Скрытая бухта

Поверить невозможно, что такой важный шаг в расследовании сделан благодаря Оливеру Гордону. Однако Валентина не была расположена слишком ему доверять. Она достаточно знала о психопатах, чтобы продолжать подозревать всех вокруг, даже людей с железным алиби, и для обаятельного красавчика Оливера она исключение не делала. Казалось, найдя останки на вилле “Марина”, они распахнули ящик Пандоры. Чего хотел убийца – скрыть семейную тайну? Утаить давнее преступление? Деньги? Кого-то защитить? От чего? Пытаясь собрать головоломку, Валентина не заметила, что начал моросить дождик – словно прелюдия к приближающейся буре. Она машинально включила дворники, мысленно перебирая всевозможные гипотезы, сомнения и подозрения. Может ли быть совпадением, что Оливер приехал на виллу как раз в то утро, когда там обнаружили скелет? И это притом что, по словам прораба, его приезда ожидали только через две недели? Почему он приехал раньше? Что за прошлое у этого Оливера Гордона? От чего он пытается бежать? Хватит разводить церемонии, пора его допросить, тщательно и подробно, выяснить всю его подноготную. Тем не менее Валентина честно признавалась себе: ей хотелось, чтобы Оливер Гордон никак не был замешан в этой истории. Когда накануне утром на пороге его “хижины” их взгляды на мгновение встретились, она уловила в глазах Оливера вызов, внутреннюю бурю – но во взгляде не было ни злобы, ни ярости. Возможно, все это притворство. Но возможно, и нет. Черт возьми, ее влекло к нему, притягивало мощным магнитом. По дороге в Сантильяну-дель-Мар Валентина Редондо с полдюжины раз прокляла себя, понимая, что ей не терпится снова увидеть загадочного, странного и обаятельного Оливера Гордона.

Дзззззыыыыынь.

В кабинете судьи Талаверы зазвонил телефон. Его секретарь Ольга Сантана, которой было велено не соединять судью ни с кем, все-таки не смогла сопротивляться настойчивости звонившей. Да и голос показался ей знакомым. Она поставила звонок на ожидание, но заходить в кабинет Талаверы не стала, крикнув:

– Хорхе?

– Да…

– Тебе звонок.

– Я разве не просил не беспокоить меня несрочными звонками?

– Вроде это срочно.

Хорхе Талавера вздохнул.

– Насколько срочно? Я по уши в делах. Ну кто там?

– Вроде бы Клара Мухика.

– Клара? – изумился мировой судья. Та всегда звонила ему на мобильный. – Ладно, соедини.

Ольга мгновенно соединила.

– Клара! Что случилось? Почему ты звонишь не на мобильный?

– Не… не знаю. Думаю, потому что это не что-то личное.

– Черт, не пугай меня так. (Ее голос звучал как-то бесцветно.) Клара, ты же мне даже про трупные кишки по мобильному рассказываешь! Что такое, в чем дело?

– Дело в том, что мне нужно сказать кое-что важное по поводу виллы “Марина”. Поначалу я не думала, что это как-то меня коснется. Вообще-то говоря, это никак меня не касалось, но теперь все стало намного запутаннее, поэтому я думаю, что не могу работать над этим расследованием. Я не хочу, чтобы потом возникли неприятные сюрпризы.

– Да ты о чем, Клара? – удивился Талавера, у которого никогда не возникало никаких проблем с Кларой. И он никогда не слышал у нее такого голоса – глухого и печального. – Выкладывай, в чем проблема?

– Меня связывают… семейные узы с одним из подозреваемых.

– Что? С кем?

– С сеньорой Онгайо.

– С сеньорой Онгайо? Какие это, нахрен, у вас семейные узы?

Судья Талавера услышал, как на том конце провода Клара Мухика набрала побольше воздуха, а потом тихо, с какой-то тоской выдохнула:

– Она моя мать.

И тут судья Хорхе Талавера, который чего только не видел и не слышал за долгие годы работы в полиции, почувствовал, как глубочайшее изумление заполняет его легкие, проникает в кровь, пробирается в мозг. Он еще не знал, но снаружи – в море и в воздухе – уже набирала силу буря.

Дневник (10)

Время утекает, словно песок сквозь пальцы. В июне 1947 года Хане исполнилось девятнадцать. Она продолжает играть с Луисом в любовные страдания, но их история уже давно обречена. Сроки отодвигаются, исполнение обещаний откладывается, а она пытается расправить крылья, платя за это, как платят мятежники. Луис даже начал встречаться с Сарой, смуглой швеей из Комильяса, в глазах которой, устремленных на него, лишь восторг и преданность.

