Скрытая бухта

Так, еще один звонок. Валентина попрощалась с Ривейро.

Младший лейтенант Сабадель сообщил, что они с Оливером Гордоном только что прибыли в Сантильяну-дель-Мар, Гордон настоял на этом, поскольку тоже хотел увидеть дом Кеведо. Что же, так даже лучше. По крайней мере он будет у них под присмотром, и не нужно ломать голову в случае чего, как подсунуть ему маячок. Валентина распорядилась, чтобы они подождали ее у въезда в Сантильяну, в туристическом центре, где можно укрыться от дождя.

Лейтенант уже собиралась ехать дальше, но телефон зазвонил снова. Судья Хорхе Талавера. Как странно. Он никогда не звонил ей на мобильный, только на служебный номер. Что?! В каком это смысле Клара Мухика – дочь Ханы Онгайо? Но ведь Клара ее подруга, как Валентина могла не знать?.. Твою мать, как же так?.. Обрывки фраз, воспоминаний запрыгали у нее в голове. Ну конечно! Мухика – это, должно быть, фамилия второго мужа сеньоры Онгайо, она ведь не называла его фамилию во время их встречи. Но Субисаррета, Торрес и Камарго выяснили бы это уже в ближайшие часы. Помнится, сеньора Онгайо сказала, что ее дочь работает в больнице в Сантандере, что она медик… и не соврала. Клара была судебно-медицинским экспертом в Институте судебной медицины в Кантабрии, а основные рабочие залы института располагались в больнице Вальдесилья в Сантандере. Конечно, Валентина за пять лет их знакомства много раз спрашивала Клару про семью, они выпили не одну чашку кофе в компании друг друга, но Клара сообщила ей лишь то, что отношения с матерью у нее не очень близкие, а живет та за пределами Сантандера, вот и все. Может, Валентина сама не проявила должного интереса, но после уклончивого ответа Клары она переключалась на другие темы: работа, многочисленные путешествия Клары и ее мужа Лукаса. Теперь Валентине стало понятно, откуда у Клары такие изысканные манеры и свободное владение языками, – из английских и швейцарских пансионов. Может, она так самозабвенно отдается работе и любит путешествия, потому что это служит ей прекрасной отговоркой, чтобы оказаться вне зоны доступа, сбежать, исчезнуть и не видеться с матерью, которую, судя по всему, Клара презирает. Но пока что опрометчиво ставить такие диагнозы, несмотря на познания Валентины в области криминальной психологии.

Наконец она растерянно заговорила:

– Ваша честь, я… скажите, Талавера, и что нам теперь делать? Мы ведь собирались заняться дочерью сеньоры Онгайо, то есть Кларой, но против нее нет улик.

– Продолжайте расследование по намеченному плану. На данный момент Клару мы ни в чем не подозреваем, хотя она не предупредила, что знакома с доктором Давидом Бьесго, когда его тело отправили на вскрытие.

– Это она проводила вскрытие?

– К счастью, нет. Она сразу распорядилась, чтобы этим занялись ее коллеги, и даже сама позвонила доктору Барсене из Национального института токсикологии, который очень кстати оказался в Сантандере. Попросила его помочь, когда поняла, что жертву отравили. Затем обратилась к директору Института судебной медицины за разрешением отстраниться от расследования, после чего позвонила мне.

– Все по протоколу. – Валентина испытала облегчение.

– Именно. Я удостоверился, что она не была знакома с Педро Саласом, а когда мы ездили на виллу “Марина”, она даже не знала, что дом когда-то принадлежал ее семье. Однако она была знакома с доктором Бьесго, довольно часто навещавшим ее мать, хотя уже много лет его не видела.

Валентина поколебалась.

– Но другие вскрытия… Я уверена, что они сделаны на совесть, что ее заключения безупречны, так что не знаю, стоит ли перепроверять данные.

– Не думаю. Судебно-медицинскую экспертизу всегда проводят два специалиста, не один. В случае с детским скелетом и трупом Педро Саласа это были Мухика и Кардона. Как бы то ни было, я думаю, не будет лишним поговорить с Кардоной, чтобы перепроверить данные, но я готов головой ручаться за Мухику. В конце концов, она сама попросила сегодня утром отстранить ее от участия в расследовании, так что она больше не в деле.

– Однако она понимала, что мы скоро все о ней узнаем, ваша честь, – возразила Валентина.

Сейчас в ней говорила не подруга, а профессионал, но она почти тут же пожалела о сказанном. Она знала, что Мухика и Талавера в прекрасных отношениях, что они по-настоящему дружат, тогда как сама она с судьей вне работы общалась лишь пару раз, пусть ей и импонировали его добродушный нрав и хорошая репутация.

