Скрытое сердце

Я натянул футболку через голову.

— И что? Изобьешь его? Разобьешь камеру?

— Это для начала.

— Ты хоть представляешь, сколько их в моем мире? Ты не можешь избить их всех, Ксандер. С этим просто учишься жить.

— Чушь.

Я встал на колени на кровати, выхватил у нее телефон и начал искать кому принадлежит авторство фотографии. Там было указано лишь Now News Media.

— Что это такое?

— Вероятно, компания, которой папарацци продают свои снимки. Таких полно.

Мне казалось, что по моим венам течет динамит. Как я мог быть таким чертовски беспечным? Я вспомнил бежевый Хонда Цивик, припаркованный на дороге в пятницу вечером. Почему я до сих пор не проверил его номера? Я знал с десяток людей, которые могли бы сделать это для меня. Но вместо этого я был занят мыслями о своем члене.

Я швырнул ее телефон на матрас и встал.

— Собирай вещи. Мы уходим.

Она натянула одеяло повыше.

— И куда?

— Пока ко мне домой. Здесь уже небезопасно.

— А как же лодка?

Я провел рукой по волосам, прокручивая в голове все свои ошибки.

— Черт, мы же носились по улице вчера ночью. Он мог быть там.

— Ксандер, ты перегибаешь! Такое со мной случается постоянно. Это просто фотографии.

Злясь на себя, я рылся в поисках носков и натянул их.

— Нас могли снять через окна прошлой ночью. Как думаешь, сколько бы стоил снимок, где я между твоих ног? Или где ты стоишь на коленях с моим членом во рту? Черт.

— Они не хотят причинить мне вред, им просто нужны деньги за фото.

— Этого бы не случилось, если бы я был настороже. Если бы не был отвлечен.

— Подожди-ка. Ты меня винишь?

— Я виню только себя!

Горя от ярости, я вылетел из спальни.

В гостиной я нашел телефон и отправил сообщение знакомой с доступом к базе данных дорожной службы, попросив ее пробить номера той бежевой Хонды. Потом сунул ноги в ботинки и вышел на крыльцо, расставив ноги пошире, сжав кулаки, расправив грудь.

— Ты здесь, ублюдок? — пробормотал я, оглядывая окрестности. Я хрустнул костяшками пальцев. — Давай. Сними меня. Ну же, попробуй.

Через несколько минут лава в жилах начала остывать, пульс замедлился. Убедившись, что непосредственной угрозы нет — но испытывая разочарование из-за того, что не смог разбить чью-то камеру, — я вернулся в дом.

Келли все еще не выходила из спальни.

Я был перед ней виноват. Но, вероятно, извинение лучше прозвучит в паре с чашкой кофе, так что сначала я поставил вариться кофе. Когда он был готов, налил ей чашку и направился в спальню.

Дверь была закрыта.

Скривившись, я постучал.

— Келли?

— Уходи.

— У меня есть кофе.

— Оставь кофе и уходи.

— Можно я все-таки зайду?

Пауза.

— Мне все равно.

Я вошел в комнату и увидел, что она все еще лежала в постели, завернувшись в одеяло по самые уши, свернувшись клубком и отвернувшись к стене.

— Эй.

Осторожно, чтобы не пролить кофе, я сел на кровать.

Молчание.

— Прости, Келли. Я был зол на себя и выместил это на тебе.

— Тебе не нужно злиться на себя. Ты ничего плохого не сделал.

Я поставил чашку на подоконник, лег рядом и обнял ее за талию.

— Сделал. Но это не твоя вина, а я повел себя так, будто это твоя вина.

— Для меня это нормально, Ксандер. За мной повсюду ходят и делают фотографии. Мне это нравится? Нет. Хотела ли я, чтобы эта хрень случилась в отпуске? Нет. Но хочу ли я все равно попробовать получить от него удовольствие? Да.

Я поцеловал ее в плечо.

— Ладно.

— Мне жаль, что теперь снимают и тебя. Ты этого не просил.

— Мне плевать на себя. Но мы будем осторожнее, хорошо?

— Хорошо.

— Ты все еще хочешь на лодку сегодня?

— Да.

— Давай так: ты соглашаешься переехать ко мне домой на оставшееся время отпуска, а я катаю тебя на лодке.

Она тяжело вздохнула.

— Почему мы должны переезжать?

— Потому что этот дом меня напрягает. Он стоит на отшибе — кто угодно может прятаться в тех лесах. Здесь нет камер наблюдения. Нет штор на передних окнах — вся эта стена почти полностью стеклянная.

— В твоем доме есть камеры?

— Нет, — признался я. — Но там есть жалюзи и занавески. А еще у нас есть соседи, которые заметят чужака и сообщат. Здесь все присматривают друг за другом.

— Твой отец не будет против?

— Ты шутишь? Он тебя обожает. Все будет в порядке.

— Но мы не сможем спать вместе.

— Почему нет?

— Ксандер! — Она перевернулась на спину и посмотрела на меня. — Я не могу спать с тобой в доме твоего отца, пока он там. Мейбл и Дэвлин ведь тоже там, да?

— Ой, точно. Я про них забыл.

Я задумался.

— Пожалуй, в доме слишком тесно. Ладно, я сниму номер в отеле.

— Ксандер, здесь все будет в порядке, — сказала она, прижимаясь ко мне. — Я не боюсь, когда ты рядом. И я буду делать все так, как ты скажешь. Не буду отходить от тебя ни на шаг. Ты будешь вынужден терпеть меня до самого отъезда.

— Ладно. Но еще кое-что: мы разучим несколько приемов самообороны. Я не всегда смогу быть рядом.

— Мне не нужно…

— Хочешь прокатиться на моей лодке — учишь приемы, — приказал я.

Она закатила глаза и драматично вздохнула.

— Ладно.

— И если я увижу этого парня здесь, я, блядь, разобью его камеру. А возможно, и его лицо.

— Ты имеешь на это полное право, — сказала она. — Хотя, напомню, всего пару дней назад ты говорил, что если тебе придется драться из-за меня, значит, ты плохо справился со своей задачей.

— Теперь все по-другому.

Я посмотрел на ее растрепанные рыжие волосы, ясные зеленые глаза, веснушчатый нос — и почувствовал странную тесноту в груди.

— И если при мне к тебе подойдет кто-то, кто мне не нравится, ему конец.

Она медленно, мягко улыбнулась.

— Мой герой.

Меня будто ударило молнией.

Глава 19

Келли

Пока Ксандер готовил завтрак, я разбирала сообщения и письма. Большая часть из них была неважной — рабочие вопросы, которые могли подождать моего возвращения: даты, которые нужно было занести в календарь, предложения о сотрудничестве, рекомендации по авторам песен для следующего альбома. Но, похоже, никто не понимал, что значит «уехать отдохнуть».