Хана постепенно сокращает расстояние между прошлым и будущим, которое она для себя выбрала. В течение двух лет она периодически прислуживает в доме Онгайо в Торрелавеге, где работает Клара, обучившая ее ремеслу горничной. У Клары большие виды на младшую сестру. Самой ей не удалось ни вырваться из своего сословия, ни даже захомутать какого-нибудь многообещающего фермера, но она планирует взлететь на крыльях Ханы. Когда-то она пообещала позаботиться о сестре.

Клара сама порой теряется от ясности своего непреклонного, твердого и холодного взгляда. Она чувствует, что ей не повезло, что ее жизнь – череда несчастий, войн и варварства. И кто станет с ней спорить? Гражданская война сменилась мировой, а едва она закончилась в 1945-м, как последовали нищие годы, продолжающиеся и поныне; их брат Давид, несмотря на яростное сопротивление отца, бежал в горы – воевать за республиканские идеалы, которые все быстрее растворялись в реке забвения. Но Хана должна выбраться из этой тьмы. Клара всегда внушала это младшей сестре. Обе они знают о существовании другого мира – такого близкого мира мужчин в костюмах и лакированных мокасинах и изысканных женщин, которые заказывают платья из Мадрида и туфли из Барселоны. Мира, в котором всего в достатке.

Клара устроила Хану горничной в “Голубой дом” – отель в Убиарко, всего в нескольких километрах от Суансеса. Отель принадлежит семье Чакон, одной из самых влиятельных в Сантильяне-дель-Мар, владельцам особняка на одной из главных площадей городка. Дон Антонио Чакон, уехав в Америку, времени там явно не терял, вернулся он с полными карманами песет. Сеньор Чакон был одним из тех испанцев-“индианос”, что после триумфального возвращения на родину сделались почти что аристократами, хотя свое состояние он сколотил сначала на строительстве, а затем на торговле табаком, специями и кофе. У семейства Чакон имеются поместья в разных странах Центральной Америки, а также внушительный традиционный кантабрийский дом в Сантильяне-дель-Мар.

Старший сын Чаконов работает в Банке Испании, младшая дочь Долорес только что сделала удачную партию с одним из лучших представителей сантандерской буржуазии, но сохранила свою аристократическую фамилию. А вот средний сын, двадцати семи лет от роду, совсем другое дело – беспечный прожигатель жизни.

Чтобы чем-то занять непутевого сына, а также в качестве вложения средств два года назад семейство приобрело маленький отель рядом с пляжем Санта-Хуста в Убиарко, где начал набирать силу туризм благодаря растущей известности благотворных свойств морских ванн, особенно с тех пор как эти купания вошли в моду. Отель назвали “Голубым домом”, поскольку именно в этот цвет сеньора Чакон велела покрасить ставни и двери – в тон морю.

Среднего сына Чаконов – прожигателя жизни – зовут Игнасио. Он не какой-то непроходимый тупица, а всего лишь беспечный лентяй, от которого уже забеременела одна из служанок, и дело без лишних разговоров исправил семейный доктор. Игнасио спустил немало денег на вино, шлюх и азартные игры, в сантандерском “Гран Казино” его узнают в лицо.

После бесчисленных попыток призвать сына к порядку и угроз лишить его наследства дон Антонио Чакон, посовещавшись с супругой, решил пристроить своенравного отпрыска к делу, пусть даже только на лето, – может, это привьет непутевому парню уважение к их состоянию и роду, за которые он тоже должен нести ответственность, а затем надо выгодно женить этого паршивца. Ведь они, в конце концов, богаты. Найдется предостаточно кандидаток из высшего света, пусть даже парня не интересует ничего, кроме развлечений.

Игнасио расценил необходимость проводить лето в “Голубом доме” и руководить гостиницей как несправедливое наказание. Он не слишком серьезно относился к работе и частенько тайком наведывался в столицу, для него обязанности управляющего отелем были лишь платой за возможность жить в свое удовольствие.

Из сплетен Хана знала, что дон Игнасио любит лишь вечеринки да деньги. А еще она знала, что он холост, о чем Клара неустанно напоминала ей. И что, конечно, ему, как кабальеро, придется жениться на девушке, которая от него забеременеет. Прямо как с кузиной Тенсией, сказала Клара. Разве брак по расчету не может в конце концов породить любовь? Ведь эта песня стара как мир.