Слабые люди

Позже они смотрели какой-то сопливый фильм-мелодраму. Вернее, смотрела Наташа, а он бездумно глядел в потолок, не интересуясь ни фигурками на экране, ни формами под ее платьем, ни братом, которого они устроили в спальне перед планшетом, чтобы не мешал. Время пролетело быстро, фильм кончился и тут же она, устроившись поудобнее под пледом, мягко прижалась к нему, прося обнять.

Спустя десять минут бестолкового лежания в неудобной позе Наташа внезапно решила поговорить:

–Ты не кажешься себе порой странным?

–Не-а.

–Я имею в виду, что все разговоры на серьезную тему ты стараешься игнорировать, словно они тебя не интересуют. А любой разговор о брате ты просто саботируешь, будто!..

–Давай не будем о нем! – резко ответил он, тут же покосившись на дверь в спальню.

–Вот, о чем я говорю– ты становишься просто жутким, едва речь заходит о твоем брате.

–А может, я просто изображаю себя жутким, чтоб ты глупых вопросов не задавала? Может, на самом деле внутри я плаксивый маленький засранчик, которому только титьку пососать вовремя давай? – мрачно отшутился он.

–Может, почему нет?

–Только вот значения это никакого не имеет.

Последовала долгая пауза, но ей не суждено было растянуться.

–А знаешь, я ведь смотрю на наши отношения с двух точек зрения!

–И с каких же?

–Ну… с одной точки зрения тебе наплевать на меня как на человека и личность. Типа ты со мной лишь потому, что тебе так удобно, а меня ты ни во что не ставишь. А вторая– ты считаешь меня хорошей, счастлив вместе со мной. Вот только боишься этого показать!

–Разве я должен с тобой сейчас общаться, если мне на тебя наплевать, нет? Или я просто вежливый?

–Вежливый? Смешно шутканул!– она улыбнулась, – Скорее ты со мной, потому что тебе скучно. Или одиноко.

–Нет. Точно нет. – кисло ответил Кирилл, – Мне не нравятся подобные разговоры, так что завязывай и спи– мне завтра рано на работу вставать.

Он сразу же пожалел о том, что оттолкнул ее тогда, когда она могла дать ему желанное, но его мужикская гордость взыграла сильнее.

* * *

Ночью в дверь постучали. Прерванный сон был прекрасен, а потому Кирилл твердо решил показать кузькину мать тому, кто прервал его воспоминания о том, как… Забылось! Откинув с себя колючую ножку спящей рядом Наташи, он прошел в прохожую и прильнул к глазку, тут же стиснув зубы в беззвучном рыке, едва увидел свою мать, вернувшейся с очередной попойки в компании таких же деградировавших уродов, как она сама. Зашипев сквозь дверь: "Уходи!", он вернулся в комнату и через щель во второй двери проверил, не проснулся ли Рома. Тот спал сном младенца. В дверь снова постучали с удвоенной силой. Брат замычал и заворочался, негромко забормотала Наташа, выплывая из сна, все еще вполовину в него погруженная. Этого Кирилл уже стерпеть не мог, потому выбежал из квартиры и отвесил женщине сильную пощечину. Жалкая пьянчуга кубарем покатилась по ступенькам и распласталась на пролете между этажами. Жалобный стон ничуть не тронул сердце ее сына– вместо того, чтоб поинтересоваться у нее, цела ли она, он закрыл дверь. Подумав с полминуты, все же решил позвонить более удачной подруге по бутыли, у которой та часто ночевала. По-быстрому описав ситуацию, он заявил, что не впустит мать в таком состоянии домой. В ответ послышались упреки в "бесчувственности", но на этом все и закончилось. Подруга жила на другом конце города, потому попросила посидеть рядом с мамой, пока она не приедет и не заберет ее.

–Ладно, как скажете. Посижу с ней. – буркнул он недовольно и бросил трубку. Все, ночь накрылась медным тазом и на работе вместо чая придется пить кофе.

Вновь выйдя в коридор, он запер за собой дверь и спустился к той, из-за которой, как сам считал, вся его жизнь пошла по пизде. Стареющая, рано поседевшая женщина так и не встала с места, куда упала, так и оставшись лежать с задранной юбкой. Презрительно скривившись, Кирилл носком тапка прикрыл срам и уселся на третью ступеньку подле нее, оценивающе наблюдая затем, как ее мутные глаза-пуговицы снуют от его лица наверх, к двери, и обратно. Нижняя губа дрожала, обнажая ряд кривых зубов с парочкой недостающих. Она, что, улыбается?!