– Пока продолжайте следствие, как наметили. Я постараюсь посодействовать в деле Педро Саласа и отравленного доктора, а также отправлю запрос в телефонные компании и банки. По поводу старика, которого вчера пытались прикончить в Святой Клотильде, я уже переговорил с судьей, который ведет это дело, чтобы он передал мне все материалы. – Талавера помедлил и закончил: – Репутация Клары Мухики пока безупречна.

– Клара и моя подруга тоже, ваша честь. Но она давно могла сказать нам о своей связи с семьей Онгайо. К моменту обнаружения трупа Давида Бьесго она была в курсе многих подробностей, хотя нужно будет уточнить у Ривейро, какой именно информацией она владеет.

На том конце линии на несколько секунд воцарилось молчание. Судья вздохнул, будто его внезапно доконала усталость.

– Пока не появится доказательств обратного, на данный момент, насколько нам известно, она не нарушила кодекс медицинской этики, не соврала, не создала никаких внезапных сюрпризов для вашего следственного отдела, нам не пришлось оформлять официальное отстранение от дела, так что мое доверие она не предала. Кстати, ставлю вас в известность, что она возьмет отгул на несколько дней.

– На несколько дней?

– Да, но будет на связи и открыта к сотрудничеству в расследовании. Она попросила меня сказать об этом.

Значит, Клара не захотела позвонить ей сама. Валентина ощутила легкий укол обиды. Но не стоит придираться к этой мелочи – должно быть, Кларе уже было довольно того, что за утро пришлось дважды объясняться, сначала с начальством, потом с судьей Талаверой, чтобы теперь еще тратить время на нее, лейтенанта.

Валентина и судья Талавера попрощались, оба встревоженные и полные подозрений. Наконец Валентина завела свою “альфа ромео” и направилась в сторону Сантильяны-дель-Мар.

Оливер с удовольствием смотрел на спешащую к нему Валентину – распущенные волосы намокли, она пыталась укрыться от дождя под легкой ветровкой, растянув ее над головой. Двигалась она, как и всегда, стремительно, но на лице было написано беспокойство, и даже на расстоянии ощущались ее озабоченность, усталость, но вместе с тем – непреклонность.

– Мамочки, а вот и наша девушка с катаной! – пробормотал Сабадель.

– Что? – спросил Оливер, не уверенный, что верно расслышал. Некоторые испанские выражения были ему в диковинку. – С катаной?

– Так, ерунда. Хотел сказать, что вот и наша лейтенант. И кстати, раз уж вы так настояли на том, чтобы приехать…

– Я собирался приехать в любом случае, с вами или без вас.

– Ну да, ну да. Как я сказал, раз уж вы потрудились приехать из Суансеса, то можете нас сопровождать, это не проблема, но задавать вопросы будем мы. Учитывая, что вы тут, если мы сегодня не наткнемся еще на один труп, буду считать этот день удачным.

Оливер собирался огрызнуться, но в этот момент подошла Редондо, их взгляды встретились, и Оливер тотчас забыл про Сабаделя.

Промокнув, они решили купить зонтики в сувенирной лавке и выпить горячего кофе, а потом уже двинуться по таинственным безмолвным улочкам Сантильяны-дель-Мар, вымершим на время ливня. Мокрые туристы попрятались в кафе и антикварных лавках.

Они вошли в бар-ресторан под названием “Ветер”, надпись у входа напоминала, что соблюдать золотую середину – истинное благо: “Свеча не должна опалить святой образ, но должна его осветить”. Валентина Редондо задумалась, стоит ли делиться с Оливером новостями. В конце концов, старик, на которого совершили покушение в Святой Клотильде, пытался предупредить, что Оливер в опасности. Избегая конкретных деталей, она сказала Оливеру, что он должен закрыть и запереть все двери и окна, когда вернется домой, во избежание нежелательных рисков. На всякий случай. И, дабы он проникся серьезностью ситуации, сообщила, что доктор Бьесго был отравлен, однако не упомянула ни тип яда, ни как быстро он действует – пусть не думает, что у него есть железное алиби. На самом деле она вовсе не относилась к нему как к возможному подозреваемому, но предусмотрительности много не бывает. Лучше Оливеру Гордону быть начеку и понимать, что в любой момент его могут вызвать на допрос. К тому же лейтенант была настроена подробно расспросить его о прошлом и о настоящих мотивах, которые заставили его перебраться в Суансес, учитывая, что у него нет здесь ни родных, ни друзей. И нужно проверить его алиби не только на момент смерти Педро Саласа, но и на момент попытки убийства сеньора Бальесты, хотя Оливер должен был уметь передвигаться со скоростью ракеты, чтобы успеть добраться до больницы, если учесть, что она сама высадила его в Суансесе без четверти девять накануне вечером, а покушение произошло в девять. Нет, виновность Оливера Гордона практически исключена.