Сказки Тридесятого царства: Лягушка и Колобок

Кристиан критично глянул на длинные полы шубы Виренеи, и вдруг ему в голову пришла гениальная мысль:

— Значит, берегут, говоришь… Тогда Держись, — прошептал он.

И прежде, чем Виренея пикнула, подхватил её и начал подниматься по узким крутым ступенькам с драгоценной ношей на руках.

Глава 16. Свадьба, которая не вписывается в планы совсем

Виренея

Падение было бы фееричным и травмоопасным, Виренея понимала это, и хотя поступок Кристиана крайне возмутил её и даже напугал, сочла за лучшее промолчать.

«По крайней мере, до падения».

На их счастье, падения не случилось.

Виренея выдохнула, когда Кристиан преодолел последнюю ступеньку и аккуратно поставил её рядом с родителями. Все выдохнули. Несколько дворян даже захлопали в ладоши и одобрительно загомонили.

Искренне улыбаясь, царевна обернулась к своему жениху, и очень удивилась, не увидев на симпатичном лице ни остатков натужного румянца, ни усталости, ни даже крохотной капельки пота.

Зато со лба её родителя пот лился ручьями. Матушка тоже заметно побледнела. Тем не менее, родители сочли за лучшее никак не комментировать поступок будущего зятя.

Под шутки и прибаутки процессия направилась внутрь дворца.

Там Виренею и Кристиана временно разлучили. Царевна вместе с матушкой и её женской свитой направилась в её девические комнаты, а Кристина вменили заботам брата Ивана и его верных друзей и слуг.

Когда женская толпа, от которой Виренея уже отвыкла, дошла до дверей, за которыми начинались покои царевны, царевна напрямую обратилась к служанкам и матушкиным подружкам:

— Дамы, не могли бы вы оставить нас с мамой наедине?

Дамы так и оторопели. Вся их жизнь состояла в том, чтобы денно и нощно быть в сопровождении высоких особ. А теперь…

— Вы нас выгоняете?

— Не велите казнить…

— Да как так-то? — загудела женская свита.

— Мам, правда, надо кое-что обсудить, — призналась Виренея.

Царица сделалась ещё бледнее и положила руку на грудь.

— Пелагеюшка, Варвара, — обратилась она к верным подруженькам. — Сходите на кухню. Марфа, Авдотья, а вы в трапезную. Поглядите, всё ли готово к обеду, да праздничному ужину?

Закрывая дверь в собственную комнату, Виренея услышала тихие шепотки:

— Совсем избалованная стала.

— Станет принцессой на чужбине — ещё наплачется.

— Не станет. Зуб даю, поматросит и бросит он её.

— Ой, и не говори.

Оставшись в тишине и уюте собственной комнаты, Виренея первым делом скинула шубу и сапоги. Потом прошла в умывальную комнату, где уже стояла длинная высокая кадка с горячей водой, заменяющая ванну, а также два ведра с очень горячей водой на добавку.

— Спасибо за ванну, мам, — царевна принялась раздеваться.

— Виренея… — матушка осталась в спальне и говорила с ней через открытую дверь. — Не подумай, что я тебя осуждаю. Просто тревожно за тебя, доченька, сердце так и ноет.

— Ну это оно зря, — царевна уселась в тёплую воду и принялась распускать длинную косу.

— Пошто ты с этим принцем связалась? Дался он тебе? Даром, что из одного скандала в другой, как заяц, скачет. Так ещё и тебя втянул, — матушка шмыгнула носом и продолжила с выражением. — И ведь сделали не посоветовавшись, отрезали, не отмеривши. Ох, чует сердце материнское…

— Мам, завязывала бы ты с фольклором, — Виренея густо намылила руки и принялась массировать голову. — У тебя уже нейронные связи на причитания запрограммировались.

— Чего? — царица резко сменила тон голоса с жалобного на резкий. — Хватит мне зубы-то заговаривать. Читала я про ваши связи нейронные, чай у нас тут не глухая провинция… Да только я своими глазами видела, как вы с утра из одной кареты вылазили. Как это понимать?

— Как то, что я взрослая и не обязана отчитываться. Мам, если начистоту: я не хочу с тобой ссориться.

— Не надо ссориться. Я просто хочу понять, что с тобой происходит? Где твой разум? Могли хотя бы вторую карету нанять?

— Могли, — Виренея погрузилась в воду, выполаскивая волосы, а когда вынырнула, продолжила, — но, во-первых, мы не догадались. Если честно, не до того было. Во-вторых, к чему это лицемерие? А в-третьих, рядом с ним так хорошо… я до самого нашего терема от него не отлипала. В таких обстоятельствах у меня даже мысли не возникло про вторую карету, — выдала Виренея, как на духу.

Матушка тяжко вздохнула и громко засопела:

— Виренея, у вас что… уже…

«Нет, конечно!» — первой реакцией Виренеи стало возмущение.

Уберегла её от скоропалительного ответа текущая по лицу вода из ковша, которой она начисто выполаскивала волосы.

Второй мыслью так и подмывало сказать: да, было. Чтобы даже не думали помолвку срывать! Ведь если не получится с Василиском, и Кристиан окажется заклят навек, она просто обязана будет о нём позаботиться.

«А эти мне не дадут. Из самых благих побуждений».

Однако Виренея всё же решила поберечь матушку и ответила честно:

— Ничего не скажу. Потому что не хочу. Это моя личная жизнь, почему я должна по поводу неё оправдываться?

Матушка снова охнула. Послышался звук оседающего на кровать тела.

«Ну всё, довела,» — с сожалением догадалась Виренея.

Она быстро выскочила из ванной, обматываясь на ходу полотенцем, заодно вспоминая навыки оказания первой помощи при сердечном приступе.

Да только откачивать никого не пришлось. Матушка сидела на кровати с видом решительной задумчивости:

— И давно ты от него не отлипаешь?

— Сегодня в первый раз, — ляпнула Виренея, запоздало догадываясь, какой контекст вкладывался в вопрос. — …Мам, ты неправильно поняла. Точнее, это я не то имела в виду! — Виренея шлёпнула себя рукой по лбу. — Ох, надо было сразу ответить: не было у нас ничего! Мы только обнимались. Ну ещё поцеловались пару раз…

— Стыдишься всё-таки? — мать будто не слышала её. — Значит остались ещё в тебе крохи совести? — царица поднялась, гордо вскинула полову, покрытую жемчужным кокошником. — Что ж, пойду, отца обрадую. После обеда помолвку сладим. А после ужина свадьбу.