–Вот скажи мне, на кой хер ты опять приперлась? – да, она точно улыбается.

–Как ты с матерью говоришь, Кирюша…– икнув, ответила мать, – Дай денег.

–Денег нет. – он снова лгал ей, не собираясь давать и копейки.

Она захихикала.

–Врать, мальчик мой, ты так и не научился, как погляжу. Точно, как твой папаша.

"Как твой папаша!"– эхом отдалось у него в голове и кулаки тут же сжались.

–Еще раз посмеешь сказать нечто подобное и я прокачу тебя по всем лестницам в этом доме. – и она вновь засмеялась, – Смешно тебе, тварь, да? Хочешь пересчитать все зубы?

–Господи, какой же ты, в самом деле, у меня хмурной, Кирюша, а я и забыла… пока…

–Пока бухала и еблась со всякими пидорасами, да? Это ты хочешь сказать?

–Не-е-ет, что ты, я бы никогда… я не какая-то шлюха!

–Лжешь, сука, все вы такие! – не выдержав, он приблизился к ней вплотную, – Не смей мне врать! Это я вытащил твое бухое тело пять лет назад из-под очередного жирного борова, я и никто другой! По всем сральникам тебя искал, потому что Рома хотел тебя видеть, но тебе до пизды все, что его касается, потому что ты… старая лживая мразь!– слово за словом, плевок за плевком прямо в ее лицемерную упитую рожу,– Почему бы тебе не сдохнуть наконец-то и не перестать доколебывать мне, мать, м?

Даже стекающая по лицу слюна не смогла сделать эту женщину еще более мерзкой, чем она уже была– настолько она была ему отвратительна. И еще улыбается!

–Ты ничего не знаешь о том, что мне пришлось пережить. – подцепив пальцами рукав, вытерла лицо, – И я ничего не обязана тебе говорить. Мне не за что оправдываться ни перед тобой, ни перед Ромой. Как он там, кстати?

–Ему куда лучше без тебя, чем с тобой.

–Неправда. Я его мама и ему всегда было со мной хорошо– с этим даже ты не в состоянии спорить. Я– мать, не ты! Я его выносила, родила от твоего скота-отца! Это я его выхаживала многие годы, пока ты шлялся со своими обрыганскими дружками, трахая всяких спидозных шлюх, не задумываясь о последствиях! Чудо, что я до сих пор не стала бабушкой, хотя, возможно, одна из твоих лярв все-таки от тебя залетела и родила, просто не помнит твоей побитой рожи, потому что за этот день успела дать еще десяти другим таким же уродам, как ты! Пока ты отлынивал от учебы и развлекался, кто выхаживал мальчика? Я, не ты! Пока ты позорил нашу семью, портя жизнь всем остальным, кто подтирал Ромочке зад, кто ему готовил, кто убирал за ним весь его срач? Ты, может? Может, кто-то из моих сестер? А, может, очередная твоя шлюшка?! Нет! Это всегда была я!

–Ты не сделала ничего, чтобы ему помочь. – усмехнувшись, Кирилл качнул головой, – Все, что ты делала, это молилась своему богу, которого даже нет. Тупо молилась, как тупая скотина, чтобы он дал тебе то, что ты сама должна была сделать! Ты всего лишь простаивала перед своими погаными иконками, надеясь на чудо, пока твой сын– да, твой сын! – скулил от боли, находясь всего в двух метрах от тебя! Ты никого не слушала, отказывалась принимать помощь врачей, ведь зачем же вся эта хуйня, если у тебя, блять, есть твой, сука, бог?!– услышав грохот мебели в квартире под своей, он ненадолго отвлекся, прислушиваясь. Повисшая тишина нарушилась очередным маминым хохотком.

–Опять, что ли, его колотит?

–Не твое собачье дело– ты на свою семью смотри, на себя саму! – отрезал Кирилл, вновь повернувшись к ней, – Тебе русским языком было сказано, что и как нужно было сделать, чтобы помочь Роме хотя бы на ноги встать, но ты и этого не сделала! Ни терапий, ни осмотров, даже проконсультироваться не додумалась, а все почему?

–Давай, просвети меня!

–Потому что ты и не собиралась его спасать. Тебя устраивало то, что на него поступают выплаты и можно не работать, изображая из себя хер пойми кого, и сидеть дома, вставая у кровати каждый раз, как только кто-то входил в квартиру! Тебе не нужно было, чтобы Роме стало лучше, ни хрена подобного. Зуб даю, тебе даже нравилась твоя трагическая роль мамаши-одиночки, которую все бросили!