Славянские древности

Питались ли славяне, подобно германцам, также и жареными желудями, точно не засвидетельствовано, но это весьма вероятно. В. В. Хвойко нашел их на Пастерском городище у Чигирина на Киевщине.

Приготовление пищи у простого крестьянина, разумеется, не было сложным. Однако бояре и князья по примеру западных и южных дворов, несомненно, заводили себе поваров, которые готовили им пищу более искусно и приготавливали большое количество блюд [693] . Но приправы, придающие пище более приятный вкус, знал исстари и простой народ. Это была прежде всего соль, служившая тогда в славянских землях предметом оживленной торговли (см. о ней в главе IX) [694] . Затем масло, сбитое из молока, а также растительное масло из мака и льняных семян. Вместе с тем оливковое масло, уксус и различные пряности славяне узнали позднее, в течение I тысячелетия н. э., главным образом благодаря торговле с Италией и Византией. Если византийский военачальник Приск наряду с различными дарами посылал задунайским аварам и пряности (черный перец, индийские листья, корицу и другие пряности), то можно с наибольшей вероятностью допустить, что такие же пряности получали и славянские князья [695] . При еде пользовались ложками и ножами, что доказывается рядом находок в славянских могилах. Находки ложек (лъжица) в могилах редки, так как они чаще всего были глиняными или деревянными, но зато имеется много находок всевозможных форм ножей. Довольно часто встречаются ножи в форме наших современных перочинных ножей [696] . Некоторые находки в славянских могилах, а также сообщение в Киевской летописи под 996 годом свидетельствуют, что в X веке при княжеским дворе пользовались и металлическими ложками. Дружина князя Владимира была недовольна деревянными ложками, и тогда князь велел отковать серебряные ложки, сказав при этом: «Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду серебро и золото» [697] . Ели обычно сидя на земле вокруг больших мисок или сидя вокруг низких столов, на каких и теперь едят на Балканах, например в Македонии. На праздничных пиршествах, особенно княжеских (известное пиръ от пити), приготовление блюд и сервировка стола были, разумеется, иными, более богатыми, и сидели на таких пирах за столами на скамьях или креслах. У поморян в каждом доме для гостей был приготовлен стол, покрытый белой скатертью [698] . Вместе с князем за стол садилась и его дружина, а у русского князя, по свидетельству Ибн-Фадлана, и сорок девушек — любовниц [699] . Интересно также сообщение о том, что позднее, когда часть князей приняла христианство, на пиру у такого князя бояре и князья, оставшиеся еще язычниками, не имели права сидеть с ним за одним столом и должны были усаживаться на земле перед дверями, как говорит древний летописец, «согласно языческому обычаю» [700] .

693

Прибислав, князь вагров, в 1156 году устроил в честь епископа Гарольда пир, на котором подавалось 20 блюд (Helmold, I, 82).

694

См. данные в „Ziv. st. Slov.“, I, 198–200. Соль была известна с древнейших времен всем индоевропейцам. Об этом свидетельствует и то, что соль является термином общим не только для славян, но и для всех индоевропейских народов: греч. — , лат. — sal, иран. — salami, кимр. — halan, гот. — salt, древнерусск. — sal, арм. — al, славянск. — соль.

695

Theoph. (ed. Boor), 278, Anastasius (ed. Boor), 171. Такие же подарки раздавал в 448 году варварским князьям в Венгрии и посланник Приска (Priskos, Pan., 8).

696

О находках ножей и ложек и их формах см. более подробно „Ziv. st. Slov.“, I, 201, таб. VII.

697

Лаврентьевская летопись (ПВЛ, I, стр. 86).

698

Herbord, II, 41.

699

А.Я. Гаркави, указ. соч., 101.

700

Легенда Христиана (о св. Вацлаве), ed. Pekai, 135, 171; Anon, de conv. Bagoariorum et Carantanorum, 7.

О том, что пили славяне, древние известия говорят сравнительно более подробно, чем о том, что они ели. Все известия сходятся на том, что основным напитком славян был сваренный на воде и перебродивший мед — по-славянски медъ, позднее называвшийся также медовина. Уже в 448 году славяне, жившие в Венгрии, когда через их села проезжало посольство Феодосия II с ритором Приском, угощали императорских послов медом [701] . Что мед является основным напитком у славян, подтверждали позднее Масуди, Ибн-Русте, Персидский географ и Гардизи, который сообщал также, что каждый хозяин у славян имел у себя в запасе по 100 деревянных посудин этого напитка [702] . Из древних русских известий мы знаем, что мед пили на тризнах, что он был жертвенным напитком языческих демонов, а князь Владимир не только имел бочки с медом в княжеских погребах в Белгороде и Киеве, но даже, счастливо избегнув ловушки, подстроенной ему печенегами (996), наварил в ознаменование этого события 300 провар меда для угощения приглашенных им гостей [703] . О западных славянах в жизнеописании епископа Оттона Герборд сообщает: «vinum autem пес habent, sed melleis poculis et cerevisia curatissime confecta vina superant falernica» [704] .

