Сладкий плен его объятий

— А что, если бы я приказал сжечь и засыпать эти клумбы солью? — спросил Типтон, произнося угрозу спокойным голосом.

Девона была потрясена его жестокостью.

— Рейн!

Несмотря на переполнявшую ее ненависть, девочка сдержанно ответила:

— Вы хозяин Фоксенкловера, милорд.

Заинтригованный и даже несколько разочарованный отсутствием гневной отповеди, которую он ожидал, Типтон склонил голову набок, разглядывая сестру так, словно она была пешкой на шахматной доске.

— И ты не попыталась бы остановить меня, девочка?

— Медлин.

Это уточнение, произнесенное спокойным тоном, заставило его остановиться.

— Прошу прощения?

Брат и сестра обменялись холодными взглядами.

— У меня есть имя. Медлин.

Заметив, как побагровел ее муж, Девона певучим голосом произнесла:

— Какое красивое имя. Тебя называют Медди?

— Только друзья.

Было совершенно ясно, что девочка хотела этим сказать: брата и его жену она друзьями не считала. Девона не осуждала ее за это. Типтон едва не пригрозил разрушить то, чем она дорожила. Можно считать, что он установил своеобразный рекорд — после первых же слов настроил сестру против себя.

— Ну, Медлин, — он произнес ее имя, как очень непривычное слово, — ты не ответила на мой вопрос. Как бы ты могла мне помешать?

Девочка вздрогнула, услышав его вопрос, но не спасовала.

— Что вы хотите от меня услышать, сэр? Я молодая, бедная, и я женщина. У вас все преимущества.

Она повернулась и направилась в лабиринт.

— Я еще не разрешил тебе удалиться, девочка.

Медлин оглянулась.

— Разрешили, милорд. В тот момент, когда узнали о моем существовании.

Выпустив эту последнюю стрелу, девочка убежала и скрылась в лабиринте.

Рейну удалось заставить Джослин присоединиться к ним за ужином. Он не сказал Девоне, что для этого ему пришлось пустить в ход угрозы. Его воспитанная, как и подобает истинной леди, жена не одобряла его манеры поведения с родными. Это стало очевидным, когда она выступила в защиту его сестры. Девона опекала ее, как свою близкую родственницу. Рейну приходилось прибегать к хитростям, чтобы добиться своего, не огорчая жену.

— Что ты сказал Медлин? Она опять отказалась сесть с нами за стол. — Это были первые слова, которых мать удостоила сына после их беседы наедине.

— Может быть, она нездорова? — предположила Девона.

Рейн криво усмехнулся в ответ на слова жены. Он решил, что она либо считает его слабым противником матери, либо испытывает к вдове такую же неприязнь, как и он. В любом случае он был благодарен Девоне за попытку отвлечь его мать от ее жертвы.

— Моя дочь никогда не болеет, — фыркнула леди Джослин в ответ на этот вопрос, — хотя и не вылезает из своего сада и почти не живет в доме. Но мне удалось убедить ее есть за столом вместе со мной. — Она подняла выцветшие брови, вопросительно глядя на сына.

— Значит, ваш урок не был усвоен, мадам. — Он не позволит ей, черт возьми, перекладывать на него вину за отсутствие девочки. — Я уверен, что, как все животные, проголодавшись, она выйдет из своего укрытия, чтобы поесть.

От негодования лицо Джослин покрылось пятнами. Рейн ожидал, что еще чуть-чуть — и из ее ушей, как во время землетрясения, потечет лава.

— Медлин прекрасный, милый ребенок. Как ты смеешь? Она не животное.

— Я думаю, что... — начала Девона, но ее остановил холодный взгляд свекрови.

— Меня не интересует, думаете вы или нет, мадам, — гневно бросила вдова.

— Молчать! — Рейн ударил кулаком по столу так, что загремели посуда и приборы. — Не смейте трогать мою жену, Джослин. Если вам обязательно нужно что-нибудь грызть, я уверен, кухарка найдет для вас подходящую кость. А можете выбрать для этой цели меня. — Он наградил мать улыбкой, больше похожей на хищный оскал.

— Поскольку мы начинаем воевать, я настаиваю, чтобы ты оставил сестру в покое. До сих пор ты не желал знать о ее существовании. Я хочу, чтобы ты и дальше продолжал в том же духе.

— Вы обеспокоены, матушка? — насмешливо спросил Рейн. — Никогда не подозревал, что вы способны испытывать материнские чувства.

Вдова не стала отвечать на эту колкость. Глядя ему прямо в глаза, она сказала, четко выговаривая каждое слово:

— Медлин — это не ты и не я. Она больше похожа на твою бабушку.

Рейна смутило это сравнение, и он постарался отмахнуться от него. Все, что в нем было доброго, он считал заслугой бабушки. Если сестра похожа на нее, то его отношение к ней так же жестоко, как отношение матери к нему самому. И Рейн нанес ответный удар:

— Неужели вы рассчитываете, что найдется мужчина, который захочет жениться на ней? Вы позволяете ей работать в саду, как простой батрачке. У нее кожа темная, как у женщин из Калькутты. Под ногтями грязь. Эта девочка получила хоть какое-нибудь образование или она всю жизнь носится по окрестностям, обучаясь у оленей и зайцев?

Девона рассмеялась, но ее смех прозвучал натянуто.

— Право же, Типтон. Я чуть не подавилась фазаном. Я знаю, что вы оба получаете удовольствие, говоря друг другу колкости. Но я беседовала с Медлин. Это умная, серьезная девочка. И она сотворила чудо с этим садом. Ее лабиринт — что-то особенное. Могу представить, что она сумела бы сделать, если бы у нее в помощниках было несколько садовников. Что в этих условиях она может поделать с грязью под ногтями и загаром? Поймите же, она настоящий художник. А ее холст — это живая природа.

Рейн с трудом удержался от смеха, увидев выражение лица своей матери. Та разрывалась между желанием вцепиться в него и чувством благодарности к женщине, которую она решила ненавидеть. Как-никак, эта храбрая девчонка не побоялась выйти замуж за ее сына-изгоя.

— Я сама обучала твою сестру. Если ты находишь ее образование неудовлетворительным, в этом твоя вина.

— Поразительно! — восхитился Рейн. — Жду не дождусь объяснений, каким именно образом я виноват в ее невежестве.

Мать задумчиво отхлебнула вина.

— Если помнишь, в свой последний приезд в Лондон я пыталась найти средства, чтобы послать Медлин в школу для благородных девиц. — Она бросила взгляд в сторону Девоны. — Я уверена, твоя жена понимает — Медлин надо научиться хорошим манерам, для того чтобы быть представленной при дворе.

Рейн не мог не оценить изощренной тактики Джослин. Он и не подозревал, что к этому все идет. Он уже говорил Девоне, что его мать присматривается к врагу, прежде чем напасть на него. Теперь она использовала его добросердечную жену в качестве орудия против своего сына. Рейн слышал немые упреки матери. Как ты мог бросить свою бедную, ни в чем не повинную сестру? Если она выросла плохо воспитанной девчонкой, то по чьей вине? Разве я не умоляла тебя помочь в ее воспитании?