Сколько ты стоишь?

– Нет! Уйди. Ненавижу тебя! Ненавижу! Нееет!

– Заткнись!
– от звонкой пощечины голова резко повернулась влево.

Он резко порвал на мне трусы, спустился ниже и вошел, несмотря на мой нечеловеческий крик. Я дернулась от жжения между ног, от того, что мне казалось, будто меня разорвало. И в этот момент я поняла, что насилием была вся наша совместная жизнь. Стало так тошно от всей этой грязи, в которой он меня извалял. И осталось только дождаться, пока он закончит и сгинет.

– Почему ты не сказала?
– спрятав лицо в ладонях, плачет мама.

– Почему ты сразу не заявила на него?

– Мне было стыдно, - смахнув слезы с щеки, признаюсь я.
– Я не хотела, чтобы кто-то знал. Это ведь так…противно.

– Ты поэтому приехала в Мадрид? Я же видела, что что-то не так, - теперь уже мама, вытирает мое красное и опухшее лицо.

– Я хотела забыть. Мне нужно было это время с тобой, чтобы прийти в себя.

Это правда. Роднее и ближе мамы у меня никого нет. Но уже семь лет она живет в Мадриде с мужем-испанцем – владельцем ресторана. Мы познакомились с ним на отдыхе, когда вечером зашли в его заведение поужинать. Маме тогда было сорок пять, но выглядела она намного моложе. Высокий седовласый Виктор был в разводе, а Жанель, то есть моя мама, уже много лет жила одна, храня верность моему отцу. Но так получилось, что между ней и испанцем вспыхнула искра, которая привела к свадьбе. В Алматы у нее бутик, который до сих пор приносит ей доход, но занимается им ее директор. Она же наслаждается второй молодостью, новой любовью и жизнью, поэтому я не хотела ее огорчать. Мама очень многое сделала, чтобы вытащить нас из бедности и всем, что у меня есть я обязана только ей.

Ночь она проводит со мной, а утром я отправляю ее отсыпаться, заверив, что сегодня ко мне придет Зара. Через полчаса после ее ухода мне ставят капельницу, а еще спустя несколько минут в дверь палаты стучат. Я, уверенная, что это подруга, разрешаю войти. Каково же было мое удивление, когда я вижу на пороге свою свекровь – мать Руслана. Ухоженная элегантная женщина всегда смотрела на меня свысока и не понимала, почему ее сын так быстро на меня женился. Не одобряла его выбор, потому что считала, что я не ровня им. Они ведь потомственные интеллигенты с большими связями. А мою мать она однажды назвала торгашкой, за что отхватила пару ласковых от меня.

У Ляйли Мухтаровны сеть салонов красоты, а ее муж - Ерик - депутат Мажилиса - нижней палаты Парламента. И все знают, что он живет в Астане с токалкой, а она - в Алматы. А где-то между всегда болтался Руслан, которому слишком многое позволяли. Жаль, что я не сразу поняла, какой он и его семейка.

– Индира, - Ляйля коротко кивает.
– Как ты?

– Как видите, - холодно откликаюсь, указывая взглядом на штатив с подвесным бутылем.
– Зачем вы пришли?

Она подходит ближе, держа перед собой белую брендовую сумочку и окидывает меня придирчивым взглядом.

– Хотели посмотреть на художества сына?
– язвлю я.

– Я пришла попросить тебя отказаться от претензий к нему и пойти на перемирие, - заявила она, вскинув подбородок.
– Ради общего блага.

– Перемирие?
– задыхаясь, выпалила я.
– Вы серьезно? После того, как он меня избил?

Она опускает голову и я с ужасом вижу, что она едва заметно улыбается.

– Я его не оправдываю. Но ты же сама виновата, Индира, - подняв на меня бесстыжие глаза, произносит свекровь.
– Не надо было его провоцировать. Все проблемы женщины - от слишком длинного языка. Мудрее надо было быть, Индира.

