Скрытое сердце

— Всё пойдёт по плану, — уверенно сказала она.

Её телефон засветился, и она опустила взгляд.

— Чёрт. Это Дюк. Он звонит мне.

— Ответь, — сказал я, хотя внутри всё сжалось, и мне хотелось выхватить телефон и выкинуть его в окно. — Он не может причинить тебе вреда.

— Ты прав. Не может.

Она выпрямилась, собралась и нажала на экран.

— Алло?

Глава 21

Келли

— Детка, мы уже говорили об этом. Я сказал нет.

Гладкий баритон Дюка капал снисходительной самоуверенностью.

— Нет, ты сказал, что это может подождать. И если хочешь, чтобы я вернулась в Нэшвилл завтра, ты скажешь да. Иначе я просто продолжу наслаждаться поездкой.

— Перестань валять дурака, Пикси. — В его голосе стало меньше бархатистого очарования. — Нам нужно работать.

— Если ты представишь меня как Келли Джо, я приеду завтра, — сказала я.

— Продюсеры этого не захотят, — ответил он. — Они согласились на Пикси Харт, и именно ей ты должна быть. Это имя. И я не понимаю, почему ты хочешь отказаться от всего, что построила.

— Мне не обязательно, чтобы ты понимал, Дюк.

— Ну, тогда ответ — нет.

— Я подожду, что скажут продюсеры.

— Они скажут то, что я им скажу, — фыркнул он. — Не забывай, кто я.

— Я прекрасно знаю, кто ты.

— Отлично.

И он повесил трубку. Я бросила телефон в сумку.

— Это было не слишком удачно.

— Я понял, — сжал руль до белых костяшек Ксандер. — Жаль, что он такой козёл.

— Всё в порядке. Давай просто забудем об этом на сегодня.

Пока Вероника и Ксандер работали за обеденным столом, я помогала Остину на кухне. Сначала он уверял, что помощь ему не нужна, но я сказала, что меня не воспитывали сидеть без дела, пока кто-то другой делает всю работу, да и готовить мне нравится. В конце концов он согласился поручить мне чистку и нарезку, и мы стояли рядом, болтая и посматривая, как Ксандер и Вероника разбирают её записи с собеседований за эту неделю.

Я расспросила его о новом бизнесе, планирует ли он открыть магазин, сколько у него людей в листе ожидания, и что вообще нужно сделать, чтобы туда попасть.

Он засмеялся.

— Я могу тебя записать. Нужно только кое-какие замеры — размеры комнаты и всё такое.

— Без проблем. Я вернусь в Нэшвилл через пару дней, Ксандер поедет со мной, так что он может сделать замеры и передать тебе.

— Ксандер едет в Нэшвилл? — Остин удивлённо поднял брови.

— Думаю, да. Хочет убедиться, что камеры у меня дома работают, нанять новую охрану, провести оценку рисков. Я сказала, что это не обязательно, но он настаивает.

— Ксандер — упрямый засранец.

Я рассмеялась.

— Ещё какой. И это так неудобно, учитывая, что у него скоро открывается бар.

— Значит, это действительно важно для него, — сказал Остин, и в этот момент с потолка раздалось громкое топанье.

— Что это? — я запрокинула голову, глядя на штукатурку.

— Это мои дети тренируются в чечётке на полу в комнате Оуэна. После того как Вероника помогла им сделать самодельные туфли и показала несколько шагов, они начали сворачивать ковёр и устраивать танцы прямо на дубовом полу, хотя я просил их заниматься в подвале.

Он покачал головой, вытер руки о кухонное полотенце и вышел из комнаты, направляясь к лестнице.

Я засмеялась, наблюдая, как он проходит мимо обеденного стола. Его дом был не то чтобы стильным, но идеально чистым и уютным. На мгновение я задумалась, будет ли у Ксандера когда-нибудь такой же дом и семья, но, посмотрев на него, сидящего за столом, почувствовала такую острую тоску, и у меня сжалось сердце.

Я ревновала к этой будущей жене, к женщине, которая получит всё.

Солнечные дни на лодке и дождливые вечера на диване. Его ленивую улыбку за утренним кофе. Его денверские омлеты и шипящий бекон. Его воскресные ужины в кругу семьи. Его мальчишеский смех и хриплый рык. Его сильные ладони на её животе. Его щетину, царапающую её бёдра. Его глубокий, низкий голос в темноте. Его камеру, ловящую её в тёплых белых простынях в медленное утро воскресенья.

Его время. Его внимание. Его защиту.

Я заставила себя остановиться. Я никогда не была завистливой и уж точно не получала удовольствия от ревности к женщине, которой даже не существовало. Чёрт возьми, даже сам Ксандер не знал, кто она.

Но она появится. Когда-нибудь она появится.

Это чувство не отпускало, и меня стало раздражать. К тому времени, как мы вернулись домой, оно встало между нами, словно клин. Всю дорогу назад я молчала, и вот теперь мы были в спальне.

Закрытая дверь. Горящий свет. Опущенные шторы.

Я стянула кроссовки и отшвырнула их в сторону, раздражённая тем, что не могла носить сапоги уже больше недели. Сняла серьги и браслеты и просто бросила их в чемодан, даже не потрудившись убрать в шкатулку.

— Ты в порядке? — спросил Ксандер за моей спиной.

— Всё нормально, — ответила я. — Просто немного устала.

Не могла же я признаться, что помимо всех остальных проблем меня бесила сама мысль о том, что однажды мне придётся делить его с другой. Это было безумием. Между нами — курортный роман, а не что-то навсегда. У наших жизней был всего один общий перекрёсток, и поезда давно шли в разные стороны.

— У них дома может быть шумновато, с двумя детьми. — примирительно сказал он.

— Нет, дело вообще не в этом. Дети прелесть, Остин очень приятный, а Вероника просто замечательная.

Я повернулась и увидела, что он прислонился к двери, внимательно меня разглядывая.

— Думаю, меня всё ещё бесит тот разговор с Дюком. И то, что Вагс считает, что мне стоит просто делать то, что хотят продюсеры. А продюсеры, конечно, сделают то, что скажет Дюк, потому что он тут большая шишка. — Я вскинула руки. — Всё та же история. Мужчины управляют всем.

— Прости. Хотел бы я как-то помочь.

— Ты не знаешь, каково это.

Я не хотела срываться на нём, но не могла остановить слова, слетающие с губ, пока стояла и изучала его. Его плечи были, как горные вершины. Его ноги — как секвойи, а грудь — словно отвесная скала.

— Ты большой и сильный. Ты всегда всё контролируешь. Ты понятия не имеешь, каково это — чувствовать себя беспомощной.

Он какое-то мгновение смотрел на меня, затем оттолкнулся от двери и сделал несколько шагов вперёд, пока между нами не осталось и сантиметра.