Следопыт

Санди былъ мужъ Женни и лежалъ, замертво распростертый на земл.

— Вы ничего не говорите, видите ли Санди? повторила бдная женщина, полная нетерпнія отъ молчанія Маріи.

— Нкоторые изъ нашихъ собрались около трупа капрала, возразила Марія, не хотвшая прямо солгать.

— Санди между ними? почти крича спросила Женни.

— Да, онъ наврно въ томъ числ, потому что я вижу четверыхъ и вс въ красныхъ мундирахъ вашего полка.

— Санди! воскликнула Женни въ полупомшательств: — Санди! зачмъ ты не думаешь о себ? Иди сюда! Сюда, въ блокгаузъ! Санди! Санди!!

Марія услыхала, какъ отодвинулся запоръ и скрипнула дверь, и тотчасъ увидла Женни, спшившую чрезъ кусты и направлявшуюся къ групп убитыхъ солдатъ. Одной минуты было достаточно, чтобы достигнуть этого мста. Ударъ, поразившій здсь ея сердце, былъ такъ внезапенъ и неожиданъ, что несчастная, казалось, отъ ужаса не могла сознать всю тяжесть его. Дикая, почти безумная мысль, что она обманывается, блеснула въ ея разстроенной голов, и она въ самомъ дл вообразила, что солдатъ хотлъ только подшутить надъ ея страхомъ. Она схватила руку своего мужа, увидла, что она еще была тепла, и на губахъ его ей показалось, будто играетъ сдержанная улыбка

— Санди, зачмъ ты неблагоразумно рискуешь своей жизнью? воскликнула она. — Индйцы умертвятъ васъ всхъ, если вы немедленно не поспшите къ блокгаузу! Идите скорй! Не теряйте дорогихъ минутъ въ такихъ безумныхъ шуткахъ.

Съ судорожнымъ напряженіемъ старалась она поднять своего мужа съ земли, повернула голову его, и тогда увидла близъ самаго виска отверстіе, изъ котораго просачивалось капли крови. Тутъ все стало ей ясно; съ ужасомъ всплеснула она руками, издала раздирающій вопль отчаянія, раздавшійся по всему острову, и затмъ во всю длину распростерлась надъ убитымъ.

Какъ ни страшенъ, ни громокъ и раздирателенъ былъ крикъ, но все-таки онъ казался сладкимъ пніемъ въ сравненіи съ тми ужасными криками, которые немедленно за нимъ послдовали. Изо всхъ угловъ острова раздался страшный боевой кликъ индйцевъ, и человкъ двадцать дикихъ, въ боевыхъ украшеніяхъ выскочили въ полномъ вооруженіи, чтобъ пріобрсть скальпы умерщвленныхъ, Стрла былъ впереди; его томагавкъ раздробилъ черепъ потерявшей всякое сознаніе Женни, и черезъ дв минуты кровавый скальпъ ея вислъ какъ знакъ побды у пояса безжалостнаго и безчеловчнаго индйца. Его товарищи были такъ же дятельны какъ и онъ, и капралъ съ своими солдатами не походили боле на спокойно дремлющихъ людей. Ихъ оставили плавающими въ крови, наругавшись надъ ихъ трупами.

Марія смотрла на это съ разстроенными и путавшимися мыслями, не думая ни одной минуты о собственной опасности. Только когда она увидла, что весь островъ покрытъ былъ дикими, которые радовались успху своего нападенія, то вспомнила, что Женни оставила дверь блокгауза открытою. Сердце ея сильно забилось, потому что дверь эта была единственною преградою между ею и неизбжною смертью, и Марія поспшно направилась къ лстниц, чтобъ сойти внизъ и снова припереть дверь; но не успла она сдлать и нсколько шаговъ, какъ услышала скрипъ двери, и сочла себя погибшею. Въ страх пала она на колни, сложила руки, вознесла мысли свои къ Богу и старалась мужественно приготовиться къ смерти. Но любовь къ жизни была сильне, чмъ потребность молиться, и пока губы ея шевелились безсознательно, напряженное страхомъ ухо ея прислушивалось ко всякому шуму. Когда она услышала, что запоры снова задвигаются, то опять вскочила на ноги, и въ ней проснулась слабая надежда, что въ блокгаузъ вошелъ другъ, быть можетъ, ея дядя. Уже она хотла спуститься по лстниц, чтобъ стать подъ защиту его, какъ ее остановила мысль, что это можетъ быть и индецъ, который, чтобъ имть возможность грабить безпрепятственно, заперъ дверь для прегражденія входа другимъ своимъ товарищамъ. Глубокое спокойствіе внизу не имло ничего схожаго съ смлыми и безбоязненными движеніями Капа и скоре означало уловку непріятеля. Эти соображенія удержали Марію неподвижною, и около двухъ минутъ во всемъ строеніе царствовало невозмутимое молчаніе. Въ это время Марія стояла на верху первой ступени, между тмъ какъ опускная дверь, которая вела въ нижній этажъ, находилась почти на противоположномъ конц комнаты.

