Сквозь тьму

Сидрок фыркнул, затем расхохотался, когда понял, насколько подходящей была эта фигура. “Да, черт бы их побрал, он сделал это - вошел прямо им в зад”.

Но после этого это перестало быть легко. Сидрок обнаружил в Прессеке, насколько опасными могут быть ункерлантцы, когда на их стороне численность и сила. Теперь он обнаружил, что им не нужна численность, чтобы быть опасными. Они знали, что пытаются сделать альгарвейцы, и бросили все, что у них было, на то, чтобы остановить их.

Как и многие до него, Сидрок начал ненавидеть и бояться кричащего: “Урра!” Одиночные ункерлантцы выскакивали из снега, выкрикивая это, и убивали человека - или двух, или трех, или четырех, - прежде чем погибали сами.Отряды сражались бы в деревнях, как суровая смерть, выкрикивая неповиновение, пока последний человек не был бы убит. И полк за полком бросались через равнину в сопровождении сил поддержки, иногда со взявшимся за руки оружием, все солдаты ревели: “Урра!”

И эти полки не стали бы атаковать в одиночку, без поддержки. Юнкерланцы бросали в бой бегемотов, драконов и яйцекладущих с тем же видом, с каким бросали в бой людей. Да, они, казалось, говорили: я все это перепутал, но у нас есть еще много чего.

И у альгарвейцев было не так уж много сил. Сидроку понадобилось всего день или два, чтобы увидеть это. Силы поддержки прибывали понемногу, если они вообще прибывали. Если армия не могла помочь людям в Зулингене тем, что у нее было сейчас, она не могла помочь им.

“Когда они собираются прорваться к нам?” Спросил Сидрок через шесть дней продвижения на юг. К тому времени он стал заворачивать нижнюю часть лица в шерстяные тряпки, так что были видны только глаза. Он думал, что знает, каким холодным может быть Юнкерлант. Каждый новый день доказывал, что он ошибался.

“Я не знаю, что они там делают внизу”, - сказал ему сержант Верферт. “Мне тоже наплевать на драконье дерьмо, что они делают. Слишком рано беспокоиться. Что бы у них ни было на уме, прямо сейчас это ни на йоту не меняет мою работу ”.

Сидрок начал ощетиниваться. Сеорл бы ощетинился, потому что Сеорл был из тех, кто ощетинивается по любому поводу. Но Сидрок понял, что Верферт просто дает хороший совет. Беспокойство о том, чему он не мог помочь, ничего бы не изменило, не смогло изменить.

На рассвете следующего утра ункерлантцы атаковали подкрепление до того, как оно смогло тронуться в путь. К тому времени, как люди Свеммеля угрюмо отступили, солнце уже наполовину скрылось за горизонтом. Ункерлантцы оставили сотни тел лежать в снегу, но они отняли у сил спасения людей и время, и они не могли вернуть ни то, ни другое.

Несмотря на войска, которые Свеммель и его генералы продолжали бросать на них, солдатам и чудовищам из сил поддержки удавалось продолжать продвигаться на юг.Они пересекли Прессек, с берегов которого люди из бригады Плегмунда были так грубо изгнаны незадолго до этого. И они также форсировали Неддемин, следующую реку на юге, в жестокой битве с юнкерлант, пытавшимися помешать им преодолеть броды.

“Что за река после этой?” Спросил Сидрок той ночью, поджаривая конину на палочке. Он никогда не представлял, что будет есть конину на Фортвеге. По сравнению с тем, чтобы остаться голодным, это было так вкусно, как только может быть.

“Это Бритц”, - ответил Верферт. “Если мы переправимся через Бритц, ребята в Зулингене смогут пробиться к митусу”. Он зашел достаточно далеко, он был готов немного заглянуть вперед.

“Лучше бы они смогли пробиться к нам навстречу с боем”, - сказал Сидрок. “Будь я проклят, если знаю, как мы зашли так далеко. Я не знаю, сколько еще мы сможем пройти”.

“Другой вопрос в том, как далеко они могут зайти?” Спросил Верферт. “Чем там питались их бегемоты, лошади и единороги?" В основном ничего, или я ошибаюсь в своих предположениях. Скорее всего, мужчины тоже выпили не намного больше.”

Сидрок откусил кусок конины. Сок потек по его подбородку, он сказал: “Не то чтобы у нас было много”. Сержант кивнул, но они оба знали, что у людей в Зулингене было меньше.

Они двинулись к Бритцу. Ункерлантцы атаковали снова и снова, с юга, востока и запада. Кавалерийские силы Свеммеля ворвались внутрь, чтобы совершить налет на фургоны с припасами, в которых подкреплялись силы, идущие на смену, и снабжались яйцами и колдовскими зарядами для их палок. Несмотря ни на что, альгарвейцы и люди из бригады Плегмунда продолжали продвигаться на юг.

А затем, примерно за полтора дня до того, как они должны были достичь Бритца, большинство их бегемотов покинули армию и направились на север. “Неужели они выжили из ума от блуда?” Крикнул Сидрок. “У ункерлантцев все еще есть свои бегемоты, будь они прокляты. Как мы должны победить их без тебя?”

Ни у кого не было ответа для него до позднего вечера в тот же день. Затем Верферт, который, будучи сержантом, слышал кое-что, сказал: “Сукины дети Свеммеля устраивают грандиозный заговор в Дуррвангене, к северу отсюда. Если они захватят это место, значит, у них все в порядке с парнями в Зулингене. Этого допустить нельзя. Это не сработает ”.

“Преодолеть Бритца тоже не получится, по крайней мере, без этих бегемотов”, - сказал Сидрок.

“Мы должны попытаться”, - ответил Верферт. Сидрок поморщился и кивнул.Дезертировать и отправиться на север в одиночку означало верную смерть. Наступать со своими товарищами было только смертельно опасно. Зная шансы, люди из группы поддержки пошли дальше.

Они добрались до реки. Они не смогли переправиться. У ункерлантцев было слишком много людей перед ней, слишком много яйцеголовых на южном берегу. И у них остались бегемоты, которых можно было бросить в бой, бегемоты, которым освободительная сила больше не могла противостоять. Альгарвейцы и люди из бригады Плегмунда отступили от Бритца, отступая по замерзшим равнинам Ункерланта.

Снежная буря завывала в лесу, где банда регулярных войск Мундерика укрылась от своих врагов. Что касается Гаривальда, то палатка, разбитая над ямой в земле, не могла заменить теплую хижину, в которой он провел предыдущие зимы со своей женой, детьми и домашним скотом. У него тоже не хватило спиртного, чтобы оставаться пьяным всю зиму, как он обычно делал бы.

И он даже не мог оставаться в своем ненадежном укрытии и подкармливать костер несколькими веточками за раз. Что касается Мундерика, метели были идеальным временем для того, чтобы иррегулярные войска могли выходить на улицу и заниматься своими делами. “Большую часть времени мы оставляем следы на снегу”, - заявил командир. “Не сейчас, клянусь вышеприведенной силой - ветер унесет их так же быстро, как мы их создадим”.

“Конечно, так и будет”, - сказал Гаривальд. “И это унесет нас так же быстро”. Возможно, к счастью для него, ветер также унес его слова, так что никто, кроме него, их не услышал.

Когда Мундерик отдавал приказы, это было либо подчинение, либо поднятие мятежа против него. Гаривальд не хотел этого делать. Ему тоже не очень хотелось тащиться по снегу, но никто не спросил, что он думает по этому поводу.Единственными людьми, которые когда-либо спрашивали, что он о чем-либо думает, были его жена и несколько близких друзей, и все они были далеко, в Цоссене.