Сказки из Скородумовки. Чурочки березовые
Шрифт:
Мужик был высок, худ и тёмен лицом. Спутанные длинные волосы схватывал обруч. Бороду мужик заплетал по-иноземному, как девка косу.
– Сделаем дело, сестрица Дива, - гудел мужик, - и восвояси.
– Ох, сделаем, Змеюшко, - потерла руки баба, - хорошо как сделаем, братец!
– Змеюшка, Змеем его что ли зовут?
– удивилась Гостюшка, - странное имя, а взгляд у мужика и впрямь змеиный.
Змей ушел в избу, Дива еще раз потянулась, хотела последовать за братом, но тут кусты затрещали, и прямо к избушке, едва не наступив на руку Гостюшке,
– Ой, оюшки, яжык прикушила.
– Чего пришла?
– неласково встретила ее Дива.
– На зенихов гадать, - зарделась Полька и прикрыла глаза рукавом.
Гостюшка так и прыснула. Женихов у Польки было, как летом снега.
– Принесла чего?
– деловито спросила Дива.
– У мамани куцок полотна подтибрила.
– Лучше б хлеба захватила, - загудел из избы мужик, - есть охота.
– Будет и хлеб, и сметанка, - хохотнула Дива, - молочка принесут и творожку, наешься, Змеюшка, и напьёшься. Я в сегодняшнюю ночь сон бабам и девкам наслала, все придут, увидишь.
Полька взобралась на кривой порог, через некоторое время вышла из избы пунцовая от радости, поправила платок, поклонилась хозяйке и опять ринулась в кусты.
– Мой Сенька будет, мой, - довольно пыхтела Полька.
Гостюшка только головой покрутила: Сенька был самым красивым парнем в деревне.
Едва успела уйти Полька, к избе вышла еще одна девка, Варька, она тоже заглядывалась на Сеньку.
– Эк их поперло, - покрутила головой Гостюшка, - идут хороводом, друг с дружкой не встречаются.
Девки, бабы шли вереницей. Не успевала одна скрыться в лесу, как на опушке показывалась другая. Дверь в избу открывалась и захлопывалась без остановки.
Проводив очередную посетительницу, Дива, плюнула ей вслед.
– Надоели, дурехи, и чего ходют? Пойду сосну, умаялась.
Но тут из леса к избушке вышли ещё две женщины, каждая держала в руке узелок.
– Тётки Фрося и Фотинья, - удивилась Гостюшка, - какая нужда их привела?
Фрося и Фотинья огляделись по сторонам, словно боялись, что их могут увидеть.
– Дурное мы затеяли, - пробормотала Фрося и повернулась было, чтобы уйти, но тётка Фотинья ухватила её за рукав.
– Пускай дурное, лишь бы к хорошему привело. Сколько ещё мучиться будем?
– Топайте, топайте отсюдова, - крикнула с покосившегося крыльца Дива, - замаялась я с вами, отдохнуть надо бы.
– Бабушка, - робко сказала Фотинья, - нам про мужей своих узнать надобно.
Хозяйка, было уже повернувшаяся к просительницам спиной, резко обернулась, её лицо озадаченно вытянулось.
– Что-о? Какая я тебе бабушка?
– рассвирепела Дива.
– Иль внуки за мной гурьбой ходят. Да я венец надену, гривну, с серьгами нацеплю - красоты небывалой становлюсь.
Гостюшка захихикала.
– Да вот мужья наши Влас и Протас, - начала было Фрося.
– Ну-ка, прочь пошли со своими мужьями, - рявкнула Дива, - ишь, бабушку нашли.
– Тихо, сестрица, - на крыльцо
мягко и тихо вышел старик, - зачем добрых жен обижаешь?– Этому что нужно?
– хмыкнула Гостюшка, - ласковый стал, то рыкал, а теперь замурлыкал. Неспроста.
– Ваши, стало быть, мужья, Влас и Протас?
– любопытствовал старик.
– Наши, - как две овечки проблеяли тётки Фрося и Фотинья.
– Те самые, что старуху Злобушку силы лишили?
– продолжал старик, - а сыновья их Горына победили?
– Угу.
– Не те ли, что Диву с мамкой выгнали?
– взвизгнула хозяйка.
– Они самые, - кивали недогадливые тётки.
– Видим, что об их подвигах по всей земле слава идет.
Старик со старухой впились глазами в простодушные лица Фроси и Фотиньи.
– П-п-проходите, - едва выговорила Дива, - помогу я вам в беде.
Все скрылись в избе.
– Ох, не нравится мне это, - Гостюшка осторожно вышла из кустов, прокралась к избушке и прильнула к окошку.
– Муж то мой Влас, - жалобно шелестела Фотинья, - добрый да заботливый, только спит без просыпа. Утречком не добудишься, вечерочком раньше всех на кровать заваливается. Спал бы он поменьше, а работал бы побольше.
– Муж мой Протас, - вторила Фрося, - уж до того ласков, до того уважителен, одно плохо - ест много. Чугун за чугуном в себя так и опрокидывает. Пятерых прокормить легче, чем его одного.
– Все хорошо будет, миленькие, - запела хозяйка.
– Будет один муж рано-ранёхонько вставать. Как петушок на зорьке. А другой пока всех не накормит, как курочка заботливая, сам не насытится. Вы, милые, смотрите, никому не говорите, что у меня были. А то не сдобровать вам.
Едва Гостюшка успела спрятаться за угол избы, как на крылечко вышли тётки. Они были радостные, кланялись хозяевам и благодарили их.
Утром скородумовские петухи с недоумением вслушивались в незнакомый звонкий крик. В окно Егоровой избы застучали.
– Егор, братец!
– послышался плачущий голос, - помоги, беда у нас!
– Что такое, - Егор впустил зареванную Фотинью, - что стряслось, сестрица?
– Ох, Егорушка, такое горе. Лишь рассвело, муж мой Влас встал, встрепенулся, ударил себя руками по бокам, вытянул шею и как закричит по-петушиному ку-ка-ре-ку! Да громко так! Колдовство какое-то, Егорушка, колдовство.
– Здесь, ты, Фотинюшка, - в избу вбежала плачущая Фрося.
– Ой, что делать-то?
– У тебя что стряслось?
– удивился Егор.
– Муж мой, Протас, как курица ходит, крошечки выбирает. Ногами сор разгребает, детишек созывает и есть их заставляет. А сам ко-ко да ко-ко.
– Правда колдовство, - ахнула Дуня.
Тётки Фотинья и Фрося заплакали ещё горше.
– Коли болезнь была бы, - прерывающимся голосом проговорила Фотинья, - к бабке сходили бы, трав отварили. А теперь куда идти, у кого помощи просить?
– Говорят в лесу, в скособоченной избушке живут старик со старухой. Они любую беду отведут, совет дадут и на путь наставят, - сказала Дуня.