Глава 5. Война

– Что значит не надо было его провоцировать?
– начинаю хрипеть от ярости.
– Я пришла к себе домой, Руслан лежал на моей кровати с двумя шлюхами. В этом я виновата?

– А почему тебя не было дома?
– намеренно тише говорит она, но при этом шипит, как змея.
– Ты же сама его бросила одного. Как будто не знаешь, что бывает, когда мужа надолго оставляешь?

– А вы знаете, да? По себе судите?
– уже не стесняясь, намекаю на то, что пока она ведет бизнес в Алматы, ее муж-политик живет с младшей женой в Астане.

Ее губы тут же вытягиваются в тонкую красную нить. Свекровь не на шутку задели и разозлили мои слова.

– Если бы ты была из аула, я бы с тобой говорила по-другому с самого начала. Ты слишком дерзкая для казашки, - цедит Ляйля.
– Мы в свое время себе такого не позволяли. Мы знали, что надо сохранить семью во что бы то ни стало. Терпеть, но идти дальше. А ты даже шести месяцев не продержалась.

– Мне жизнь моя дороже, - приложив свободную руку к груди, проговорила я.
– Ваш сын - монстр, и вы даже не знаете половины того, что он со мной сделал. Вы пришли просить за него, говорите о перемирии, но оскорбляете меня. Я и до этого не собиралась его прощать, а теперь тем более. И лучше уж пусть его найдут и закроют. Пусть сгниет в тюрьме!

Ляйля бледнеет, но не кричит и не скандалит - держит лицо, как обычно. Даже со своим мужем-изменником она никогда не ругается, а сражает холодностью. Свекровь поднимает руку и дотрагивается до бутыля с лекарством, скользит пальцами вниз по прозрачному проводу, через который течет жидкость.

– Что вы делаете?
– леденею от страха. – Уйдите!

– Ты же понимаешь, что я в этом городе многое могу. И нас с мужем есть связи, деньги, все, чтобы объявить войну тебе и твоей матери? Рассказать людям о том, как она построила свой бизнес, о ее связи с криминальным миром, о том, почему твоего отца убили в 90-е. Если мы страдаем, то и вы будете.

Горло сковывает жуткий спазм, меня охватывает паника, потому что сейчас бессильна перед этой женщиной, которая похоже, упивается своим превосходством.

– Уходите!
– не своим голосом кричу я.
– Сестра! Сестра! Кто-нибудь!

Дверь резко распахивается и в палату тут же залетает медсестра, какой-то незнакомый мужчина и моя подруга Зара.

– Что вы здесь делаете? Уходите! Быстро!
– негодует Зара.
– Не смейте к ней больше приходить!

– Я ничего ей не сделала, - жестко отвечает свекровь.
– Она сама начала истерить и кричать, слово не дала мне вставить.

– Это неправда!
– защищаюсь я.
– Уведите ее! Пусть она уйдет!

– Выходите!
– мужчина берет ее за локоть, а она выдергивает ее и бросает с презрением:

– Не надо меня трогать. Вы кто такой?

– Телохранитель, - басит он так, что даже мне стало страшно. Вообще он похож на русского богатыря, сошедшего с картины Васнецова.
– На выход я сказал.

Пока свекровь выводили, медсестра проверила систему, поменяла один бутыль на другой и сочувственно мне улыбнулась.

– У меня тоже енешка (свекровь) не подарок, - вздохнула она.

– Сочувствую вам, - вздыхаю и показываю взглядом на Зару.
– А вот ей повезло. Енешка ее обожает.

И это правда, потому что свекровь Зары на нее надышаться не может. Вот что значит - люди одного круга, ведь родители Зары и ее мужа Карима очень давно дружат.

– Вот это правда удача, - замечает медсестричка.

Через минуту она оставляет нас, и я ложусь на кровати ровно и, смотря в потолок, глубоко дышу.