Скопец, сын Неба

– Нет нужды.

– Но ведь ты зачем-то сидишь здесь вместо того, чтобы придти домой. Зайди в свой дом, - Иамес говорит с ним как с больным.
– Тебе все будут рады.

Иисус это понимает, и его взгляд становится жестче: хула на Святого Духа продолжается.

– Не говори со мной так!
– предупреждает он.

– Как же с тобой говорить? Разве я говорю что-то плохое?

– Хочешь что-то сказать, скажи прямо.

Нашрит скорбно смотрит на своего старшего брата. И предпринимает последнюю попытку.

– Мы - твоя семья.

– Вот моя семья!
– Иисус разводит руками.
– Те, кто идет со мною, а не против меня.

Иамес обводит взором суровые лица учеников Иисуса. Все они на той стороне и не издают ни звука. Они не кажутся ему царской свитой Мессии. Это лишь кучка бродяг, которых его брат заразил своим безумием. И он приведет их всех к погибели. Неужели ни один из них этого не понимает и не остановит Иисуса? Можно простить юных судейских сынков, но вот здесь зрелые мужи, вот заросший седой бородой Иуда. Неужели он не понимает, куда его ведет Иисус? Даже Иохонан, сын храмового священника из череды Авии, праведник, нашрит, по праву рождения приближенный к Храму, не получил признания в Иерусалиме и удалился за Иордан, чтобы не иметь ничего общего с Синедрионом. Святые отцы, эти потомственные слуги Божьи, любят только мертвых пророков и терпеть не могут живых. Живой Мессия, которому они должны все поклониться в ноги и передать ему власть, просто взбесит их. Неужели его брат - всезнайка не понимает безнадежности своего предприятия? Неужели этот, несомненно, умный Иуда не видит, что они идут к погибели? Конечно, это безумие. Иамес разочарован в своем старшем брате. И ему искренне жаль его.

– Сын мой, - Мария бросается к Иисусу, - мы здесь не для того, чтобы ссориться с тобой. Мы - твоя семья и беспокоимся за тебя. Все ли хорошо у тебя?

– Я ведь уже сказал: все хорошо. Не беспокойся, мать.

– Твои ученики сказали нам, что ты идешь в Иерусалим. На праздник?

– Да.

– Можем мы пойти с тобой?

– Нет. Вам лучше не быть со мной.

– Почему? Разве мы помешаем?
– допытывается женщина.
– Вспомни, как мы ходили в Иерусалим, когда отец еще был жив.

– Я не помню. Я все забыл.

Мария огорчена.

– Что же с тобою делалось в далеких странах, что ты все забыл? Тебе там было так плохо?

– Пожалуйста, мать, не мучь меня вопросами.

– О чем же тебя спрашивать?

– Наверное, ни о чем.

Он трет лицо, подбирая нужные слова для матери. Она - единственный человек, которому он не может сказать жестокую правду. Не может он и солгать. Все люди лгут. Скопец никогда не лжет. Ложь для него - это бессмысленное добавление ложки меда в бочку дегтя. Что это изменит? Ничего.

– Я не могу объяснить тебе того, что делаю, - с трудом начинает говорить он.
– Просто верь, что я поступаю правильно. И что бы ни случилось, продолжай верить, что это было правильно и хорошо для твоего сына. Ему это было нужно. А тебе лучше вернуться в Назарет, где мне нет места. У тебя есть другие сыновья. Надеюсь, они порадуют тебя больше. Я хотел бы тебя порадовать, но мне нечем. Пожалуй, я был худшим из твоих сыновей. Я не могу дать тебе то, что ты хочешь.

Мария со слезами смотрит на него.

– Сын мой, ты как будто хоронишь себя.

– Нет, мать. Твой сын - из воскресших. Посмотри на меня, коснись меня: я не умер, я воскрес, - с ласковой улыбкой произносит он.

Но Мария понимает, что он прощается. Слишком много печали в улыбке ее первенца, чтобы все у него было хорошо. Она обнимает его и просит:

– Скажи, что мы еще увидимся.

На его лице проступает мучительное выражение.

– Скажи, - настаивает она.

– Нет, мать, мы не увидимся. Уведите ее, - говорит он младшим братьям.

Они смотрят на этого чужого им человека с неодобрением. Двум самым младшим из них, Симону и Иуде, которые его совершенно не помнят, и вовсе кажется, что мать придумала им этого брата, а в действительности Иисус им - никто. Юноши смотрят на этого человека, заставившего плакать их мать, почти враждебно. Они уводят Марию.

Иамес задерживается.

– Если ты тот, кем тебя считают твои ученики, то почему слава о тебе не разносится по всей Галилее?

– Когда говорящий правду получал свою награду? Вспомни пророков. Нет пророку чести в своем отечестве.

– Разве только твоим ученикам дано это?
– угрюмо спрашивает Иамес.

– Много званых, но мало избранных. И брат мой был зван, но не пошел со мною. Он не ест, не пьет, слуга субботы и раб Бога. Череда запретов перед ним, и все он соблюдает. Стал ли он хоть на каплю свободнее? Чем может возгордиться он? Разве Небо к нему приблизилось? В запретах ли искать человеку свободу? В рабстве ли он обретет Царство Небесное? Вот, посмотрите на меня. Я ем, и пью, и нарушаю все запреты. Кто же из нас нашел Небо? Ты, Иамес, нашел Небо? Скажи, брат мой, я приму любой твой ответ.

Нашрит гневно отвечает:

– Я отдал всю свою жизнь Богу. За это ты меня упрекаешь?

– Нашел ли ты Царство Небесное?

– Нет, не нашел.

– Я принимаю твой ответ. А теперь ты прими мой. Я нашел Царство Небесное.

– Так иди в Иерусалим и отдай его людям!

– Торопишь меня, брат?

Иамес мгновенно остывает. Он не это имел ввиду, он и не думал толкать Иисуса на смерть.

– Я буду в Иерусалиме, - отчетливо произносит Иисус.
– Но если увидишь меня там, не подходи ко мне. Я тебя не узнаю!

Иамес поворачивается и уходит без прощания. Кажется, на него взвалили все древнее небо, раздавившее эту землю в лепешку.

Иоанн во дворе почтительно провожает святое семейство.

– Госпожа, все будет хорошо, - уверяет он Марию.
– Мессия должен исполнить волю Господа, пославшего его на спасение мира.

Женщина слабо качает головой. Не верит она в это мессианство и не ждет ничего хорошего. Почему ее первенец не может жить нормальной, человеческой жизнью? Зачем он превращает свою жизнь в катастрофу, в пустыню, в конец света.

Симон и Иуда - ровесники Иоанна и его давние приятели по детским играм, спрашивают его:

– Ты думаешь, он - вправду Мессия?

– Конечно. Вот увидите!

Старший Иамес даже слушать не желает про это безумие. Сколько их, лжепророков, появляется в Израиле каждый год? Он навидался за годы, проведенные у Храма, припадочных, юродивых, бесноватых и просто шарлатанов, которые говорили о своих видениях, прозрениях и мессианских знамениях. Самых безвредных сажали в колодки у храмовой бойни, богохульствующих побивали камнями, а возмутителей народа римляне казнили на крестах. Ныне Иисус захотел присоединиться к ним и опозорить свое имя и всю свою семью.