Скорость. Назад в СССР

— Да нет же, не может такого быть! — эмоционально воскликнул Артур.

— Может, — мрачно ответил Слава, — ты баб не знаешь. Такие, как эта Нина, могут скакать, как синичка с ветки на ветку без зазрения совести. С ней всё понятно.

— Может, ты ей что-нибудь сказал грубое или обидное?

Слава вытаращил глаза на Артура.

— Ты чё? Я молчал всё время, ничего не говорил! Я до сих пор в ауте…

— А она?

— А она сказала, что в нашей команде, ей больше ловить нечего, типа она всегда знала, что Коля — хреновый гонщик и ей с нами не по пути.

Подумав, он добавил:

— Ещё сказала, что не собирается всю жизнь носить за кем-то судно. Что там у Николая, всё очень плохо?

— Хуже некуда. Скорее всего перелом позвоночника, ничего не чувствует, ни рукой, ни ногой пошевелить не может. Вот она гадина, — ответил Слава, закуривая сигарету и глядя, как Нина встала с командой наших соперников фотографироваться на память.

Выпустив из ноздрей две мощные струи сизого дыма, он продолжил:

— Я с самого начала, как только Колька её привёл, нутром чувствовал, что она та ещё приживалка. Зря он с ней связался! Я помню, как он сказал нам, мол, где Нина — там победа. А ещё посмотрел и подумал про себя: ну да, ну да, как же. Всё наоборот. Где победа — там Нина. Тут как тут. Стерва.

— Точно! — расширив веки, замахал указательным пальцем Артур, — она же к нам от «азлкашов» пришла в позапрошлом сезоне, когда мы в «вазовцами» их сделали!

«Азлкашами» называли гоночную команду москвичевского завода.

— Дай спички, — Артур тоже закурил и выпустил облако дыма, — ну ничего, это мы ещё посмотрим, кто тут победитель. Наши наверняка жалобу в федерацию подадут, — Артур тоже закурил и выпустил облако дыма.

С таким циничным предательством я столкнулся в жизни впервые.

Конечно, во время учебы в школе у меня отваливались приятели, товарищи, так же как и у других мальчишек.

По-моему, через это проходят все пацаны. Тогда было обидно, всё-таки не так адски больно, как в ситуации с подругой Соменко.

Каналья, в моей душе будто что-то хрустнуло и надломилось. Тяжесть навалилась не только на меня. Артур и Слава были подавлены не меньше моего.

Тем временем «Иудушка» отправилась на выход с группой гонщиков из Кутаиси.

Она перестала улыбаться, почувствовав наши тяжёлые взгляды, не поднимая глаз, бросила мимолётный взор в нашу сторону, а потом двинулась за членами команды победителей с опущенной головой.

Кто-то из них слегка приобнял её за талию. Нина не сопротивлялась. Через несколько секунд её серьёзность улетучилась, и она уже весело посмеивалась над шутками своих новых спутников.

Теперь я не испытывал к ней ничего, кроме презрения. Она не вызывала никаких других чувств. Ни её красивая фигура, ни изумительные глаза больше ничего не значили. Она предала не только Соменко, но и всех нас.

— Мы выиграем следующую гонку. Стоит вломить Махарадзе. Он должен знать своё место, — твёрдо произнёс я, сам от себя не ожидая этой фразы.

— Да ну куда там… — Слава обречённо опустил голову, — о чём ты говоришь? Какой там выиграть? Тут сохранить бы команду.

— Это точно. У нас ни машины, ни гонщика. Боюсь, денег от Академии в ближайшее время нам совсем не светит. — Поддержал Славу Артур.

— Это почему ещё? — я нахмурил брови и вопросительно посмотрел на обоих

— Если честно, у нас ещё до «твоего» Москвича стоял вопрос о финансировании гоночной команды. Тебе просто не стали говорить. Дела у команды шли не ахти как. На общем собрании было решено дать нам ещё полгода, чтобы мы могли показать результаты. — Слава смотрел на пасмурное небо.

— Теперь результаты показывать некому и не на чём, — Артур похлопал меня по плечу, — ты не расстраивайся, ты молодой, ещё найдёшь себе работу. Парень ты толковый, тебя с руками и ногами оторвут.

— Стопудово! — подтвердил Слава

— Всё из-за этого козла, — Артур кивнул в сторону Махарадзе.

— Ну нет! Хрен ему! Этому гаду с рук не сойдёт… — я рванул его догонять.

Слава попытался меня остановить, но не успел. Я увернулся, подняв локоть, и проскочил мимо него

— Стой, куда ты…

Но я уже отбежал довольно далеко.

Нагнал его секунд через тридцать, я громко обратился к Давиду Махарадзе.

— Одну минуточку, подожди, генацвале.

Давид Махарадзе остановился и повернулся ко мне. Когда он увидел, что его останавливает какой-то школьник, то не сумел скрыть разочарования.

Улыбку сменила презрительная гримаса. Он не вспомнил, что мы виделись на рынке, но узнал во мне сегодняшнего спутника Нины.

Весь его внешний вид говорил о том, что он не считает меня ровней, а следовательно, нам и говорить не о чем.

Он отвернулся и хотел продолжить путь, продолжив беседу с коллегами, и я был вынужден остановить его, придержав за плечо.

— Ты что, не слышишь, Махарадзе? Я с тобой разговариваю.

Вся команда Махарадзе, как по команде надвинулась на меня.

Я видел возбуждённые лица, вставшие между мной и Давидом. Они выросли перед ним стеной, как бы защищая своего кумира.

Один из них седоватый, маленького роста хватал меня за пуговицу на рубашке, размахивал раскрытой ладонью, и брызгая слюной, что-то эмоционально выговаривал, коверкая слова акцентом.

Значения и смысла слов я не понимал, потому что не слушал и смотрел прямо в глаза улыбающемуся Махарадзе. Просто жалел, что у меня нет с собой фотоаппарата.

В них читалось превосходство над простыми смертными, вызванное то ли его безнаказанностью, то ли действиями его свиты. Естественно, у меня такой же не было и не могло быть.

— Ты специально выбросил его с трассы. Ты думаешь, что отделаешься улыбкой?

Несмотря на его спокойное выражение лица мы, прожигали друг друга взглядами.

Члены его команды обступили меня не только спереди, но и сзади.

Я показал пальцем, на его машину, которую готовили к загрузке в трейлер, и удержал руку в том направлении.

— На твоём капоте и переднем левом крыле белая краска от нашей машины, вмятины, следы от столкновения. Ты видел, что он идёт на сликах и нарочно выбил его со второй позиции.

Грузины начали негодовать. На шум начали обращать внимание механики и спортсмены из других команд. Они тоже стали показывать на упомянутые повреждения.