Сказки из Скородумовки. Чурочки березовые

– Нет, нет, - Полька закрыла глаза руками и заплакала.

– Напрасно дочку обижаете, - Полькина мать, оттиснула плечом товарок: - Сроду Поля не соврала.

– Ага, - кивали бабы, - она только по пятницам врет, а по четвергам неправду говорит, во вторник хошь не хошь, а соврешь, во середу - брехать беды нету, в понедельник - языком мели точно веник, ну уж в субботу - такая работа: ври да не завирайся. И только в воскресенье, отдохнув после обеда, скажет Полька чистую правду.

– Пристукнутая твоя девка, - насели бабы на Полькину мать, - была просто рыжая. А теперь рыжая с пришибом.

Бабы прыснули. Полька кинулась было бежать, но Марфа ловко ухватила девушку за толстую косу.

– Ты куда, красавица? Я с тобой поутру тоже пойду, а как к обеду назад воротимся, не жди от меня хорошего, - глаза Марфы сузились, - уж я тебя позорить буду, покуда язык не измочалю.

– За что ты так, тетка Марфа?
– Поля подняла на Марфу измученные глаза.
– Что плохого я сделала?

– А чего лезешь, куда не просят. Ты кто такая, какого роду, что тебе знаки посылаются? Теперь не отвертишься, колдунов искать пойдешь, да далеко ли уйдешь?
– Марфа хохотнула.

– Мам, собери мне что-нибудь в дорожку, с Полькой я отправлюсь, - попросила Гостюшка мать, вернувшись домой.

– Ложись спать, родимая, Полька если и пойдет куда - к обеду дома непременно будет. А ты закрывай глазки. Все еще в жизни будет - и ночи бессонные, и работа надрывная, хоть в детстве поспи.

Мать подошла к божнице, взяла маленькое полено и начала его баюкать.

– И ты, сынок мой ненаглядный, солнышко моё ясное, спи.

Лишь только начало светать, а в окошко уже стукнули.

– Сейчас, - пробормотала Гостюшка, спрыгивая с печки. Девочка подошла к спящей матери, заглянула в её утомленное, заплаканное лицо. Мать прижимала к груди берёзовую чурку. Девочка поцеловала мать в щеку:

– Не серчай, мамка, пойду я. Береги тятю и Стёпушку.

Гостюшка обвела взглядом избу. Печка вздохнула, ухват упал на пол, горшки звякнули.

– Тише вы, мамку разбудите, - шикнула на них девочка, покрыла голову платочком, завязала кусок хлеба в тряпицу и тихонько вышла из избы.

Полька дрожала от утреннего холода.

– Пойдем за Марфой, день будет жарким, надо по холодку пройтись.

Стучать к Марфе пришлось долго. Наконец, тётка вышла, зевая во весь рот и потягиваясь.

– Вот ведь, дурёхи, разбудили. Ну ладно, ладно пойду с вами. Что, Полька, - Марфа злорадно взглянула на девушку, - думала откажется Марфа, а ты в лесочке отсидишься, потом наплетешь с три короба.

Грязной тряпкой Марфа повязала голову, сунула за пазуху полено и широко зашагала по спящей улице.

– Ишь, - возмущалась тётка, - обмануть нас, рыжая, задумала. Вот какая тебе в том корысть, скажи. А-а, догадалась, колдуны тебе денег пообещали, правда, Полька?

– Нет не правда, - крикнула девушка.

– Кто рыжей поверит, двух дней не проживет, - Марфа опять зевнула.
– Врунья.

– А ты толстая и неопрятная, - не выдержала Гостюшка.

– Чего?
– Марфа покосилась на девчушку.
– Толстая это хорошо, значит с голоду не помираю. А что неопрятная - это ты у Польки врать научилась, я на позатой неделе пол мела, и стирала вот как-то. Уж и не припомню когда.

Деревня осталась позади.

– Отдохнуть бы надо, - Марфа села на траву, вытянула ноги. Сняла с головы серую тряпку, утерла потное лицо, оставляя на нем грязные полосы.
– Солнце высоко, когда дома-то будем?

– Да мы домой и не собираемся, - ответили девочки.

– Девки, - всполошилась тетка Марфа, - в прошлый раз к обеду мы уже вернулись. Есть охота, где Скородумовка-то?

– Не знаю, - пожала плечиками Гостюшка, - я за тобой шла, тётка Марфа.

– За мной? А своей головы нет? Куда ворочаться-то?

– Зачем?
– распахнула зеленоватые глаза Полька, - мы же к колдунам идем.

– Ишь, глазищи у нее, как у кошки, - нахмурилась Марфа, - к колдунам она собралась. Пускай Фотька с Фёклой отправляются. Я-то чего?

– А шла зачем?
– удивилась Поля.

Марфа засопела, повертела в руках грязную тряпку, хотела ею покрыться, но передумала, потом сдернула с головы Поли платок, разорвала его на две косынки, одну кинула девушке, а второй повязалась сама.

– Девки, поесть нечего?

– У меня хлебушка кусочек.
– Гостюшка протянула Марфе узелок.

– Яичек я в дорогу захватила, лепешек напекла, - достала провизию Поля.

– Хорошо, - Марфа потерла руки, - сейчас подкрепимся и с новыми силами домой пойдем.

– Ты как хочешь, тётка Марфа, а я ворочаться не согласна, - сказала Поля.

– И я, - поддакнула Гостюшка.

– Спрашивать вас кто будет, - пожала округлыми плечами Марфа, - молоды ещё думу свою иметь.

Марфа кинула в рот неочищенное яйцо и съела, хрустя скорлупой. Разломила кусок Гостюшкиного хлеба и меньшую часть протянула девочке:

– Тощая ты, много тебе и не надо.

Поля и Гостюшка переглянулись. Гостюшка поделилась хлебом с Полей.

Марфа растянулась на траве, закинув руки за голову.

– Девки, гляньте облако, как терем, и крыша острая, и окошечки. Эй, Ксюха, веточку сломи, мошек от меня отгонять будешь пока я сосну.

– Некогда мне, идти надо, вон там берёза вся зеленая, а макушку будто опалили. След это змеев.

– Не болтай, чего не знаешь. Засохла макушка.

– Ты спи, теть Марфуш, а мы пойдем, - девочки поднялись.

Марфа так и подскочила.

– Одну бросить хотите?
– слезы потекли по ее толстым щекам.
– У, обманом из дома вывели, ходи тут с вами, ноги бей. Хоть бы кто пожалел меня, горемычную.

"Горемычная" достала из-за пазухи полено, прижалась к нему щекой и, подвывая, искоса поглядывала на девочек.

На лугу бабы ворошили сено. Увидев путниц, направлявшихся к лесу, женщины остановились.

– Куда путь держите?
– спросила одна.

– Тебе то что, - буркнула Марфа, но тут же опомнилась и расплылась в улыбке: