Слабость Берсерка

— А тебя как зовут?

— Эйлунд! — он прямо весь расцвёл, когда я спросила его имя

* * *

Когда я добралась до перевала, битва уже началась. Весь склон был охвачен движением — люди метались, сталь сверкала в свете факелов, а воздух звенел от криков.

Наёмники резко отличались от воинов Ашенхолда — косматые, вонючие, в обмотках, с кривыми клинками, они шли плотной, сжатой массой, почти никогда не атакуя в одиночку.

Как и говорил Касон, их было в разы больше, и я даже не сразу смогла разглядеть знакомые лица.

— Не подпускайте их к склону! У нас преимущество по высоте! — донёсся крик Касона. Я обернулась в ту сторону, но едва могла различить его в темноте — он был окружён со всех сторон. Только глаза воина сверкали в мраке безумной радостью, словно он наконец оказался там, где всегда мечтал быть.

Страх сдавил грудь вязкой, тяжёлой паникой, и я осознала, что мои руки дрожат.

Что я могла сделать? Как помочь? Я же не воин!

Над головой просвистела стрела, и я инстинктивно пригнулась, спрыгнув на неровную землю, что вибрировала от множества бегущих шагов. Где-то сбоку судорожно застонал человек — обернувшись, я увидела только его одежду.

Это был не наёмник… Один из наших.

Самая страшная часть сражения кипела ниже по склону — там шестеро наёмников напали на одного. На того, кто возвышался над ними на целую голову.

Иво, тёмный от крови и грязи, являлся самой воплощённой яростью. Лоб рассечён, одна бровь слиплась от запёкшейся крови, волосы прилипли к щекам и шее. Его обнажённая грудь под распахнутым жилетом блестела от пота, мышцы под кожей играли, как у зверя на охоте. Почему-то именно в этот миг, освещённый редкими отблесками факелов, он показался мне невероятно красивым. Я даже вздрогнула — от болезненного, почти физического притяжения, от того, как сила, которую он излучал, будто прижимала меня к земле.

Двое наёмников попытались напасть на него со спины. Один прыгнул с мечом, другой тянулся к нему с кривым кинжалом — но Иво встретил их, словно заранее чувствовал, откуда будет удар. Схватив первого за лицо, он сжал череп с такой силой, что раздался хруст, а второго ударил коленом в живот — с такой мощью, что тот вылетел за границу тропы. Лишь тогда он выхватил топор и, тяжело дыша, обернулся к третьему — тому, что был облачён в плотную кольчугу. Удар пришёлся в шею с такой яростью, что кольчугу смяло, и она врезалась в тело наёмника под его дикий, рвущий воздух крик.

Недалеко от херсира держался Гримир. Он заметно хромал, не мог поднять левую руку, но не отступал — кричал, прикрывал Иво щитом. Один из ударов пришёлся Гримиру в бок — он согнулся, но не упал. Напротив, встал, ударил врага щитом, сбил с ног, и, когда тот рухнул, опустил на него тяжёлый край щита. Иво ничего не сказал — лишь метнул на Гримира короткий, острый взгляд — и вновь ринулся в бой.

Я стояла выше по склону, чувствуя, что должна что-то сделать. Они буквально тонули в толпе нападающих — многие из защитников Ашенхолда были ранены или и вовсе погибли, а берсерков всё ещё не было видно, перевал находился на достаточном удалении, после множества развилок. Хотя я, конечно, надеялась, что они последуют за мной, если я окажусь здесь раньше.

Хаотично озираясь, я заметила бревно — то самое, на котором мы когда-то, словно вечность назад, сидели по пути в Ашенхолд. Подбежав к нему, я попыталась подтолкнуть его.

Когда у меня не получилось, я села на холодную землю и сдвинула его с места ногами — так, чтобы оно покатилось вниз по склону, сминая кусты, набирая скорость, сшибая попавшихся на пути наёмников. Раздалось несколько коротких криков, пока я слышала, как дерево сталкивалось с живой плотью на огромной скорости.

И тогда небо прорезал рык.

Тот самый, что звучал в пещерах.

Они появились из ниоткуда, словно сама ночь породила их. Голые, с телами, покрытыми шрамами и кровью, с жёлтыми глазами, которые почти светились в темноте — и этот свет внушал окружающим нечеловеческий ужас. Их было немного — не больше дюжины. Один из них, тот самый, с кем я разговаривала и кто когда-то принёс мне кролика, ударил наёмника с такой силой, что тот взлетел, словно тряпичная кукла, и врезался в ближайшее дерево со страшным треском костей. Другой вцепился когтями в горло противника и тряс его, как зверь — дичь.

— Это не люди! Нас разорвут! — кричали напуганные наёмники, многие из которых теперь пытались убежать, в то время как другие попадались в руки берсерков, жаждавших крови.

Дикие крики почти беспрерывно разрезали ночь, заставляя меня ежиться, но одновременно… я просто хотела убедиться, что Иво в порядке. Он был ранен, покрыт кровью, и я боялась, что в суматохе его добьют.

Поэтому я быстро спустилась по скользкому склону, иногда падая прямо в грязь, но тут же вставая и держась за кустарники, где это было возможно. Сердце, по ощущениям, колотилось где-то в горле, и я почти не слышала безумных криков боли, раздававшихся повсюду рядом со мной. Только краем глаза замечала страшные тени, метавшиеся от одной напуганной жертвы к другой.

Берсерки действительно были страшной силой. Даже в малом количестве.

— Иво! — крикнула я херсиру, всё так же окружённому наёмниками, впрочем, их было уже меньше, чем прежде. — Сзади!

В этот момент к нему из толпы как раз направлялся всадник с топором, перед которым расступались другие наёмники, но Иво не замечал его, занятый схваткой сразу с двумя противниками.

— Сзади! — повторила я.

Он, наконец, обернулся — и едва успел увернуться от удара топором по шее. Я радостно улыбнулась.

Удар!

Перед глазами на мгновение потемнело. Меня отшвырнуло в дерево, а затем на меня обрушилось что-то тяжёлое, полностью накрыв собой и выбив из груди весь воздух.

— Ммм… — болезненно простонала я, всё ещё погружённая во тьму и чувствуя, как голова раскалывается от боли.

— Дева! — прямо надо мной раздался рёв берсерка, но его тут же заглушил знакомый голос:

— Ора! Нет, Ора, не смей умирать! Пожалуйста…

Глава 18 Дождись

— Всё будет хорошо, девочка моя, всё будет хорошо, — голос Иво казался напуганным, впервые, за все время. Крупные ладони проводили по моей голове, и я чувствовала, что они… дрожат? — Тебя никогда не должно было там быть.

— Херсир, пожалуйста, не трогайте её голову! И шею тоже! Дайте мне осмотреть её!

— Почему она не просыпается? Прошло уже два дня, сделай что-нибудь!

Послышались уходящие шаги, а после горячие, шершавые пальцы осторожно прикоснулись к моему лицу — будто опасаясь его сдвинуть.