Скорость. Назад в СССР 3

Точнее, не поднимался, а стоял в ожидании, когда стюардессы начнут запускать в салон.

Всё-таки наши люди имеют особые черты характера, которые можно выкупить, наблюдая за подобными очередями.

Одна часть людей стояла затылок в затылок на ступенях так плотно, прижимаясь к стоящим впереди, что это невольно вызывало улыбку.

Другая, толпилась внизу согласно ситуационно занятым боевым позициям.

В этой боязни оказаться в хвосте очереди, было что-то патологически смешное из чёрно-белых немых комедийных фильмов.

Ладно, если бы в посадочных талонах отсутствовали указанные места, и все садились бы куда попало.

Но за каждым было зарезервировано место, на которое не мог никто претендовать.

— Проходят пассажиры с детьми, потом пассажиры второго салона! — выкрикнула молоденькая стюардесса, наверно моя ровесница, толпа начала недовольно роптать, но, в конце концов, как-то организовывалась.

Я нечасто летал до этого, поэтому каждый новый полёт воспринимался мною, как неизведанное волнительное приключение.

Я не понимал, как люди могут променять это предвкушение на нервы и толкотню в очереди.

Я взошёл на борт авиалайнера, гордости гражданской авиации СССР.

Сто пятьдесят четвёртый был «самым-самым» из всех типов воздушных судов, выпускаемых советским авиапромом.

Та самая миловидная стюардесса проверила с улыбкой мой посадочный талон, а потом, совершив какое-то чудовищное усилие над ручками люка, заперла его за спиной.

Моё место пустовало в середине двухрядного первого салона.

Впрочем, первый и второй салоны отличались только количеством мест. В первом их было примерно вполовину меньше.

Другие борт проводницы сновали по салону, кто-то из них надковывал непонятные цифры и термины, видимо, для диспетчерской службы.

Я поздоровался с соседями, положил небольшую спортивную сумку на длинную багажную полку. В ней помещались все вещи, которые я взял с собой.

А после плюхнулся в своё кресло. Мне было просторно и комфортно на месте у прохода.

Наш самолёт благополучно взлетел, и через некоторое время стюардессы начали развозить на тележках минеральную воду, предлагая конфеты-стекляшки «Взлётные».

Я невольно залюбовался красивой девушкой, бортпроводницей, которая предложила мне воду. Она мягко улыбалась и терпеливо ждала моего ответа.

Сколько у нас в стране красивых девчонок.

Не размалёванных, не «отштукатуренных», а тех, что светятся естественной красотой.

Я прочитал на аэрофлотовском значке её имя «Марианна». Наверно, я не отвечал ей целую вечность.

Из всех стюардесс на борту нашего ТУ-154 она была самой очаровательной и самой неуловимой.

Мне очень хотелось незаметно погладить её по руке. Конечно, это было бы лишним и неуместным.

Я мысленно поругал себя и подавил желание.

Но пока я думал, что вот-вот прикоснусь к её ладони, когда она передавала воду, она уже успела предложить и разлить воду всем пассажирам нашего ряда и переместилась к следующему.

Я знал, что нам предстоит обедать, и посчитал неплохой идеей немного поболтать с Марианной.

С одно стороны меня влекло к этой бортпроводнице, а другой стороны, я подумал о том, что только что оборвал два неоконченных романа с достойными и не менее красивыми девушками Сашей и Настей.

Воспоминания о причинах разрыва отбили у меня всю охоту заводить новое знакомство со стюардессой. Чтобы не будоражить свою фантазию, и не провоцировать беседу, я решил поспать.

Меня клонило в сон, потому что я проворочался всю ночь перед полётом и толком не выспался.

Я стал думать о моих московских делах, о том, что уступил своё место в команде Глебу с разрешения Трубецкого.

Игорь Николаевич не очень понял причин, но сказал, что доверяет мне и уважает моё решение. Я же надеялся, что ещё вернусь в команду автобазы Академии Наук СССР, после того как разрешу проблемы и добьюсь своих целей.

Постепенно я задремал, а потом и вовсе провалился в глубокий сон.

Но по непонятным для меня причинам Марианна всё-таки разбудила меня и предложила блюда на выбор.

Она продолжала улыбаться, и я понял, что теперь это она разглядывает меня, как я её в начале полёта.

Эта мысль меня немного смутила, и я даже не разобрал, что именно я выбрал из еды.

Когда они с коллегой собирали у пассажиров посуду после обеда, проезжая между рядами. Марианна незаметно сунула мне маленький клочок с московским номером телефона. Я разглядел его позже, когда уже вышел из самолёта в Борисполе.

У меня, конечно, появились подозрения, что она выполняет чьё-то поручение, например, комитетчиков, но быстро отбросил эту мысль, потому я почти спонтанно выбрал один из рейсов на Киев и сел на самый ближайший рейс.

Билет был куплен за час до вылета.

При всей неограниченной власти КГБ или ограниченных возможностях синдиката, невелика я птица, для того чтобы так стремительно подослать на рейс «своего» бортпроводника.

Судя по тому, как Марианна провожала меня глазами, я просто ей понравился, и она почувствовала, что наша симпатия взаимна.

А вот на стоянке такси в Киеве, меня встретил человек из синдиката, который представился Тарасом.

— Здоровеньки булы, Сашко. Добро пожаловать, вон моё авто, — с лёгким украинским акцентом сказал парень лет тридцати и повёл к своей машине.

Никаких шпионских паролей и отзывов, передач рваных половинок купюр, всё обыденно. Никакой конспирации.

В Москве меня тоже просто инструктировали простой фразой «тебя встретят и подойдут» по прилёте в Борисполь.

Интересно, как он меня узнал? За мной следили? Я сильно отличался от других пассажиров, нагруженных багажом и поклажей.

Я скорее напоминал новобранца, отправляющегося в армию со своей тощей спортивной сумочкой.

Билет, купленный в кассе аэропорта в Москве, мне обещали компенсировать деньгами и выдать всю необходимую снарягу в Киеве.

— Добрый день.

— Пиихали на Чайку? — спросил меня Тарас после того, как я бросил сумку на заднее сидение его Копейки и сел на пассажирское.

Я хотел было пожать плечами и сказать, что меня не инструктировали, но раз спрашивает и не едет, то, значит, ждёт ответа.