Скорость. Назад в СССР 3

У меня был свой план в голове.

Наконец, на двадцать первый день, нам сообщили, что мы закончили обсуждение и теперь должны возвращаться домой.

За три недели я узнал для себя много нового. А самое главное мне раньше не удавалось, тренироваться каждый день.

Как выяснилось, впоследствии Андрей оказался кандидатом в сборную команду СССР, но так и не успел поспасть в основной состав и выступить на соревнованиях его выгнали за какой-то серьезный проступок.

Насколько я понял, он под копирку скопировал систему занятий гонщиков сборной Союза.

В синдикате система обучения работала круглогодично. Ближе к концу зимы некоторых из нас ожидали новые сборы, посвящённые гонкам на ипподромах и зимних треках.

Где-то в будущем маячили занятия по раллийному мастерству, но, как сказал Андрей, для этого нужно очень постараться.

На следующий этап обучения допускаются далеко не все.

На двадцать второй день пребывания в Киеве я получил инструкции, как связаться со своим куратором и вылетел обратно в Москву.

Подъезжая к аэропорту на машине, которую вел тот же Тарас, я обнаружил в кармане спортивной сумки клочок буками с телефоном Марианны.

Я очень надеялся еще раз увидеть ее на обратном пути.

Но к счастью, или к сожалению, на этот раз в экипаже ТУ-134 стюардессами работали женщины постарше, которые не вызвали в моем сердце никаких волнений.

Решение звонить или нет, я отложил на потом. Все время, проведенное в обратном полете, я потратил на расшифровку и запись хронологии событий в моем путешествии.

В самого первого дня я вел дневник с краткими набросками моих мыслей, впечатлений и действий.

Записи должны были лечь в основу отчета.

* * *

Вернувшись в Москву, я быстро состыковался с куратором. Он ввел меня в курс дела, познакомил с другими гонщиками и рассказал, как все устроено.

Моим куратором оказался мужичок из бывших тотошников, невесть каким образом получивший что-то вроде чина «капитана» в иерархии синдиката.

Куратора зовут Костей, и я пока знаю ни его отчества, ни фамилии.

Звание вроде не высокое, но тем не менее все гонщики подчинялись ему напрямую. Механики и слесари были на том же положении, что и гонщики, ну может быть немного ниже.

Гонщики, механики и слесари объединены в своеобразные ячейки, но числится они могут в разных командах.

Некоторые гонщики были «свободными художниками», то есть свободными спортсменами, не приписанные ни к какой команде.

Их могли взять выступать за ту или иную гоночную команду исходя из ситуации.

«Капитанами», каким был брат Давида Махарадзе, Коте, управлял тот, кого я называл Адъютантом.

А вот над ним находился «атташе», которого никто в глаза не видел. И мал, что о нем знал.

Кто был выше «атташе» и был ли, совсем непонятно.

С членами моей ячейки Костя познакомил меня в ресторане на дне рождении одного из гонщиков.

Там собрались все из той же ячейки, к которой я принадлежу.

Поначалу я совсем не хотел туда идти, Костя настоял. Не люблю я все эти знакомства с большими компаниями в ресторанах.

Чувствуешь себя неловко, потому что все смотрят на нового человека оценивающе и никогда наперед неизвестно примут ли тебя в коллектив сразу или будут проверять.

К тому же непонятно, какие вкусы у именинника, ему нужно что-то дарить, несмотря на то, что Костя сказал, чтобы я «не запаривался этим вопросом» и приходил к назначенному времени просто так.

Немного подумав, я купил бутылку пятизвёздочного коньяка Арарат, надел свой единственный выходной костюм со школьного выпускного и отправился в ресторан «Узбекистан» на Неглинной улице.

Еще издалека, подходя двухэтажному зданию, с нетипичной для центра столицы архитектурой, я увидел длинный хвост, жаждущих попасть в кабак.

Мой выбор костюма оказался как нельзя кстати, потому, что прямо на тротуаре у входа в ресторан, я столкнулся с одним из гонщиков, имевших довольно затрапезный вид.

На худосочных плечах сидел немного скомканный однотонный пиджак, совсем не подходивший по фасону к его полосатым брюкам от другого костюма.

На груди висел галстук, единственный более менее стильный мужской аксессуар.

Я встречал этого парня в Бикерниеки в Риги и сразу узнал его. Я поздоровался с ним. Но он решил сделать вид, что меня никогда прежде не видел.

«Мятый пиджак», проскочив мимо меня, кинулся к огромному американскому Кадиллаку. По-моему, Флитвуд 75 1968 года выпуска.

Я бы не обратил ни малейшего внимания на внешний вид узнанного мною гонщика, если бы не увидел, как тот спешит навстречу к выходящему из шикарного лимузина важному гостю.

Осенний день был по-летнему теплым, и он выбрался из машины в идеальном сидящем кремовом костюме

Адъютант, выглядевший с иголочки, посмотрел на меня и, не заметив встречающего, тут же обратился ко мне:

— Александр, мой дорогой, я рад вас видеть, все свое ношу с собой? — он улыбался и шел в мою сторону.

Я же стоя напротив входа, растерянно посмотрел на бутылку коньяка, немного нелепо выглядевшую в моей руке.

— А, неее, это подарок имениннику.

— Тогда другое дело. Пойдем.

Мы начали протискиваться сквозь толпу, ожидающую свою очередь.

Он подталкивал меня выше локтя.

— Пропустите, товарищи, нас ждут. Все в порядке.

Я ожидал, что народ начнет, как всегда, волноваться, выяснять, по какому праву мы пытаемся обманом пролезть без очереди. Но видимо магнетическая мимика, идеальный внешний вид и обаяние так подействовали на толпу, что перед нами молча расступались и даже провожали дружелюбными взглядами.

Я оглянулся, увидел, что Адъютант кивнул перемещаясь за мной, и потянул ручку двери.

На входе полноватый швейцар с грозным видом перегородил мне дорогу.