701

Название другого упомянутого там напитка, изготовлявшегося из ячменя , появляется у балканских славян с X века (komina), однако славянское происхождение его весьма сомнительно.

702

Masud^i (Ibr^ah^im, ed. Westberg, 60); Ибн-Русте (Гаркави, указ. соч., 265); Персидский географ (4 ed. Туманского, 135); Kard^iz^i (ed. Bartold, 123).

703

Лаврентьевская летопись, стр. 56, 122, 123, 125. Русская Историческая библиотека, VI, 31, 32, 41, 50 и т. д., „Ziv. st. Slov.“, I, 209.

704

Herbord, II, 1.

Как и в соседних Литве и Германии, так и у славян появление медового напитка при наличии большого количества лесов, полных пчел и бортий, было вполне естественным [705] . Мед и воск издавна были также одним из главных предметов экспорта из Прикарпатских земель [706] , и поэтому не удивительно, что мы встречаем мед среди продуктов, которыми покоренные славяне должны были выплачивать дань своим немецким властителям. Это подтверждается и грамотами X века [707] . Мед варился на воде, а потом в течение примерно 14 дней бродил. Напиток этот, однако, долго не сохранялся, и пить его нужно было вскоре после его приготовления.

705

О пчеловодстве у славян см. далее, в гл. VIII.

706

Pausan., I, 32, 1.

707

См. грамоты Оттона I от 949 года (Cod. Pomer., I, 20).

Наряду с медом с X века упоминается также и пиво, напиток, приготавливавшийся из ячменя или овса.

Так, например, пиво упоминается в приведенной выше грамоте Оттона от 949 года среди предметов, входящих в дань, собиравшуюся со славян (tres medones, duasque cerevisias), и в современной славянской легенде о св. Вацлаве, когда Болеслав предлагает брату «пиво» [708] . Возможно, к этому напитку относится название олъ, оловина, которое либо было перенято из немецкого языка, либо являлось древним индоевропейским наименованием [709] . Зато бесспорно славянским является название квасъ, засвидетельствованное на Руси уже во времена Владимира [710] . Изготовляется он в России из различной муки или печеного хлеба и солода. Употребление хмеля при варке пива засвидетельствовано у славян, сначала у чехов, а с XI века и на Руси [711] . Древнеславянское слово хмель считается заимствованным от финнов или тюрко-татар [712] . В отличие от него термин сладъ (солод) является древнеславянским. Приготовление кумыса из кобыльего молока и употребление его в качестве напитка у славян не засвидетельствовано; о нем упоминает только Ибн-Русте, когда пишет о правителях одного славянского племени на Руси [713] . Вино было завезено к славянам скорее всего из Италии, через Дунай, при посредстве германцев, так как общеславянский термин вино — латинского происхождения, а торговля вином упоминается в Германии с I в. до н. э. [714] Славяне познакомились с вином и, вероятно, пили его уже в первой половине первого тысячелетия н. э., однако изготовление вина в западных и восточных славянских землях засвидетельствовано лишь в XI и XII веках, когда в чешских (с 1057 года) и польских (с XII века) грамотах упоминается впервые Vineal и Vinitores. Только на юг от Дуная, что вполне естественно, нам известны у славян виноградники, возделывавшиеся еще до IX века [715] .

708

Pastrnek, Vestnik Kr'al. spoi. nauk., 1903, 65.

709

Другое древнее название брага — braha скорее всего было заимствовано из кельтского языка („Ziv. st. Slov.“, I, 211). Okomine, см. выше, прим. 701.

710

Лаврентьевская летопись под 996 годом, а позднее и более частые упоминания (ПВЛ, I, 86).

711

В грамотах Опатовицкого и Вышеградского монастырей, датированных около 1073, 1088 годов; Лаврентьевская летопись, стр. 82 (под 985 годом — хмель) и у Барбата (Rad., LXIII, 118).

712

См. „Ziv. st. Slov.“, I, 212.

