Скиф-Эллин

54

Принимали скифских парламентеров в пританее, в большой и высокой комнате с двумя рядами мраморных колонн, мраморным полом и скамьями на мраморных ножках в виде львиных лап. Скифов было пятеро. Все в возрасте под сорок и с властными лицами. Видимо, военные вожди пяти племен, участвовавших в осаде Керкинитиды. Вели себя уверенно, без опаски, потому что херсонесцам пришлось отдать кочевникам пять мужчин-заложников из известных семей. При этом скифы точно знали, кто есть кто, и одного заложника, недавно обедневшего, потребовали заменить. С нашей стороны присутствовало тоже пять человек: демиург Агасикл, полемарх Харисий, басилевс Деметрий, я и таврский вождь Бутунатос. Последнего включили по моему требованию. Как ни странно, греки не привыкли думать на несколько десятилетий вперед, в лучшем случае удовлетворялись несколькими годами. Их можно понять: в эту эпоху все слишком быстро меняется. Кто бы мог подумать лет семь-восемь назад, что македонцы победят персов и разрушат их огромную державу?!

— Мы ушли из-под стен Керкинитиды. Теперь хотим обсудить условия выкупа наших жен и детей, — начал скиф, у которого темно-русая борода торчала немного вправо из-за того, видимо, что нижняя челюсть была сломана и неправильно срослась.

— Условия у нас простые, — заговорил Агасикл. — Вы поклянетесь своими богами, что больше никогда не будете нападать ни на Керкинитиду, ни на Херсонес, и заплатите за каждого мальчика по жеребцу-трехлетку, за женщину по кобыле, за девочку по три барана. Можно заменить золотом, серебром, бронзой или любым другим ценным товаром.

— Мы клянемся только друг перед другом, и не собираемся менять наши обычаи, — возразил скифский вождь.

Это условие предложил я. Херсонесский триумвират готов был удовлетвориться выкупом. Они почему-то уверены, что дважды битые скифы больше не сунутся на город. Я знаю, что будет наоборот, поэтому хочу отсрочить нападения, хотя бы до тех пор, пока не покину эту эпоху. Все-таки осада города создает много трудностей и ведет к потерям. К тому же, мне уже надоело разгребать за херсонесскими недоумками.

— А придется, — сказал я и добавил в утешение: — Всё когда-нибудь устаревает и требует замены, в том числе и законы.

Пятеро скифов посмотрели на меня очень внимательно. Даже не сомневаюсь, что им донесли, кто придумал и осуществил обе операции против них.

— Ты — эллин? — спросил меня другой скифский вождь, обладатель широкого кожаного пояса с золотыми шестиугольными бляшками, на которых был барельеф со странным существом на четырех длинных тонких ногах с кошачьими лапами, с львиным хвостом и тремя длинными тонкими шеями, на которых по голове с длинными ушами и мощным птичьим клювом.

Поскольку существа были выполнены в чисто скифской манере — вид сбоку, но морды повернуты к зрителю, я решил, что это скифские драконы. Какой народ, такие и драконы.

— Если скиф ведет себя, как эллин, он — эллин; если эллин ведет себя, как скиф, он — скиф, — поделился я греческим отношением к национальному вопросу, после чего рассказал: — В армии Александра Македонского меня называли Скифом-Эллином, а отряд, которым я командовал — Скифской илой, хотя в нем был всего один скиф — мой младший брат Скилур.

Кочевники переглянулись, после чего кривобородый объявил торжественно:

— Мы примем ваши условия, если и вы поклянетесь не воевать с нами.

Это было больше, чем ожидал триумвират, так что сделка была заключена.

Дальше была клятва скифов на агоре. Клялись они на своих коротких мечах, воткнутых в щель между каменными плитами, которыми была вымощена площадь. Встав на левое колено и положив правую руку на навершие акинака, скифские вожди по очереди поклялись от имени своих племен богу Папею, которого греки сравнивают с Зевсом, никогда при своей жизни не воевать с Херсонесом и Керкинитидой, если они на нападут первыми. После чего демиург Агасикл, полемарх Харисий, басилевс Деметрий и, по настоянию скифов, я поклялись в храме Девы-Артемиды от имени всего города, что никогда не нападем на скифов, если они будут соблюдать договор. Бутунатосу клясться не пришлось. Для кочевников он словно бы и не существовал, что было плохим признаком для тавров и, как следствие, хорошим для нас. Мы их разделили, и теперь будем властвовать.

