Сказки о сотворении мира

— С вами будет говорить следователь, — предупредил графиню человек в белом чепчике. — Будьте добры, отвечать на его вопросы без хамства и рукоприкладства.

— Она в состоянии говорить? — сомневался «следователь».

Мира узнала голос Жоржа и зажмурилась. Она бы еще с удовольствием заткнула уши, если бы из вены не торчала иголка.

— Она-то?.. — удивился врач. — С языком у барышни все в порядке. Длиннее, чем надо. А вот с совестью — большой вопрос. И кто понесет ответственность за все произошедшее — тоже надо бы разобраться: напилась, подралась, оказала сопротивление санитарам. Меня обозвала… Стыдно повторить, господин капитан, как она меня обозвала. Я, интеллигентный человек, от пьяного тракториста такой брани не слышал, как эта барышня выражалась.

— Как я вас понимаю.

— Никакого слада с ней не было: ругалась, дралась, медсестру укусила за палец. Я прошу вас, господин капитан, привлечь ее к ответственности как полагается, а свидетели у нас найдутся. Свидетелей у нас — все наркологическое отделение. Весь район, если надо, подтвердит…

— Разберемся и накажем, — пообещал капитан.

Врач вышел из палаты и хлопнул дверью.

— Ну… — Жорж присел на краю кровати и подождал, пока графиня откроет глаза. — Что с тобой делать? Пороть тебя поздно, убивать рано. Сядешь лет на пять по совокупности деяний — может быть, научишься себя контролировать.

— Я никого не била, — ответила Мира. — Густав бил. Я только укусила сестру, потому что нечего совать пальцы мне в рот.

— Густав сядет вместе с тобой.

— Санитары, между прочим, распускали руки. Я не обзывалась. Я только сказала, что яйца оторву… Жорж, здесь не церемонятся с пациентами. Я не привыкла к такому обращению. Я защищалась.

— Что ты сделала с Яковом Модестовичем? Его не могут найти.

— Ничего не сделала. Он сбежал.

— Идти можешь?

— Нет. Не хочу и даже не собираюсь. Мне надо подумать, как дальше жить.

Жорж достал из-под халата кожаный футляр, открыл крышку и налил в него воды из больничного графина.

— Чтобы местные карающие органы не подрались между собой за право тебя наказать, мы сделаем вот что: ты примешь лекарство, выйдешь в коридор, зайдешь в туалетную комнату и вылезешь через окно на крышу, а я тем временем отвлеку медиков, которые стоят в коридоре.

— Нет, — возразила Мира, — я останусь здесь, найду Яшку и буду думать, что делать дальше. Жорж, его кто-то вышвырнул из хронала. Я должна выяснить, кто и как. Мне нужно познакомиться с существом, которое умеет это делать.

— Каждая миллионная попытка такого знакомства заканчивается удачно: страждущий остается жив.

— Мне повезет.

— Везет тому, кого Ангелы водят на поводке, — сказал Жорж и брызнул в жидкость аэрозоль. Вода зашипела, выплюнула зеленое облачко, из футляра полетел фонтан брызг. — Окна дамского туалета выходят на крышу. Я поставил лестницу со стороны дороги. Спустишься — спрячься за мусорный бак и жди, пока не подъеду.

Он вылил бурлящую жидкость в стакан и вышел. Зеленое облачко превратилось в туман, поблекло. Мира дождалась, когда улягутся пузыри, и воздушные бусинки, похожие на жемчуг, прилипнут к прозрачным стенкам стакана.

— Мне надо его найти, — сказала она. — Я никуда не уеду, пока не найду Эккура.

Графиню еще шатало, когда она лезла из туалета на крышу. Голова кружилась, координация на наклонной плоскости пропадала. Лестница с высоты второго этажа казалась ей смертельным аттракционом, но Жорж уже подогнал машину.

— В чем дело? — спросил он. — Ты же собиралась нырять в пропасть. Лестницы испугалась?

— То ж пропасть, а то ж… твердый асфальт.

— Давай, красавица! Держись за лестницу и спускайся, я тебя подстрахую.

— Нет, — ответила графиня и попятилась от края крыши. — Я не вернусь к тебе, Жорж. Я, конечно, спущусь с этой крыши на землю, но только с другой стороны. Не обижайся. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, и прощай.

— Ладно, — согласился Зубов, — можешь спускаться, где хочешь, но учти, что с той стороны забор и охрана. А на дороге — полицейская машина. Между прочим, они приехали за тобой. Спускайся, детка, не осложняй себе жизнь.

— Нет, Жорж! На этот раз я решила.

— Умное решение, нечего сказать. Главное, своевременное.

— Я не шучу. На этот раз мое решение окончательное.

— Не сомневаюсь, но спуститься с крыши все равно надо.

— Я останусь в России до тех пор, пока не найду эту тварь. Яшка — последний человек на земле, который знает его в лицо.

— Спускайся, ваше сиятельство. Здесь, внизу, тоже Российская территория, — уверил графиню Жорж. — Не заставляй меня ждать. У тебя будет более подходящий момент для того, чтобы расстаться со мной. И не один. Сейчас — это, в первую очередь, не в твоих интересах. Спускайся и ты поймешь, что я здесь из чистого альтруизма, также как ты там — не от большого ума.

Мира отпихнула лестницу. Лестница рухнула на асфальт, высадив по дороге форточку в окне заведующего отделением.

— Неумно, — заметил Жорж. — Однако, для конченой алкоголички довольно метко.

— Оставь меня в покое, — приказала графиня. — Может быть, когда-нибудь я сама тебе позвоню, а сейчас сгинь!

— Я бы с удовольствием… подождал, пока ты придешь в себя и созреешь для мирных переговоров, потому что располагаю свободным временем, но мосье Шутов твоего упрямства бы не одобрил. Кто знает, как ему там живется? — Жорж достал из-за пазухи пухлый конверт. — Мне уезжать или сначала прочтешь письмо, которое прислал тебе Макс?

— Кто прислал? — не расслышала Мира.

— Ты обращалась с просьбой к господину Копинскому. Помнишь, с какой именно просьбой ты к нему обращалась? Не желаешь узнать результат, прежде чем порвать со мной навсегда?

Графиня едва не поскользнулась с крыши.

— Стой там! — она кинулась к дамскому туалету, но уборщица уже зарыла окно. Дежурный нарколог в сопровождении санитара шел по коридору. Охранник готовился запереть ворота. — Жорж! — крикнула Мира. — Подними лестницу! Скорее!

— Угомонилась?

— Да.

— Надолго?

— Жорж, пожалуйста, поставь лестницу! Иначе я прыгну.

В машине Мира разорвала конверт и достала журнал, посвященный техническим видам спорта. Закладка указывала на статью, обведенную для верности жирным фломастером. Кроме обводки и закладки Макс не прислал ничего. Ни письма, ни записки, ни полслова для пояснения. Перед глазами прыгали буквы, названия, фамилии, ни о чем не говорящие человеку, далекому от мира моторов. Графиня сделала над собой усилие, чтобы прочесть статью. Все происходящее показалось ей изощренным издевательством, глумлением над проблемой, с которой она в отчаянии билась до сих пор, не давая себе пасть духом. Никто не поддерживал графиню на этом пути, все только насмехались. Статья была посвящена раллийному гонщику по фамилии Евдокимов, прославившему себя в русском ралли прошлого года. В ней говорилось о том, что мастер спорта и многократный призер российских и международных первенств нынешней зимой потерпел аварию на ровном месте и стал пациентом психиатрической клиники.