713

А.Я. Гаркави, указ. соч., 266. См. Revue des 'Etudes slaves, II, 32.

714

Gac., Germ., 23; Caes., De bel. Gal., II, 15; IV, 2.

715

Подробные подтверждения см. в „Ziv. st. Slov.“, I, 214–215. Впрочем, Козьма (I, 5) говорил о виноградниках в Чехии со времени Пржемысла и, таким образом, считал их весьма древними. См. об этом дальше, гл. VIII.

Пили славяне, как и другие окружающие их народы — скифы, кельты, пруссы и германцы, — много, особенно на праздничных пирах, древнее славянское название которых пиръ происходит от слова пити. Особенно большими пиршествами были погребальные, так называемые тризны (см. о них следующую главу), на которых славяне пили уже сверх всякой меры [716] . Уже Ибн-Фадлан упоминает, что русы пьют днем и ночью, а иногда даже умирают с кубком в руках, а князь Владимир подтверждает то же в следующих словах: «Руси есть веселие пити, не можем без этого быти» [717] .

716

Подтверждения см. в „Ziv. st. Slov.“, I, 216.

717

А.Я. Гаркави, указ. соч., 96. Лаврентьевская летопись (ПВЛ, I, 60).

О том, как пили славяне, и о характере славянских пиршеств мы знаем мало, меньше, чем традиции сохранили нам о пирах германских. Известно лишь, что когда славяне пили вино, то при этом пели, стараясь друг друга перещеголять — «кто устроит лучший пир» [718] , и что кубки или рога (турьи, бычьи) переходили из рук в руки до тех пор, пока гости в состоянии были пить. У полабских славян гости при этом что-то выкрикивали и произносили какие-то заклинания, обращенные как к доброму, так и к злому богам [719] . Ряд подобных упоминаний о «наполнении бесовской чаши» во время языческих празднеств встречается и в русских церковных поучениях [720] , и если согласно древней легенде X века св. Вацлав поднял на пиру чашу в честь св. Михаила [721] , то это не что иное, как отголосок древних здравиц в честь языческих демонов, место которых занял теперь архангел. То же самое представляет собой и пение тропарей в древней Руси, а также опустошение чаши после каждого гимна [722] .

718

Канонические ответы митрополита Иоанна II (1080–1089). Русская Историческая библиотека, VI, 16.

719

Helmold, I, 52; см. также главу VI.

720

„Ziv. st. Slov.“, I, 218.

721

Legenda Kristianova (ed. Pekai), 155, 184.

722

„Ziv. st. Slov.“, 1, c.

Участие в попойках было правом не только мужчин, но и женщин, а о том, что женщины также умели пить, свидетельствует известие об одной славянской княгине в северной Венгрии, которая ездила, как воин, и пила без меры [723] . Неудивительно, что голоса первых христианских священников подымались против славянского пьянства. От безмерного пьянства предостерегает князь Владимир Мономах, а благословенный Федосий Печерский в своем Поучении к народу восклицает: «Горе пребывающим в пьянстве!» [724]

723

Thietmar, VIII, 3 (IX, 4).

724

„Ziv. st. Slov.“, I, 219.

Болезнь и смерть

Хоти древние славяне и были народом здоровым, но все же жизнь их не была настолько благоустроенна, чтобы смерть приходила к ним только в бою или в глубокой старости. Можно заранее предположить, что климат и среда, в которой славяне жили, обусловливали наличие многих болезней, от которых они страдали. Так, например, в Полесье до того, как русское правительство провело огромные мелиоративные работы, свирепствовали болотная лихорадка и колтун, и хотя об этом и нет известий, совершенно очевидно, что эти болезни существовали в Полесье и в древнейшие времена. Единственным дошедшим до нас известием о болезнях древних славян, относящимся к X веку, является запись Ибрагима Ибн-Якуба о том, что у славян на теле имеется какая-то сыпь и опухоли. Это же, очевидно, имеет в виду и Масуди в своем сообщении о славянских банях [725] . Но кроме того, древние термины, как например недугъ, немощь, дъна, огонь, jeza (jezda), струпъ, кыла, вередъ [726] и другие, были общими для всех славянских языков и свидетельствуют и о других болезнях, которые тогда были известны.

725

Ibr^ah^im (ed. Westberg), 59; Mas’^ud^i (ed. Rozen), 57.

726

„Ziv. st. Slov.“, I, 221; Mansikka, Religion, I, 188.

