Сказки из Скородумовки. Чурочки березовые

– И правда, коли шары прилетят, стало быть и вороны белыми были, - обрадовались женщины.

Весной бабы пахали землю, засевали, косили.

– Ох, ног не чую от усталости, - жаловались друг дружке, - тяжко без мужиков, моченьки нет.

Но небо, то смеялось синевой, то прикрывалось кружевцем облачков, то рыдало, и ронять огненные шары не собиралось.

После сенокоса начались дожди. Один день выдался особенно яростным. Небо трещало и пыхало. От грохота мелкой дрожью тряслись избы.

– Не смотри, Гостюшка, на страсть эту, - просила Дуня дочку.

– Мне, мамка, знаешь как интересно. Глянь сама, какие узоры молния на небе выводит. Дождь-то как льет, Полька рыжая к нам бежит, мокрехонькая.

– И не боится?
– Качнула головой Евдокия, - ведь отца ее громом убило.

– Прилетели!
– Полька, задыхаясь, вбежала в избу.
– Ша-ры.
– У босых ног девушки появилась лужица.

Мокрая одежда облепила стройную фигуру, рыжие волосы казались темней, горели веснушки на румяном лице. Гостюшка залюбовалась Полькой.

– Прилетели, прилетели. Вот этими глазами видела, - и Полька ткнула пальцами в свои счастливые глаза.

– Может тебя громом пристукнуло?
– осторожно спросила Дуня.
– Присядь, Полюшка, к печке, обсушись.

– Да что ты, тетка Дуня, - отмахнулась девушка, - не до просушки - шары я видела!

– Какие?
– Евдокия плюхнулась на лавку, прижала руки к груди, - неужто те самые?

– Да те, те!

– Про которые колдун говорил?
– ахнула Гостюшка.

За окном гремело и сверкало, но Гостюшка позабыла про окошко.

– Правду сказали колдуны, правду, значит ни в чем не обманули, - Полька расхохоталась, крутанулась вокруг себя, от юбки полетели брызги.

Гостюшка утёрла лицо, хмыкнула и приподняла бровки:

– О чём ты, Поля?

– Да так, - девушка прижала руки к горячим щекам.

– Краснеешь, смеешься, не про Сеньку ли тебе колдуны правду сказали?

– Да ну тебя, - Полька надула губы и стала прежней.
– Шары с неба огненные летели, понятно тебе? Я спешила вас обрадовать, а вы вон как, насмешничаете.

– Еще кто их видел?
– допытывалась Гостюшка.

– Да никто. Ишь, расктокалась. Мало того, что я видала? Спустилась к речке, дождь так и хлещет, так и льёт.

– Тебя нелегкая зачем в грозу к речке понесла?

– Тёлка убежала, искала я её, ой, тётка Дуня, не перебивай. Кругом громыхает, небо на половины колётся, думаю, смерть моя пришла, и про тёлку забыла. Зажмурилась я со страху, а когда открыла глаза, с ветки ракитки кругляш сползает, легко так на другую веточку перепрыгнул, сам горит, а чуть поодаль другой. Скокнули они на травку, и тут как ударит, меня прям какая сила от дерева отшвырнула, ракита старая на куски разорвалась, насилу я поднялась, да к вам. Всё, спасены теперь наши мужики.

– А ты за кого беспокоишься?
– нарочито зевнула Гостюшка, - у нас тятя и Стёпушка за божницей лежат, да деда Дрёму туда же положили, а у тебя ни отца, ни братьев. За кого сердцем-то болеешь?

– Ксюша, - окрикнула мать.

– Злая ты, - было непонятно, текут ли слёзы по Полькиным щекам или капли дождя не высохли.
– Думала, обрадую вас.

Полька жалко согнулась, шагнула к двери, но Гостюшка вскочила, обхватила девушку за талию, прижалась к мокрому боку.

– Прости меня, Полька!

– Да чего, привыкшая, все над Полькой смеются, дразнятся - рыжая-бесстыжая. А чего насмехаться-то? Кто-нибудь подумал, каково нам с матерью? Вы первый год без мужиков и то спеклись, а мы который год вдвоем работу ломим. Были б братья, подросли, помогать бы начали, так нет, одни девки уродились. Кроме меня еще три сестры маленькие. Девки с бусами, а Полька рябину на нитку нижет. Кто сапожки носит, Полька в лапти лишь зимой обувается. Ладно, бывайте.

Поля хотела отвести от себя Гостюшкины руки, но девчушка еще крепче обняла её.

– Как от тебя свежестью пахнет, Поленька. Не уходи, расскажи, что видела.

– Так уже.

– Ещё раз послушать хочется.

– Эх, - вздохнула Гостюшка, выслушав во второй раз историю Поли, - не поверят тебе люди.

– Почему? Разве я кого обманула, разве что чужое в свой карман положила, или лишнего с кого взяла?

– Смотри Полюшка, - Гостюшка начала загибать пальчики: - Синие дорожки все видели.

Мать и Поля кивнули.

– Белых воронов полдеревни, и ругань помнишь какая стояла.

– А шары огненные одна я, - Поля огорченно качнула головой.
– Тётка Марфа первая на смех подымет. Промолчать разве? Так нельзя, последний знак это был.

Бабы, собравшись в кружок посреди деревни, перекидывали друг другу обидные словечки. Одна начнет, другая подхватит. Полька стояла, угнув голову, была она даже не красного, а свекольного цвета. Гостюшка протиснулась сквозь баб, подошла к Польке, прижалась к ней.

– Ой, не могу, Польке рыжей верить, - закатывалась одна баба.

– Углядела, - зло пересмеивались женщины, - у нее во всей деревне только глаза и есть, востроглазая.

– Да летели бы шары, - Марфа выставив грудь двинулась на Польку, - всю деревню осветило. И кто ты такая, чтоб тебе знак подавать?

– Конечно осветило, - лепетала в свое оправдание девушка, - много света было. Я правду говорю.

– Да правду разве таким голоском говорят? Ее кричать надо, - гаркнула Марфа, - вот так. А-а-а-а!

Гостюшка с обидой заметила, что тетки Фотинья и Фёкла тоже смеются над Полькой и даже мать, было поверившая девушке, тоже стояла с сомнением на лице.

– Не может Полька обманывать, - пробовала заступиться Гостюшка.

– Она и не обманывает, - старуха Евлашка приплелась послушать бабьи пересуды, - ее как громом шибануло, так у нее огненные круги перед глазами и поплыли, вот Полька и подумала, что это шары.

– Что хотите говорите, - Полька топнула ногой, - а я видела, видела. И не шибало меня громом, неправда. Завтра же спозаранку пойду искать колдунов.

– И я с тобой, - вызвалась Гостюшка.

– Тебе зачем?
– нахмурились бабы, - ни мужа не потеряла, ни сына. Над горем нашим насмехаешься.