Сколько ты стоишь?
Шрифт:
– Я знал, что ты блядь. Со мной притворялась фригидной. Довела меня сука. Покажешь, как он тебя трахает? Кончаешь с ним? Ну давай.
Понимая, что сейчас случится непоправимое, сильно кусаю его ладонь.
– Сука!
Руслан несколько раз бьет по голове и боль проходит по всему телу. Я боюсь, что случилось страшное, но внезапно слышу истошный ор откуда-то с краю и дышать вдруг становится легче.
Крики не стихают. Какая-то неразбериха. А еще хлесткие удары, ругань на русском и…немецкая речь.
– Гнида! Тварь! Я убью тебя, сука! Если с моей женой что-то случится…Я убью тебя!
Я понимаю,
– Роберт. Роберт, помоги. Мне больно. Ребенок.
– Индира! Девочка моя! Любимая моя! Нет-нет, не закрывай глаза!
– последнее, что слышу перед тем, как отключиться.
События в главе навеяны жуткой историей, которая прогремела на весь Казахстан после дела Салтанат. Алматинка Диана (Яна) Бейсембаева сбежала от абьюзера, который ее преследовал в Дубай. Там она устроилась на работу и сменила имя, чтобы он ее не нашел. Но он нашел. Приехал к ней, убил, сложил тело в чемодан и закопал в пустыне. Мужчина был одержим ею, несмотря на то, что был женат.
Глава 42. Я не убийца
Роберт
Руки дрожат, как у больного алкоголика. Костяшки стерты в кровь. Голова бешено гудит и я слишком резко ее запрокидываю. В глаза ударяет яркий свет больничной лампы, туда-сюда ходят люди, а я сижу, прислонившись к спинке кресла и жду, жду, жду. Мне кажется, слишком долго ее осматривают. Страх потерять любимую женщину и ребенка так силен, что невыносимо рвет на части сердце.
Вспышка. И меня снова переносит на час назад, когда поднимаясь по лестнице ее подъезда, заметил приоткрытую дверь. Не знаю, как, но я понял, что случилось то, чего я так боялся. Мы вместе этого боялись.
Перескочив через две ступеньки и бросив бумажный пакет на пол, распахнул дверь и услышал голоса из спальни. Ворвавшись туда, увидел мужика на моей девочке, а дальше все как в тумане. Помню, как стащил его с нее и заметил, что она в крови. Мной овладела первобытная ярость, а грань между можно и нельзя стерлась. Я отбросил его к стене, он заскулил как собачонка, ударившись не то рукой, не то ногой. Схватив его за шкирку, я занес кулак и со всей силы ударил по лицу.
– Гнида! Тварь! Я убью тебя, сука! Если с моей женой что-то случится, я убью тебя!
Я бил, бил, бил, пока не услышал стон любимой:
– Роберт. Роберт, помоги. Мне больно. Ребенок.
И я очнулся, будто от транса. Тут же подлетел к Индире, смахнул с лица мокрые пряди, пропитанные ее кровью, и когда понял, что она отключается, позвал:
– Индира! Девочка моя! Любимая моя! Нет-нет, не закрывай глаза!
Не помню, как вызвал скорую, через сколько она приехала, и что случилось с тварью, что валялась на полу. Все, что помню, - свой звонок Льву и обрывистые фразы.
И вот я здесь - раздавленный и обезумевший, как тот десятилетний мальчик, который увидел, как отец лежит на матери и душит ее. Я так и не понял, как и откуда это воспоминание всплыло из сознания. Но пока мы ехали в карете скорой и я держал Индиру
за руку, я вдруг перенесся в прошлое, в день, когда заметил, что дверь нашей квартиры открыта. В прихожей я услышал голоса и понял, что папа с мамой снова ругаются. Но на этот раз я не убежал, закрыв уши, а вошел в комнату и увидел ту самую картину. Лицо отца было искажено до неузнаваемости, словно это не мой папа, а дьявол во плоти. Подлетев к ним, я вцепился зубами в его руку, он закричал, выругался и отшвырнул меня в сторону. Видимо, так я и ударился о батарею.– Доктор!
– соскочив с кресла, подлетаю к врачу, вышедшему из смотровой.
– Как моя жена?
Вздохнув и озадаченно посмотрев на меня, он ответил:
– Перелом носа, ушибы, к счастью сотрясения мозга нет.
– А малыш?
– С плодом все нормально, но у нее тонус матки.
– Это как?
– в нетерпении перебиваю его.
– Ничего страшного. Но сильный стресс все-таки сказался на ее состоянии и теперь нужен только полный покой.
– Можно ее увидеть?
– Позже. Мы дали ей успокоительное, пусть отдохнет. И еще: мы сообщили в полицию.
– Да, - потирая лоб пальцами, отозвался я.
– Это правильно.
Ругаю себя за то, что так опрометчиво оставил эту мразь в квартире. Но в тот момент я больше всего думал о спасении Индиры. Опустившись на сиденье, достаю мобильный и набираю Льва. Он долго не берет трубку и я уже отчаиваюсь, как вдруг:
– Роберт! Сам собирался звонить.
– Лев. Что там? Ты был в квартире?
– Я все еще здесь с полицией. Сейчас закончим и приедем к тебе. Надо будет дать показания.
– Да, - все, что могу из себя выдавить.
– У тебя какие новости?
– Индира в норме, малыш тоже.
– Уфф, - облегченно вздыхает мой собеседник.
– Слава Богу! Все , давай, жди.
– Лев, подожди. Он…вы его взяли.
– Нет, блядь. Эта живучая гнида уползла, пока я ехал. Когда ты позвонил, я думал, ты его грохнул. А если у него хватило сил, выйти, то Бог тебя уберег.
Вспоминаю, что когда скорая грузила на носилки Индиру, фельдшер бросил взгляд на Руслана и спросил:
– А этот?
На что я ответил решительно:
– Спасайте жену, этого потом, если не сдох.
– Я не убийца! Я не убийца! Я не убийца!
– повторяю себе под нос, точно сумасшедший.
Камень с души упал от слов Льва. Руслан живой и на этот раз ответит перед законом за все, что сделал.
Проходит еще час и в больнице появляются полицейские, Лев, помощник генерального консула Германии в Алматы, начальник службы безопасности и юрист банка. Последние трое пытаются разобраться, грозит ли мне что-то за избиение гражданина Казахстана. Но как выразился Лев: “Нету тела - нету дела”, а значит, пока можно выдохнуть. Однако это не особо помогает.
В квартире, в которой прописан Руслан - его не оказалось. Камера во дворе дома Индиры зафиксировала, как он, шатаясь, опираясь о стены и вытирая окровавленное лицо, садится за руль и уезжает. Теперь же по камерам в городе пытаются выяснить, куда он уехал и где скрывается.
– Выглядишь ху**во, - Лев ударяет по плечу, когда мы остаемся одни и выходим на улицу покурить. Вернее, курю я, а Лева гордо заявляет, что он трезвенник.
– Езжай домой, до утра тебя все равно к ней не пустят.