Слабые люди

"Слишком уж часто я испытывала чувство вины в последнее время, а ведь так и до "синдрома вечной вины" рукой подать!"

И все же даже при осознании сей мысли дело зашло до того, что при любой мысли, касающейся Фила, на ее глаза тут же наворачивались слезы. Не в силах понять, что с ней происходит, действительно ли она чувствует, что с легкой руки допустила непростительную оплошность, или же просто чересчур сильно скучает по нему, девушка решила, что невольно позволила ему запасть ей в душу. Ей очень хотелось вновь поговорить с ним, услышать этот язвительный голос и увидеть ту некрасивую улыбку, почему-то в какой-то миг превратившейся в знак особого расположения. Но некстати проснувшаяся гордость душила ее попытки пойти на примирение и, едва завидев его, она делала шаг навстречу, тут же сметаемая неведомой силой в сторону. Соня использовала все доступные ей способы примирения: ждала его у дверей класса, но в последний момент сбегала, писала записки, но в последний момент рвала на мелкие кусочки, пыталась вызнать номер домашнего телефона у оператора при помощи одного лишь имени, но сбрасывала трубку, едва тот начинал диктовать номер, подговаривала знакомых поговорить с ним, но встречала фразы в стиле: "Ха-ха, Соняш, хорошая шутка! Забудь ты эти глупости!". Последним способом была слежка до самого дома, подъезда, квартиры, но Соня всячески терпела фиаско еще на первом этапе, словно бог несправедливости в приступе скуки глумился над ней, каждый раз подсылая то подружек, то стаю диких собак, то чересчур ретивого полицейского и другие неприятности, в то же время одаривая Филиппа способностью вмиг растворяться в воздухе, едва он скрывался из виду.

Даже "спираль" уже долгое время пустовала, раскачивая пустующими кормушками.

До сего дня.

–Ну Фи-и-иль, я видела, как ты залез! – никакой реакции.

–Ты что, обиделся за то, что я тебе тогда наговорила?

Тишина.

–Филипп, черт бы тебя побрал, ответь!

–Я тут, вообще-то! – раздался голос из-за спины, отчего она тут же подпрыгнула и, обернувшись, увидела его.

И ужаснулась– половина его лица опухла и посинела, на лбу красовалась широкая ссадина, поблескивающая на солнце, решившим еще раз выглянуть и облагородить своим тусклым свечением мрачные древа Птичьей улицы. Давно не мытые сальные волосы сосульками свисали с его макушки, но на губах играла непривычно открытая улыбка. Про себя Соня отметила, что теперь она ей даже нравится, но эти синяки…

–Что с тобой случилось?

–Ничего. – просто ответил он, все так же стоя поодаль от нее. – С чего ты взяла, что я обиделся?

–Ну…– смутилась девушка, потупив взгляд, – Я же, вроде как, не слишком тепло приняла твои слова и вообще запорола беседу, вот и думала, что ты меня намеренно избегаешь, зная, что мне за тобой не угнаться.

–Вовсе нет. – рассмеялся в ответ Филипп, – Я просто немного думал о своем и ничего кругом не замечал. И сегодня бы не заметил, если б не ваши с собакой крики. – наконец он обратил внимание и на обнюхивающего его ботинки Аврелия, опустившись на корточки и почесав за ухом.

–Значит, все в порядке? – "А я-то, дура-дурищная, так из-за тебя, гад, извелась! А ты… боже, мама, ты была права– все мужики козлы! – Ты вовсе не ненавидишь меня, правда?

–С чего мне тебя ненавидеть, глупая? – "Глупая… И почему мне нравится, что он так говорит?!"

–Я не глупая! И я привыкла к тому, что человек, который со мной общается, не убегает от меня, только завидев, так и к тому, что я знаю о нем хотя бы минимум. А о тебе я знаю, что тебя зовут Филипп и ты унылое говно. Но-но! – подняла палец, не дав ему ответить, – Хочешь оставаться таким– валяй, но мне хочется попросить тебя, чтобы ты не убегал от меня, если уж видишь, что я хочу подойти, ладно?

–Ладно.

–Вот и славно! – и, раскрыв руки для объятий, она тоже широко улыбнулась и пошла к нему, тут же остановившись в непонимании.

–Ты чего это делаешь? – словно ожидая от нее подвоха, Филипп отскочил от тявкнувшего Аврелия и начал обходить ее стороной, стараясь заглянуть за руки.

–Хочу тебя обнять! – его реакция шла в разрез с тем, как она представляла себе этот момент, не понимая, что не так.

