Сказки о сотворении мира

— Не понял.

— Сколько времени ты тратишь на починку машины? — спросила графиня, указывая на развалину посреди гаража. — Зависит от того, в каком она виде и сколько у тебя свободного времени, так?

— Теперь понял. Как только я увидел скорую помощь — сразу понял, что со мной чего-то не то.

— Назови мне точное время, когда тебя занесло в туман.

— Назову. Вышел на трассу в полдень, до поворота — четверть часа, значит, в четверть первого оно случилось. А вернулся — смеркалось. В лесу сумерки наступают быстрее, значит, по измененному времени где-то в пятом часу. Тоже важно?

— Не знаю, что важно. Надо брать машину и пробовать все: вращение по часовой стрелке на скорости шестьдесят километров, и так далее. Нужен скользкий асфальт, иначе перевернуться недолго.

— Выброси из головы! — испугался Василий.

— Вася, помоги! Заплачу, сколько скажешь. Давай еще раз повторим трюк… Мне очень надо попасть в лес. Туда, откуда выскочил бородатый неандерталец. Мне человека одного найти надо.

— Ты ненормальная?

— Я везучая. Проскочим, Вася, обещаю.

— Точно, ненормальная. Я сразу понял, что ты чокнутая. Не надо было с тобой разговаривать. И думать забудь.

— Тогда одолжи машину.

— Если узнаю, что полезла в тот лес повторять фокусы, сам позвоню, куда следует! — пригрозил автогонщик. — Может быть, там тебя образумят!

— Звони, — согласилась Мирослава и поднялась с грязного пола. — Звони куда следует и когда следует. Как следует звони, только не опоздай. Вечером сюда подъедет иностранец на черном джипе и предъявит фальшивое удостоверение сотрудника госбезопасности. Тогда звонить будет поздно. Ты меня очень выручишь, если полиция будет здесь до его приезда. Если его задержат за подделку документов хотя бы на сутки… Даже на два часа, пока он не найдет, кому сунуть взятку, — уже хорошо.

— Так я и знал, — укрепился в своей догадке Василий. — Ненормальная!

Глава 3

— Если случится чудо, — сказал Валех, — Человек остановится и поймет, что он — камень, брошенный в пропасть. Он создал свой мир, чтобы падать вниз, не оглядываясь на небо. Он камень, брошенный в туман, и полет его быстротечен. Сколько камней уже скопилось на дне? Как скоро они наполнят бездну до края? Тогда и жизнь закончится, ибо смысл ее состоит в полете к дну бездны.

— Ты сочиняешь фантастику, Ангел мой. Тебе ли, знающему наперед, заниматься неблагодарной работой? Оставь ее Человеку, летящему в пропасть, ибо только в полете приходит мысль, что бытие устроено не так, как кажется тем, кто стоит ногами на тверди.

— Бытие устроено так же, как с начала творения. Порядок вещей не менялся, менялся бардак на полках вечного дома, называемого природой вещей.

— Еще один камень в огород человечества.

— Если Человек однажды остановится в своем безумном полете, он поймет, что настоящее чудо — он сам. Чудо — это дар зрения, а не то, что видно глазами. Чудо — дар разума, а не то, что сочинил себе на досуге бездельник. Чудо — жить в странном мире, летящем в пропасть, а не искать в нем порядок и смысл.

— Закон всемирного тяготения придумал не Человек.

— А кто? Пока на Землю не пришел Человек, здесь не существовало законов. Человек пришел в неведомый ему мир и создал закон, чтобы этому миру проще было понять Человека. Он хотел расширить границы своей свободы, но расширил лишь заблуждение, потому что выбрал путь, ведущий в тупик.

— Да, Валех, самый длинный и трудный путь. Он выбрал его потому, что других путей не было.

— Он выбрал путь самообмана.

— Да, Валех, потому что на этом пути ему никто не мешал. Во всей Вселенной нет другой формы жизни, согласной лететь камнем в пропасть.