После чего парламентариев пригласили на пир в другую комнату пританея, специально предназначенную для этого, где присутствовали, кроме тех, кто участвовал в переговорах, еще десятка три почетных граждан славного города Херсонеса. Кстати, рядом с банкетным залом находится баня, и сия традиция благополучно доживет в государственных учреждениях до двадцать первого века. Главным блюдом был кюр — баран, приготовленный по-скифски. Для этого освежеванную и выпотрошенную тушу разрезают на куски, засовывают мясо в ее же желудок, прикапывают в землю неглубоко и сверху разводят костер, который поддерживают сутки. В итоге получается сочное, ароматное, офигенно вкусное блюдо, немного напоминающее тушенку. Поскольку за пять минут такое не приготовишь, скифы должны были догадаться, что херсонесцы не сомневались, чем закончатся переговоры. Это нисколько не расстроило кочевников. Мне даже показалось, что скифов вполне устраивает результат.

— Почему вы согласились так быстро? — спросил я своего соседа, кривобородого вождя по имени Авасий, после третьей чаши вина.

— Прорицатель предупреждал нас перед прошлогодним походом, чтобы мы не воевали с эллином, которого называют скифом, — без выпендрежа признался он.

С прорицателями лучше не спорить. В прошлом году лоханулись, не послушались его, но в этом, в конце концов, исправили ошибку, чему и рады.

Что ж, видимо, в Таврике, как сейчас греки называют южный берег Крыма, меня будут звать Эллином-Скифом.

55

Свое судно я отправил в Афины под командованием Аменемуны, а сам остался в Херсонесе. У меня появилась идея начать разработку медной руды и золота в горах. Появилась не на пустом месте. Жена пожаловалась, что слуги, пожилая пара, не справляются с работой, что лучше их отправить на клер, а Делми вернуть в город. Подозреваю, что заскучала по старшей подруге, не с кем стало ругаться, потому что иллирийка за словом в карман не лезла, в отличие от гетки, которая молча сносила оскорбления. Я пошел на невольничий рынок, чтобы выбрать пару рабов, которые заменят Делми и ее мужа на клере, потому что пожилые геты явно не годились для полевых работ, разве что на подхвате.

Выбор был большой. Недавно одриссы в очередной раз взбунтовались, решив воспользоваться поражением македонцев от скифов, но были подавлены быстро и жестоко. После чего невольничьи рынки во всей Элладе и не только наполнились дешевыми рабами-одриссами. На херсонесском рынке они, грязные и вонючие, стояли в несколько линий, иногда скованные цепями, иногда, особенно женщины, свободные. Каждый мог подойти, потрогать товар, поговорить с ним или с продавцом. Чаще всего трогали и реже всего покупали молодых и красивых женщин. Без одобрения жены такую обычно не купишь, а редко какая гречанка согласится иметь в доме смазливую конкурентку. Поскольку я брал для работы на клере, мне нужна была в первую очередь крепкая молодая крестьянка, пусть даже и красивая. Я нашел такую, после чего начал подыскивать ей пару.

— Купи вот этого. Он хороший рудознатец, — показывая на крепкого мужчину лет тридцати пяти, предложил мне торговец-финикиец с выпуклыми черными глазами, поблескивающими, как у обкуренного марихуаной.

Вполне возможно, что без конопли не обошлось, только ее сейчас не курят, а вдыхают дым, кидая гашиш в маленьком закрытом помещении на нагретые камни. Эдакий вариант веселой бани. Скифы проделывают это в чем-то типа юрты, сооруженной из куска войлока. Разводят в ней костер, нагревают камни, кидают на них коноплю и балдеют.