–Чего это ты так расщедрилась на внешние проявления чувств, а? – говоря таким тоном, словно уже уличил ее в чем-то нехорошем, он все так же кружил вокруг нее.

–Да что это на тебя нашло? Просто обними меня!

–Нет. – и вместо холодной доброжелательности возникла ледяная глыба с горящими глазами.

Аврелий угрожающе зарычал, а саму Соню словно ведром ледяной воды окатило. Ее руки медленно опустились.

–Я предложила всего лишь объятия. Что тут такого? – теперь она смотрела на него с опаской.

Камень сменила доброжелательность. Мысленно она вздохнула от облегчения, чувствуя, что буря прошла мимо.

–Ты не можешь просто подойти ко мне и потребовать обнять себя. – он покачал головой. – Я тебе не игрушка.

–Филя, я все понимаю, что ты ненормальный, но не настолько же! – полушутливым голосом сообщила Соня, стараясь разрядить обстановку, – Это всего лишь объятья, так все люди делают!

–Я так не делаю.

–И никогда не соберешься сделать?

–Не знаю.

–А что, если я сейчас просто подойду к тебе и чуть приобниму? – Соня подняла руки, – Так, чтобы ты видел мои руки и ничего себе там не думал?

–А зачем тебе это?

–Затем, что я не видела тебя долгих две недели и, как мне кажется, я по тебе соскучилась. Не смотри на меня так озадаченно!

–С чего бы тебе по мне скучать? Я ж просто твой сосед. – Филипп перестал кружить вокруг нее, остановился напротив.

–Ну, с чего бы мне начать? Первое– ты мой первый знакомый отсюда. Второе– ты похож на сатаниста, а это пахнет интересной историей. Третье– ты вкрай нелюдимый и у меня появилась мысль социализировать тебя. Четвертое– я как-то смотрела передачу, где всякие стилисты отбирают всяких доходяг и превращают их в принцесс. Хочу сделать то же самое с тобой. А сейчас появилось еще и пятое– из-за твоего внешнего вида я начинаю думать, что ты бездомный, которого бросили в бойцовскую яму, и начинаю тревожиться. Ты так и не скажешь, кто тебя так отделал?

–Нет.

–Значит, это сделал тот, кого ты любишь. Вообще-то у меня было для тебя предложение, но, думаю, сначала лучше пригласить тебя к себе домой и что-то сделать со всеми этими синяками– на них больно смотреть!

–Не хочу навязываться.

–Алло, это Соня-засоня, вызываю Фильку-простофильку! Я тебя зову, а это значит, что ты не навязываешься. Кончай уже вести себя, как отбитый интроверт и следуй за мной!

–Вот, присаживайся. – усадив его на своей кровати, она удалилась на кухню, достала пакет со льдом и аптечку из кухонного стола. Вернувшись, аккуратно приложила лед к лицу Филиппа и отвинтила крышку баночки, – Руки у тебя, конечно, выглядят жутко. – еще во дворе она заметила стертую кожу в его костяшках,– Крепко, видимо, досталось тому, кто на тебя напал.

–Да, не слабо. – прижимая лед к глазу, кивнул Фил.

–Без этого никак нельзя было обойтись? То есть, решить все мирным путем.

–Нет. Когда он выпивает, то становится неуправляем. Особенно в том случае, если водка, которой ему так хочется, выливается в унитаз. Особенно после того, как я первый его бью.

–Но зачем? – ей стало понятно, что речь идет о его отце, – Неужели ты не знал, чем все в итоге кончится?

–Знал. Но позволять ему упиваться до чертиков все равно не намерен. – единственный открытый глаз с чуть покосившейся линзой не отрываясь следил за тем, как она расхаживает по комнате, то прибираясь у будуара, то укладывая Аврелия в лежанке, – Поверь мне– пара синяков для него всегда будут лучше жесткого похмелья.

–И разговоры никак не помогают?

–Нет.

–Бедный Филя…– сев подле него, она отклонила руку с пакетом, внимательнее рассматривая синяк. Все еще фиолетовый, он блестел от влаги. Сквозь щелку век она различила налитый кровью белок глаза.

–Не смотри на меня так.

–Почему нет?

–Тебе ведь не так уж важно, каково мне. В этом ты просто видишь возможность показать себя с лучшей стороны.

–Так, значит, ты обо мне думаешь? Что я всего лишь дурочка, которая желает покрасоваться? И перед кем? Перед тобой! – не удержавшись, Соня хихикнула, – Поверь моим словам– если бы я выбирала, кому синяки снимать, тебе или Итану Хоуку, я бы выбрала его.