я тебе бабушка?
– рассвирепела Дива.
– Иль внуки за мной гурьбой ходят. Да я венец надену, гривну, с серьгами нацеплю - красоты небывалой становлюсь.

Гостюшка захихикала.

– Да вот мужья наши Влас и Протас, - начала было Фрося.

– Ну-ка, прочь пошли со своими мужьями, - рявкнула Дива, - ишь, бабушку нашли.

– Тихо, сестрица, - на крыльцо мягко и тихо вышел старик, - зачем добрых жен обижаешь?

– Этому что нужно?
– хмыкнула Гостюшка, - ласковый стал, то рыкал, а теперь замурлыкал. Неспроста.

– Ваши, стало быть, мужья, Влас и Протас?
– любопытствовал старик.

– Наши, - как две овечки проблеяли тётки Фрося и Фотинья.

– Те самые, что старуху Злобушку силы лишили?
– продолжал старик, - а сыновья их Горына победили?

– Угу.

– Не те ли, что Диву с мамкой выгнали?
– взвизгнула хозяйка.

– Они самые, - кивали недогадливые тётки.
– Видим, что об их подвигах по всей земле слава идет.

Старик со старухой впились глазами в простодушные лица Фроси и Фотиньи.

– П-п-проходите, - едва выговорила Дива, - помогу я вам в беде.

Все скрылись в избе.

– Ох, не нравится мне это, - Гостюшка осторожно вышла из кустов, прокралась к избушке и прильнула к окошку.

– Муж то мой Влас, - жалобно шелестела Фотинья, - добрый да заботливый, только спит без просыпа. Утречком не добудишься, вечерочком раньше всех на кровать заваливается. Спал бы он поменьше, а работал бы побольше.

– Муж мой Протас, - вторила Фрося, - уж до того ласков, до того уважителен, одно плохо - ест много. Чугун за чугуном в себя так и опрокидывает. Пятерых прокормить легче, чем его одного.

– Все хорошо будет, миленькие, - запела хозяйка.
– Будет один муж рано-ранёхонько вставать. Как петушок на зорьке. А другой пока всех не накормит, как курочка заботливая, сам не насытится. Вы, милые, смотрите, никому не говорите, что у меня были. А то не сдобровать вам.

Едва Гостюшка успела спрятаться за угол избы, как на крылечко вышли тётки. Они были радостные, кланялись хозяевам и благодарили их.

Утром скородумовские петухи с недоумением вслушивались в незнакомый звонкий крик. В окно Егоровой избы застучали.

– Егор, братец!
– послышался плачущий голос, - помоги, беда у нас!

– Что такое, - Егор впустил зареванную Фотинью, - что стряслось, сестрица?

– Ох, Егорушка, такое горе. Лишь рассвело, муж мой Влас встал, встрепенулся, ударил себя руками по бокам, вытянул шею и как закричит по-петушиному ку-ка-ре-ку! Да громко так! Колдовство какое-то, Егорушка, колдовство.

– Здесь, ты, Фотинюшка, - в избу вбежала плачущая Фрося.
– Ой, что делать-то?

– У тебя что стряслось?
– удивился Егор.

– Муж мой, Протас, как курица ходит, крошечки выбирает. Ногами сор разгребает, детишек созывает и есть их заставляет. А сам ко-ко да ко-ко.

– Правда колдовство, - ахнула Дуня.

Тётки Фотинья и Фрося заплакали ещё горше.

– Коли болезнь была бы, - прерывающимся голосом проговорила Фотинья, - к бабке сходили бы, трав отварили. А теперь куда идти, у кого помощи просить?

– Говорят в лесу, в скособоченной избушке живут старик со старухой. Они любую беду отведут, совет дадут и на путь наставят, - сказала Дуня.