Сквозь тьму

Мундерик повел почти весь отряд против деревни Клафтерн, в которой был небольшой альгарвейский гарнизон и которая также находилась недалеко от линии фронта. “Если мы сможем уничтожить рыжих там, мы сможем саботировать эту линию в дюжине разных мест - не торопитесь и сделайте это должным образом”, - сказал Мундерик.“Это заставит магов Мезенцио чесаться, как будто они покрыты вшами”.

Он был прав; если бы они могли осуществить это, это бы произошло. Но Гаривальд повернулся к ближайшему к нему человеку и спросил: “Как часто эти вещи заканчиваются именно так, как они запланированы? Следующий раз будет первым, насколько я могу судить ”.

Мужчина рядом с ним оказался женщиной; Обилот ответил: “По крайней мере, на этот раз он не рассчитывает на магию”.

“Это уже что-то”, - согласился Гаривальд. Они двое снова были в воинственных отношениях. Обилот слишком сильно ненавидел альгарвейцев, чтобы злиться на кого-то еще, кто также ненавидел их. Что касается Гаривальда, то он по натуре не был особенно склочным человеком. Он продолжал говорить мягко, не делая ситуацию хуже, чем она уже была, пока характер Обилота не смягчился.

Как только иррегулярные войска покинули укрытие леса, ветер стал терзать их сильнее, чем когда-либо. Альгарвейцы, вышедшие в такую погоду, вполне могли замерзнуть. Однако каждый из ункерлантцев проходил через худшее. Они тащились вперед, ворча, но не особенно расстраиваясь.

“Мы застанем рыжих, уютно устроившихся у костра”, - сказал кто-то. “Тогда мы заставим их заплатить за мягкость”.

Это вызвало одобрительный гул у всех, кто это слышал.Гаривальд тоже выразил согласие, но на самом деле он этого не почувствовал. Если бы альгарвейцы действительно были мягкотелыми, они никогда бы не захватили герцогство Грельц и не проникли из Ункерланта в Сулинген и на окраины Котбуса.

Снег кружился вокруг Гаривальда и дул ему в лицо. Он устало выругался и продолжил идти. Он надеялся, что Мундерик следит за направлением, в котором находился Клафтерн. Он не смог бы найти это сам, даже держа пари.

“Снег делает рыжеволосых добела”, - пробормотал он себе под нос, нащупывая строчки песни. “Храбрый человек, обращающий воров в бегство”. Он играл метрическими ногами, в то время как его собственные ноги, даже в войлочных ботинках, становились все холоднее.

Смущенные крики впереди ворвались в его мысли. Он снова выругался, на этот раз в настоящем гневе. Песня продолжалась, и большая ее часть исчезла навсегда. Затем он перестал беспокоиться о песне, потому что один из этих криков был криком агонии. Если бы это не был человек, которого только что сожгли, он бы никогда его не слышал.

Затем он услышал другие крики. Это были боевые кличи: “Раниеро!” “Королевство Грелз!”

Он вглядывался вперед сквозь снег. Последняя группа солдат Грелцера, с которыми столкнулись иррегулярные части, оказалась не слишком ценной. Какие-то солдаты Грелзера передали информацию банде Мундерика. Исходя из всего этого, он предположил, что никто из людей, сражавшихся за кузена короля Мезенцио, ничего не стоит.

Это оказалось ошибкой. Эти парни набросились на людей Мундерика с такой яростью, как будто у них были рыжие, а не темные волосы. Они также продолжали выкрикивать имя Раниеро. И они прокляли короля Свеммеля так же мерзко, как Гаривальд когда-либо проклинал альгарвейцев.

Гаривальд ожидал, что Мундерик попытается вырваться. Его целью был Клафтерн, а не взвод грелзеров. Но предводитель иррегулярных войск крикнул: “Убейте предателей!” - и приказал своим людям идти вперед так без колебаний, как мог бы проявить маршал Ратхар.

Гаривальд двинулся вперед, жалея, что Мундерик не проявил больше здравого смысла.Сражаться с этими парнями было совсем не так, как с альгарвейцами. Солдаты, которые следовали за Раниеро, выглядели как нерегулярные войска, говорили как они и были одеты во многом так же, как у них, - один снежный халат не мог сильно отличаться от другого. И из-за того, что снежинки летели во все стороны, никто не мог разглядеть никого на расстоянии более чем пары шагов, в любом случае.

Мундерик быстро доказал, что маршалу Ратхару не о чем беспокоиться из-за его командования. Единственное, что у него было хорошего - то, что сплачивало его отряд иррегулярных войск, - это его энтузиазм. В этой битве это встало на пути. Он посылал людей бегать то сюда, то туда, пока Гаривальд не стал уверен, где он должен быть и кто, если вообще кто-нибудь, должен быть там с ним.

Если бы опытный солдат - скажем, опытный альгарвейский капитан - возглавлял отряд короля Раниеро, они бы быстро справились со своими обычаями. Но большая битва, битва с настоящей армией ункерлантеров, увлекла компетентных солдат на фронт. Кто бы ни был ответственным за грелзеров, он имел не больше представления о том, как обращаться со своими людьми, чем Мундерик.

Результатом было не столько сражение, даже небольшое, сколько серия стычек, люди сражались сначала в этом месте, затем в том, поскольку они случайно столкнулись. Гаривальд плюхнулся в снег за какими-то кустами.Он выстрелил в пару человек, в которых, он был почти уверен, были солдаты Грелзера. Ни один из них не упал; либо снег, который с каждой минутой становился все гуще, ослаблял его луч, либо он не был так ловок с палкой, как мог бы быть.

Пару минут спустя кто-то еще скользнул вниз за те же кусты. “Вонючие сукины дети!” - прорычал он и выстрелил в того же самого Менгаривальда, которого пытался сбить с ног. “Ненавижу этих вонючих предателей, служащих ложному королю”.

“Да”. Гаривальд снова сверкнул, хотя к тому времени он едва мог видеть свои цели. Он выругался. “С таким же успехом можно кидать в них камни, потому что наши палочки приносят нам столько пользы”.

“Это вонючая война, это правда”, - сказал другой парень.Как и у многих иррегулярных солдат, у него была шерстяная повязка, обернутая вокруг нижней части лица, чтобы нос и рот не замерзли. Сквозь нее выходили струйки пара; еще больше образовало сосулек перед тем местом, где должны были находиться его губы.

“Хотел бы я вернуться в свою родную деревню и напиться”, - сказал Гаривальд. “Я скучаю по своей жене, я скучаю по своим соплякам, я скучаю по своему первому мужчине ... ну, может быть, и нет”.

Другой боец рассмеялся. “Я точно знаю, что ты имеешь в виду. Первый человек в том месте, где я вырос, грыз ногти ради забавы - во всяком случае, так все говорили”.

“Мой просто подлец и шпион. Он подлизывался к инспекторам, а затем вымещал это на всех остальных”. Нет, Гаривальд ничуть не скучал по Ваддо, ни капельки.

“Они такие, все в порядке”, - сказал другой парень. “Следовало бы повесить каждого из них, проклятого, дать человеку немного места для жизни”. Следующие несколько минут они потратили на то, чтобы оклеветать первенцев. Ни один из них больше не стрелял.У них не было целей, по которым стоило стрелять, особенно сейчас, когда снежная буря сомкнула стены мира вокруг них.

Затем пара фигур действительно появилась из-за снега. Оба мужчины из-за куста подняли свои палки. Но один из вновь прибывших мог быть только большим, неуклюжим Садоком. “Успокойся”, - сказал Гаривальд. “Они наши”.