Сказки Тридесятого царства: Лягушка и Колобок

— И газету свою забери.

— Отчего же? — Виренея попыталась защитить пристрастия Эллы. Да, в академии они не ладили, но время всё сгладило, а мать проявляла излишнюю строгость. — Я тоже читаю «Клеветника». Иногда. Интересно, что они про бал написали, — царевна потянулась за газетой.

— Не стоит! — как-то нервно воскликнула виконтесса, и Виренея так и застыла с вытянутой рукой. — Опять гадости какие-нибудь.

— Наверняка, снова про Принца Кристиана, — хихикнула царевна, пытаясь сбавить градус напряжения. — Ну, этими новостями нас не удивишь.

— Поэтому я и не люблю лживые жёлтые газетёнки. Выставляют нашего принца в ужасном свете, — Эмма Древелл неожиданно прытко пересела на диванчик, где сидела гостья, и попыталась вытянуть газету из её рук. — Не читайте, зря потратите время.

И тут Виренея окончательно уверилась: виконтессы пытаются что-то скрыть.

— А мне, знаете ли, всё же любопытно, — она с силой потянула газету на себя.

Кристиан

Кажется, Виренея всё-таки завладела газетой. Узнаваемо зашелестели тонкие страницы, виконтесса охнула сочувственно, и стало тихо — царевна принялась читать.

Из своего убежища Кристиан не видел, что именно написали в «Клеветнике». Чувствовал только, как через некоторое время Виренея меленько затряслась, а потом вдруг тряхнула газетными листами:

— Твою ж! — выругалась она, не стесняясь высшего общества.

— Дорогая, это всего лишь заметка, — успокаивающе заговорила виконтесса. — Завтра в свете случится новый ужасающий скандал, и все о вас забудут.

«Не просто скандал, а ужасающий?» — замер Кристиан.

Вместо ответа Виренея наклонилась (скорее всего, за чашкой чая), потом слегка откинула торс (выпила свой чай залпом), отдышалась и, наконец, произнесла кодовую фразу:

— Если позволите, я бы хотела посетить дамскую комнату.

— Конечно, дорогая. Элла, проводи нашу гостью.

— Я сама! — попробовала отбиться от слежки царевна.

— Как пожелаете, — согласилась Элла.

Судя по звукам, дочка виконтессы снова вернулась на диван и сцапала газету с намерением дочитать все подробности «ужасающего скандала».

— Нет-нет, ваше высочество, вы в таком состоянии, — певучим голосом возразила Эмма и чуть ли не прорычала дочери, — Элла… проводи её высочество.

Делать было нечего, пошатывающаяся Виренея поднялась с дивана, и они куда-то пошли. При этом её юбка так сильно раскачивалась, что Кристиан не мог определить, куда они сворачивают. Понял только, что поднимаются на второй этаж.

«Куда?! Не надо нам наверх! Нам вниз надо, в гостевой санузел, откуда до оранжереи рукой подать,» — хотел он сказать, но не мог, ведь Элла была рядом.

Наконец, Виренея вошла куда-то, заперлась на щеколду, включила воду в кране и громко всхлипнула. А потом ещё и ещё.

— Да что там написали? — осторожно подал голос Кристиан, но Виренея уже зарыдала, да так громко, что попросту не услышала его.

Несколько минут кряду колобок себе места не находил, а царевна всё плакала и плакала. Кристиан пробовал даже кричать, но так и не смог докричаться до Виренеи.

Вдруг она выключила воду и с шумом открыла дверь дамской комнаты.

«Ну всё, сорвалась рыбка с крючка,» — упал духом Кристиан, поминая недобрым словом редакцию жёлтой газеты.

Однако Виренея не стала выходить из дамской, только произнесла вялым голосом:

— Элла, простите меня за бурное выражение чувств, — шмыгнула она носом. — Не могли бы вы оставить меня ещё ненадолго? Мне нужно побыть одной… Дорогу я найду.

— Да-да, конечно, — залепетала Эмма.

Дверь закрылась. Виренея снова заорала не своим голосом.

А через полминуты резко смолкла и достала Кристиана из кармана. Лицо у её при этом было красное и мокрое не то от слёз, не от воды, белки глаз тоже покраснели:

— Виренея, прошу, только не здесь, — начал упрашивать её Кристиан. — Бесславная смерть в дамской комнате — слишком суровое наказание.

— Так это ты слил в газету, что под маской грибочка пряталась я?? — в гневе царевна была страшна.

— Не я! — замотал он тонкими мучными ручками.

— Почему тогда ждёшь наказания? — подозрительно сузились огромные зелёные глаза.

— Просто у тебя вечно во всём я виноват, — выдохнул Кристиан. — Что там было в газете-то?

— Потом расскажу, — Виренея тихо открыла щеколду и выскользнула из дамской комнаты. — Говори лучше, куда идти? — прошептала она.

«Другое дело,» — с облегчением выдохнул Кристиан и пискнул:

— Для начала вернись на первый этаж.

Двигаясь на цыпочках и оглядываясь по сторонам, царевна наконец добралась до мраморной лестницы, покрытой ковром, и неслышно сбежала с неё:

— Теперь сворачивай вправо.

Виренея свернула.

— В конце этого коридора снова будет развилка: дамские комнаты налево, оранжерея — направо, — продолжал инструктировать её колобок.

В этот момент Виренея практически бежала по коридору. И вдруг одна из комнат впереди начала открываться. Недолго думая, царевна рванула на себя ближайшую дверь, которая — о, чудо! — оказалась открытой, и шагнула в комнату. Судя по всему, гостевую.

Им всего-то и надо было — переждать, пока кто-то (вероятнее всего, горничная) пройдёт по коридору или войдёт в другую комнату, поэтому Виренея тут же прильнула ухом к двери и прислушалась.

Но шорох раздался не снаружи, а изнутри.

Медленно обернувшись в глубь комнаты, они обнаружили-таки горничную… другую. Да не одну. Эта вторая горничная была в компании лакея, который за мгновение до их вторжения, вероятно, целовал её, обхватив за плечи и скомкав крылышки накрахмаленного передника.

Теперь они оба смотрели на царевну с широко выпученными глазами. А та на них. И никто не знал, как реагировать.

Кристиан тем более молчал. Не хватало ещё, чтобы слуги заметили его в компании царевны — тогда их сразу раскроют. Недолго думая, он проделал простой камуфляжный трюк: закрыл глаза, сложил ручки по швам и превратился в обычную круглую булку.

Виренея

Виренея нашлась первая. Она ничего не сказала. Просто приложила указательный палец к губам, надеясь на солидарность людей, которые, как и она сейчас, совершали нечто предосудительное.