Скопец, сын Неба

Братья уходят спать во двор с пустыми животами.

– Нужно было взять с собой еды в Кане, - ворчит Андрей, - не пришлось бы теперь спать голодными.

– Остальным не лучше.

– Это так. Но есть-то хочется.

– Брат, мы с тобой пошли не ради сытой жизни, - терпеливо отвечает Петр, укладываясь на вязанках срезанной лозы.

– И не ради голода. Завтра куплю головку сыра и буду носить с собою. Когда окажемся в такой глухомани, как эта, будет, чем унять голод.

– Нужно терпеть. Иисус терпит, и мы должны терпеть.

– Зачем терпеть голод? Какая в том польза? Голодный злее сытого и думает об одном, что ему поесть. Учиться хорошо на сытый желудок. Тогда и думы в голову идут.

– Молитвой и постом, сказал учитель, изгоняется сей бес.

– Как же голодом победить голод? Разве дьявола можно изгнать дьяволом?

– Ах, брат, надоел! Причитаешь, как моя жена!

Андрей обиженно замолкает. Нехорошо Петр ушел из дома. Но он-то чем виноват? Больше они не говорят, лишь вязанки веток хрустят под их крупными телами.

На рассвете Иоанн с Иаковым покидают отчий дом. Сон в родной комнате, где трещинки на стенах привычно напоминают причудливые фигуры и лица, а запах детства никогда не выветривается, особенно крепок. И юноши, съедая завтрак, все еще зевают. Мать благословляет сыновей на их великое дело в Иерусалиме. Возможно, скоро они будут восседать в Каменном зале Синедриона, где плиты отшлифованы как зеркала. Ее муж Зеведей рассказывал ей об этом тронном зале высшей власти Израиля с трепетом мелкого чиновника, которому никогда не сидеть там. И вот сыны его отправляются на завоевание этих мест справа и слева от Мессии - Царя Иудейского. Ее муж на небесах должен быть доволен, глядя сверху на своих отпрысков - фарисеев.

Город только начинает просыпаться в сером рассеянном свете. Они выходят на пустынную улицу, обложенную одноэтажными домами. Мир в этот час кажется Иоанну таким же упокоенным, как Царство Небесное. Всякий человек на рассвете - почти праведник: он тих и кроток, не горюет и не ругается, не алчет и не лжет. Бог имеет своих лучших свидетелей на заре.

– Постой, я сейчас, - говорит вдруг Иоанн и бежит вверх по улице на восточную окраину города мимо синагоги к тому самому обрыву, с которого горожане хотели сбросить Иисуса.

– Куда ты?
– кричит Иаков.

Но Иоанн уже его не слышит.

Он останавливается у каменного бордюра метровой высоты, взбирается на него и замирает. Под ним резко обрывается вниз ущелье. Но он смотрит не вниз, а вперед, на гору Фавор. Он ждет. Силуэт горы розовеет, и наступает восхитительный миг: солнце бросает первый луч на юношу. Оно встает чуть левее горы Фавор и освещает ее тем чудным светом, который он видел в своем вещем сне. Иоанн замирает в ожидании. Но голоса с неба не слышно. “Господи, скажи мне что-нибудь, - шепчет юноша, - я приму любое твое слово”. Небо безмолвствует, и он понимает, что все еще не готов к откровению небес. Но оно придет к нему, он это чувствует. Он неспешно слезает с бордюра и возвращается к Иакову, который в недоумении ждет его по-прежнему у ворот их дома.

– Ты куда бегал?
– сердито спрашивает он.

– Смотрел восход солнца.

– Его и отсюда видно.

– Там лучше, - уклончиво отвечает Иоанн.

Он не хочет признаваться, что искал одиночества. Из книг пророков он уяснил, что откровение всегда дается одному. Его, как и Царство Небесное, не получают компанией. Ни отец, ни брат, ни жена тут не помощники. Однажды он получит свое откровение.

Братья спускаются вниз по улице. В их городе-могильнике, лежащем на пологом плато, общественный статус семьи можно определить по местоположению ее жилища. Лучшие люди Назарета живут наверху. В нижней части города живут самые бедные и простые. В период дождей вся городская грязь стекается к их воротам, превращая дворы в большие лужи. Спускаясь сейчас вниз, братья, можно сказать, идут по социальной лестнице. За стенами дворов слышатся уже голоса, шум животных. На окраине улицы девушка метет участок перед домом, это - одна из сестер Иисуса. Узнав сыновей судьи, она бросается в дом. Бежать юношам уже поздно. Их тайный визит в Назарет провалился. Теперь остается только солгать или нарушить приказ учителя. Иоанн готов броситься наутек. Лучше уж проявить непочтительность к матери Мессии, чем все это.

Из ворот спешно выходит Мария. Она стала выглядеть лучше и увереннее с тех пор, как они сняли с нее вечную заботу о куске хлебе.

– Мир вам, госпожа, - растерянно бормочет Иоанн.

– И вам мир, юноши. Что же вы не заходите к нам?

– Госпожа, мы очень торопимся. Нам нужно идти.

– К Иисусу?

– Да.

– А где он?

– Он ждет нас в одном месте. Нам нужно спешить, - пытается улизнуть он, - простите нас.

– Это далеко?

– Госпожа, учитель запретил нам говорить.

– Даже своей матери?

В воротах появляются Иамес и его младшие братья.

– Учитель сохраняет себя в тайне,- говорит Иаков.

– Зачем?

– Мы не знаем, госпожа. Но учитель хочет так.

– Разве кто ищет его убить?
– пугается Мария.

– Нет-нет! С ним все хорошо.

Но она не очень верит этому, а Иамес - еще меньше. Он подозревает, что его безумствующий брат скрывается от преследователей, прячется в чужих домах, чтобы его не убили, спасает свою бестолковую жизнь.

– Нам вы можете сказать, - уверенно заявляет Иамес.
– Мы ему зла не желаем. Мы его семья.

– Сыночки, пожалуйста, - молит Мария, - отведите нас к нему.

– Мы не можем, - скорбно отвечает Иоанн.
– Учитель нас заругает.

– Не заругает. Я его упрошу. Ведь я его мать.

Юноши подчиняются.

Спустя час вся семья в сопровождении двух братьев входит в жилище Захарии. На лице Иисуса при их появлении в дверях проступает мгновенная горечь, но затем он встает, обнимает и целует мать и всех братьев, Иамеса - холоднее всех.

– Мир тебе, брат, - говорит нашрит, пытливо всматриваясь в него.

– И тебе мир, - сухо отвечает Иисус.

Встреча с семьей тягостна для него. И он не пытается это скрыть за фальшивым радушием. Его семья осталась для него в далеком прошлом, во временах Соломона, когда он играл с детьми в камешки. Мария плачет и радуется, упрекает и благодарит одновременно, но ответного чувства у него не рождается.

– Все ли у тебя хорошо, сын мой?
– спрашивает она.

– Все хорошо, мать.

– Отчего же ты скрываешься?

– Скрываюсь? Мать, я не стал бы скрываться, даже если бы весь мир искал меня! У меня за спиной Царство Небесное. Чего мне бояться?

Если Иамес рассчитывал увидеть своего старшего брата образумившимся и притихшим, то он ошибся. Иисус стал после их последней встречи более спокойным, но еще более надменным. Несомненно, думает Иамес, его брат из тех, про кого говорят, что их только могила исправит.

– Если мы можем тебе помочь, скажи, - говорит он Иисусу.