Сладкий плен его объятий

— Ты слишком плохого мнения о себе, если действительно веришь в то, что говоришь. — Рейн провел рукой по волосам и вынул кожаную ленту, скрепляющую их на затылке.

Глядя на его распущенные волосы, Девона стала размышлять, за кого же она вышла замуж: за ангела мщения или за демона-искусителя. А может быть, в нем было что-то и от одного, и от другого, и это ставило ее в тупик.

— Ты любишь меня? — Девона медленно умирала, наблюдая за тем, как мука исказила красивое лицо Рейна, и поспешила добавить: — Не важно, можешь не отвечать.

На его лице отразилось безграничное страдание.

— Девона, в моей жизни было не так уж много любви. Это иллюзорное чувство. Я не уверен, что оно вообще существует. — Он говорил так, как будто каждое слово причиняло ему боль. — Я привык полагаться на реальные вещи. Когда я вскрываю труп, то предполагаю увидеть сердце, легкие, мышцы и кости. А любовь... — Рейн беспомощно развел руками. — У нее нет ни текстуры, ни вкуса, ни запаха.

— Стыдись, Типтон, даже я знаю, что все ученые — мечтатели.

Девоне было очень жаль его. Она бы постаралась утешить его, если бы он только что не растоптал ее сердце. К счастью, Девона легко усваивала уроки. Она держалась спокойно, не реагируя на его откровенное удивление.

— Я вовсе не мечтатель. — Рейн, казалось, даже оскорбился.

— Разве? Но ведь ученый — это человек, который проводит время, доказывая миру существование невероятного и невидимого! — Она снова села на стул и наклонилась, чтобы снять туфли. — Уходи, Типтон. Разочарование — горький напиток. Мне нужно время, чтобы переварить его.

Женщина почувствовала его руку у себя на плече. Рейн хотел, чтобы она поднялась.

— Девона! — В его голосе звучала мольба.

Но гордость была фамильной чертой Бидгрейнов. Продолжая сидеть, Девона заговорила, не поднимая глаз.

— Хотя моя беременность могла бы ускорить кончину твоей матери, на сегодняшний день вынуждена лишить тебя этого удовольствия. Ищи где-нибудь в другом месте возможность ей отомстить.

Услышав, как он ахнул, Девона поняла, что перегнула палку. Ледяная тишина в комнате становилась невыносимой. Сделав над собой усилие, чтобы взглянуть в его сторону, Девона увидела, что Рейн стоит у окна, наблюдая за тем, что происходит во дворе.

С длинными распущенными волосами он был похож на древнего завоевателя, на человека, который так долго боролся за свое место в этом мире, что разучился получать удовольствие от простых радостей. По договору или без договора, с ее стороны было большой ошибкой выйти за него замуж.

— Типтон, а что, если мы забудем о заключенном договоре? Если тебя это устроит, мы могли бы аннулировать...

— Нет! — Рейн ответил, как ножом отрезал, и сталь этого ножа проникла до самых ее костей.

Сухими глазами Девона наблюдала за тем, как Рейн пытается овладеть собой. Все его тело сотрясалось от усилий обуздать свои чувства.

— Когда-то ты называл меня бесшабашной.

— Вы не изменились, мадам, — бросил он, не задумываясь.

— Неужели ты не понимаешь, как мне будет тяжело, Типтон? Ведь я не такая, как ты и твои близкие. Я не испытываю удовольствия, причиняя боль другим. Что же касается скандала... Тебе ведь плевать на мнение света, а я никогда больше не выйду замуж, так что подорванная репутация мало меня беспокоит. По правде говоря, могло быть и хуже.

— Например, ты могла бы остаться моей женой?

Интуитивно Девона почувствовала, что его выведет из себя любой ответ.

— Я думаю, ты не меньше меня жалеешь о том, что мы вступили в брак, но слишком честен, чтобы изменить своему слову.

— Честен, — повторил Рейн, как будто пробуя слово на вкус. — Кажется, это качество, присущее джентльменам. Я полагал, мы давно договорились о том, что я не имею к ним никакого отношения.

Чувствуя, что ее нервы вот-вот сдадут, Девона обхватила себя руками.

— Я не считаю себя виноватой, — заявила она.

У нее было такое ощущение, будто Рейн подкрадывался к ней, хотя он ни на шаг не отошел от окна.

— А почему ты должна считать себя виноватой? Ты пришла ко мне со своим безумным планом. Затем вышла за меня замуж, чтобы обеспечить его осуществление. А теперь хочешь разорвать этот союз, потому что участники нашей маленькой драмы оказались слишком мнительными. Я мог бы преподнести все это в завуалированном виде, но я слишком уважаю тебя, Девона, и не считаю, что должен тебя жалеть.

— Значит, все это — полностью моя вина? Значит, я должна угомониться и смириться со своей судьбой, потому что сама ее выбрала?

Рейн ничего не ответил, и Девона вскочила со стула.

— Бедный лорд Типтон! Он потерпел поражение от одной из Бидгрейнов. Какой скандал! Какой позор! Ну, уж если я обладаю такой властью над тобой, то могу и положить этому конец. И я так и сделаю!

Девона была настолько взволнована, что не сразу почувствовала, как Рейн схватил ее за плечи.

— Уаймен, — мягко поправил он.

Введенная в заблуждение его спокойствием, Девона открыла рот от удивления.

— Что?

— Если я и потерпел поражение, то не от Бидгрейн. Ты Девона Лир Уаймен, виконтесса Типтон. Моя жена. — Слова слетали с его языка, как будто он получал удовольствие от каждого звука. — Я отказываюсь дискутировать на тему, кто кем манипулировал. Достаточно того, что мы вступили в брак и делили супружеское ложе. У меня есть правило: я ни с кем не делюсь и не возвращаю того, что считаю своим.

Заявление Рейна разочаровало Девону.

— Ты не слышал ни одного слова из того, что я тебе сказала.

— Напротив, у меня прекрасный слух. А вот насчет твоего слуха я сомневаюсь.

— То, что я увидела здесь... — Ее горло сжал болезненный спазм. — Тебя рядом с ней... — Девона закатила глаза, пытаясь сдержать подступившие слезы. — Я хотела спасти... Если еще не поздно.

В глазах Рейна блеснул огонек.

— Поздно, миледи. Слишком поздно.

В подтверждение своих слов он приподнял ее, и их губы встретились. Девона, помоги ей, Боже, не противилась. Она горячо ответила на его поцелуй, вдруг ощутив безумную тягу к своему мужу. Дрожь пронизала все тело Рейна, возникнув где-то глубоко внутри, и успокоилась от прикосновения к любимой женщине. Оба чувствовали необыкновенный подъем. Девона затаила дыхание. Рейн упивался ею, жадно обводя языком ее рот. Его единственной мыслью было: «Еще! Еще!»

Перед глазами Девоны все плыло, как в тумане. Жизненные потребности собственного тела боролись в ней со страстным желанием дать Рейну как можно больше. Кем бы он ни был для нее: врагом, другом, мужем или любовником, она, бесспорно, принадлежала ему.

Глава 13

На следующее утро, не застав никого из родных Типтона за завтраком, Девона ничуть не удивилась, а, скорее, испытала облегчение. В свете ее мужа считали странным человеком. Проведя вечер под настороженным оком новоиспеченной свекрови, Девона поняла, что угрюмость и некоторая склонность к театральности достались ему по наследству. Атмосфера в этом доме оставалась такой же, какую Рейн застал пятнадцатилетним мальчиком, выбравшись из поломанного гроба.