О том, как лечили славяне эти болезни, у нас имеются известия, относящиеся к VI веку, а в 802 году в Зальцбургский епархии [727] упоминается даже славянский лекарь. Вообще же лечением занимались больше всего старые колдуньи, так называемые вещуньи, о которых мы расскажем подробнее в главе VI.

Естественная смерть наступала или в результате болезни, или же от старости, преждевременная — от увечья во время различных работ или в бою. В первом случае славяне-язычники часто ускоряли приход ее тем, что стариков, неспособных к труду, убивали раньше, чем наступала их естественная смерть. Это подтверждается, во-первых, древним и индоевропейским обычаем, распространенным у окружавших славян народов — германцев, иранцев (скифов и массагетов) и пруссов [728] , — а во-вторых, нам известно, что пережитки этого обычая удержались у славян и позднее. Так, сохранилось запрещение князя Оттона от 1328 года древним полабским древанам, сохранившим еще этот обычай убивать своих престарелых родителей [729] ; в Сербии, где обычай этот известен был под названием «лапот» [730] , стариков убивали вплоть до недавнего времени. Вообще же древние славяне встречали смерть спокойно, особенно в бою. Когда в 593 году греческий военачальник Приск напал на славян, они в каком-то экстазе отчетливо выражали свое стремление умереть [731] .

727

В грамоте архиепископа Зальцбургского 802 года (Kos., Gradivo, П.9).

728

„Ziv. st. Slov.“, I, 221.

729

Cit. A. Meitzen, Siedelung, II, 484.

730

См. об этом исследовании С. Трояновича, Лапот и проклетиjе у Срба (Белград, 1898). Затем о традиции, существующей на Руси, см. в „Ziv. st. Slov.“, I, 222, и в статье, которую написал З. Кузеля, „Етнограф. Збiрникъ“, 1912, 31–32.

731

Theophylaktos, VI, 8. См. Ибн-Русте (изд. Хвольсона), 31 и Гардизи (ed. Bartold), 123.

Все это, разумеется, не говорит о том, что славянский воин, как каждый человек, не стремился возвратиться к домашнему очагу целым и невредимым. По свидетельству Прокопия мы знаем, что славяне с этой целью приносили перед боем жертвы богам [732] .

Глава III Древнеславянские погребения

Погребальный обряд славян-язычников, каким мы знаем его в последние столетия перед принятием христианства, был ритуалом, вполне сложившимся, сложным и разнообразным, далеко ушедшим от его основных первоначальных форм, существовавших у еще неразделившихся индоевропейцев. В древнейшие времена, насколько, разумеется, можно судить по местам погребений, приписываемым славянам, в погребальном обряде славян было больше единообразия и простоты. Однако мы видим, что позднее, как и в других областях культурной жизни, на погребальных обрядах сказываются чужеземные влияния, в результате чего эти обряды приобретают значительно более разнообразный характер, и единообразие славянского погребального обряда исчезает. Лишь христианство снова приводит все к единообразию, стандартизирует погребальный обряд и при этом вводит совершенно новые основы обряда, а именно захоронение покойника на обычных общих кладбищах, освященных церковью. До этого славяне своих покойников не хоронили, а с древнейших времен, несомненно с самого возникновения славянства, сжигали.

732

Procop., III, 14.

Являлось ли трупосожжение вплоть до конца языческого периода единственным погребальным обрядом у славян — это старая проблема славянских древностей, которой занимался уже Добровский [733] . Как только в Германии появились первые работы по доисторической археологии, сразу же возник вопрос, относящийся к этнографии: что именно среди находок является немецким и что славянским? Ответ на этот вопрос вскоре стали искать и в разделении погребальных обрядов. Много дебатов вызывал вопрос, сжигали ли вообще славяне своих покойников, причем спор шел главным образом уже вокруг вопроса, являются ли погребения с трупосожжением в восточной Германии и Полабье германскими или славянскими. В семидесятых годах прошлого столетия в этот спор решительно включился Рудольф Вирхов. Авторитетно выступив в пользу германской принадлежности древних погребений с трупосожжением в восточной Германии, он признал за славянами только позднюю, так называемую культуру городищ («Burgwalltypus»), которая представлена культурными слоями древних городищ или современными им могилами с трупоположением [734] .

733

Dobrovsk'y, "Uber die Begr"abnissart der alten Slaven "uberhaupt und der B"ohmen insbesondere (Abh. Ges. Wiss., 1786, 333).

734

См. P. Вирхов, статья „"Uber Graberfelder und Burgwalle der Niederlausitz und des tiberoderischen Gebietes“ (Berl. Verh., 1872, 226).