— Он выбрал свой путь, понимая, что обречен.

— Понимает тот, кто имеет выбор. Тот, кто рожден для полета в бездну — просто несет знамена и стучит в барабан.

— За барабанами идут слепые. За знаменами идут те, кто оглох от барабанов. Но после того, как прошла колонна, улицы пустеют.

— Пустеют, Валех, потому что тот, кто не ослеп и не оглох, прячется в подвалах домов и не знает, куда идти.

— Нет, он просто живет.

— Человек живет для того, чтобы однажды задать себе вопрос, для чего?

— И задает вопрос для того, чтобы снова выйти улицу и поднять еще одно знамя. Человек не хочет понять, что жизнь — это чудо, которое стоит того, чтобы просто жить, не решая задач, которые не имеют решения.

Мира проснулась от страха, оттого что стала маленькой и потеряла в городе маму. Затем нашлась и получила втык за то, что терялась. Мира плакала прямо во сне. Плакала от боли и страха, пока не проснулась, помятая, будто по ней проехал парад бронетехники. Голова раскалывалась. Тело колотил озноб. Горячая вода в гостинице просто так не давалась, надо было будить дежурную, просить ключ от душа, вместо того, чтобы просто запереться в ванной и согреться под теплой струей воды. Нужно было выслушать хамство и немножечко доплатить. От этой мысли графиня расплакалась наяву. Наплакавшись, она отправилась на поиски бутылки, спрятанной Густавом, но наткнулась на телефон, который бесшумно вибрировал в кармане плаща. Вибрировал с вечера, с тех пор, как графиня отключила звонок, чтобы лишний раз не оправдываться перед Жоржем. Она была уверена, что кроме Зубова ей звонить некому, но на экране светился незнакомый номер. Этот номер звонил ей за ночь раз двадцать, пока графиня рыдала во сне и искала мамочку, чтобы получить втык. Номер принадлежал кому угодно, только не «мосье Джи». Этот мосье не имел терпения на двадцать звонков.

— Кто это? — крикнула Мира в трубку.

— Мирослава! Наконец-то! — услышала она. — Это Василий. Вася Евдокимов. Ты ко мне приезжала…

— Ну, приезжала.

— У меня был человек в черном джипе.

— Знаю, что был, — ответила Мира и успокоилась. — Тоже мне, открытие века.

— Теперь он едет к тебе.

— Знаю, что едет.

— Ты знаешь не все. Мне пришлось ему рассказать, о чем мы с тобой говорили, потому что он приехал не один. Он приехал с начальником дорожной полиции в сопровождении заместителя прокурора области. Я обязан был рассказать. Хочу, чтобы ты знала…

— Я знаю. Для этого надо было будить меня среди ночи?

— Ты знаешь не все! Они поручили своим сотрудникам связаться с мотелями и частными гостиницами по дороге к целлюлозному комбинату, и сообщить, как только ты остановишься где-нибудь на ночлег.

— И это знаю. Не волнуйся за меня, Вася, я все равно когда-нибудь попадусь.

— Человек из черного джипа предупредил, что девушка хитра, может подселиться с чужой фамилией или придумать другую хитрость. Они обязали разослать твои фотографии во все ночлежки, где имеется душ с горячей водой, а таких у нас на трассе немного.

— Немного, — согласилась Мира. — Значит, я попадусь очень скоро. Меня возьмут прямо в душе. Чистенькую и тепленькую. Тебе-то что за дело?

— Я виноват, — сказал Василий. — Скажи, где ты находишься. Я сделаю так, что они тебя не возьмут.

— Далеко придется ехать. Да и не виноват ты ни в чем, выброси из головы.

— Неважно. У меня дело принципа. Они меня развели, как кролика. Меня, взрослого мужика! Кто-то должен за это ответить. Тебе я верю — им нет. Говори, где ты? Говори, Мирослава, они выехали час назад.