Марія какъ бы сверхъестественною силою пригвождена была къ своему мсту, ежеминутно опасаясь увидть страшное лоно дикаря. Ея страхъ скоро достигъ такой силы, что она уже стала искать уголка, гд бы могла спрятаться, — и каждая отсрочка ршительнаго момента казалась ей утшеніемъ и выигрышемъ. Въ комнат находилось нсколько кадокъ, и Марія спряталась за двумя изъ нихъ, причемъ прильнула глазомъ къ отверстію, изъ котораго могла видть по направленію къ опускной двери. Еще разъ пыталась она молиться, но ожиданіе было такъ страшно, что она не могла собраться съ мыслями. Ей даже показалось, что она слышитъ тихій шорохъ, какъ будто кто старается съ крайнею осторожностью подняться по лстниц; затмъ послдовалъ трескъ, который какъ она положительно знала, происходилъ отъ одной изъ ступеней, издававшей уже такой звукъ подъ ея ногами; сердце ея забилось сильне, лицо стало блдне мраморной статуи. Еще въ двери ничего не показывалось, но Марія, которой слухъ необыкновенно былъ настроенъ страхомъ и волненіемъ, ясно услышала, что кто-то находится лишь на нсколько дюймовъ подъ дверью. Скоро сдлалось яснымъ и для глазъ; черные волосы индйца медленно, подобно часовой стрлк, показались надъ дверью, и постепенно обнаружилась темная кожа и мрачныя черты, наконецъ, вся темная фигура поднялась надъ поломъ.

Марія отскочила почти не дыша. Но вслдъ затмъ она радостно вскочила, узнавъ при второмъ, внимательномъ взгляд предъ собой нжное, боязливое и все-таки располагающее лицо Юниты.

Быстро встала она на ноги о бросилась въ объятія индіянки, которая немало обрадовалась, увидя, что послдовали ея совту, и что ея молодая подруга защищена блокгаузомъ отъ томагавковъ дикарей. — Она сладкозвучно засмялась, радостно ударила въ ладоши и сказала:

— Блокгаузъ хорошъ! не достанутъ они скальпа отсюда.

— Да, Юнита, хорошъ, возразила Марія, и она содрогнулась, во ей снова представились вс испытанные ею ужасы. Скажи мн только, ради Бога: не знаешь ли, что сталось съ моимъ бднымъ дядей? Во вс стороны глядла я его, но не могла найти вы малйшаго слда!

— Разв не здсь въ блокгауз? спросила Юнита, не скрывая своего любопытства.

— Нтъ, къ сожалнію. Я здсь одна, ибо Женни поплатилась жизнію за свое безразсудство. Ты, право, не знаешь, живъ ли онъ?

— Не знаю. У него есть лодка; можетъ быть онъ на вод.

— Нтъ, этого не можетъ быть; челнокъ стоитъ еще у берега.

— Онъ не убитъ, ибо Юнита видла бы это; врна спрятался.

— Это могло случиться, еслибъ онъ и Мунксъ нашли бы къ тому возможность. Нападеніе ваше произведено было съ страшною быстротою, Юнита.

— Тускарора! воскликнула индіянка въ восхищеніи отъ быстроты своего мужа. — Стрла великій воинъ!

— Но, что же мн начать? Не пройдетъ много времени, какъ твои соплеменники нападутъ на блокгаузъ!

— Блокгаузъ хорошъ, не достанутъ скальпъ.

— Но они скоро узнаютъ, что здсь нтъ никакого гарнизона.

— Да, Стрла знаетъ и вс краснокожіе знаютъ: четыре блднолицые потеряютъ скальпы, если еще имютъ ихъ.

— Молчи, Юнита, одна мысль объ этомъ волнуетъ кровь въ моихъ жилахъ. Впрочемъ, твои не могутъ знать, что я одна въ блокгауз; скоре они будутъ считать здсь дядю и Мункса и подложатъ подъ строеніе огонь, чтобы заставить ихъ выйти. Я всегда слышала, что огонь самое опасное орудіе противъ блокгауза.

— Блокгаузъ не сожгутъ, спокойно отвчала Юнита.

— Почему же нтъ? Я не имю средствъ воспрепятствовать этому.

— Не сожгутъ блокгаузъ, повторила индіянка; блокгаузъ хорошъ; скальпъ не выдастъ.

— Но скажи же мн почему, Юнита, я боюсь, что они все-таки зажгутъ его.

— Нтъ, блокгаузъ сыръ;- много дождя, — зеленое дерево, — трудно горитъ. Краснокожій это знаетъ; зажечь блокгаузъ значитъ дать знать Янгезамъ, что Ирокезы здсь. Отецъ вернется, не найдетъ блокгауза, будетъ имть подозрніе. — Нтъ, индйцы слишкомъ хитры, — ничего не тронутъ.