Следопыт

— Скажи мн, дражайшій другъ мой, нтъ ли какого нибудь средства защитить моего любезнаго отца отъ рукъ его враговъ.

— Нтъ, ничего не знаю. Воины ожидаютъ въ засад, и онъ долженъ потерять скальпъ.

— Но, Юнита, наврно ты можешь помочь моему отцу, если захочешь.

— Не знаю отца, не люблю его. Юнита помогаетъ Стрл, а Стрла любитъ скальпъ.

— Нтъ, я не могу подумать, что ты предашь нашихъ погибели.

— Юнита не Янгеза, а Тускарора, — мужъ мой Тускарора, — такое же у меня и сердце и чувства, — все, все Тускарора.

— Но для чего же тогда ты старалась спасти меня? спросила въ недоумніи Марія.

— Потому что я тебя люблю и ты добра, просто отвчала Юнита.

— Хорошо, такъ по крайней мр скажи мн, чего я еще должна опасаться. Сегодня ночью твои пируютъ, а что они будутъ длать завтра?

— Не знаю; я боюсь спросить Стрлу. Я думаю, они спрячутся пока вернутся Янгезы.

— Не сдлаютъ они на блокгаузъ новаго нападенія?

— О, нтъ, слишкомъ много пили рому. Вс пошли теперь спать.

— Такъ ты думаешь, что я по крайней мр на ночь въ безопасности?

— Да, слишкомъ много рому. Если бы ты была какъ Юнита, то много могла бы сдлать для твоего народа.

— А что бы я могла сдлать? Я готова на все, что въ моихъ силахъ.

— Нтъ, у тебя нтъ сердца, а если бы и было, то я не допустила бы тебя. Мать Юниты однажды попала въ плнъ, и воины напились пьяные; она тихо подкралась и умертвила всхъ томагавкомъ. Индйскія женщины поступаютъ такимъ образомъ въ опасности.

— Нтъ, этого я не могу, съ ужасомъ воскликнула Марія. — Я не имю ни силы, ни мужества, ни даже воли исполнить своими руками такое кровавое дло.

— Да, я такъ и думаю. Останься въ блокгауз. Блокгаузъ хорошъ, скальпа не выдастъ.

— Еслибъ я только могла предупредить отца моего или Слдопыта объ опасности.

— Ты любишь Слдопыта?

— Да, каждый любитъ его. И ты бы любила его, еслибъ узнала ближе.

— Нтъ, нтъ, я не люблю его. Онъ слишкомъ хорошій стрлокъ, слишкомъ врный глазъ, слишкомъ много убиваетъ Ирокезовъ и Тускароровъ. Нтъ, я вовсе его не люблю.

— А все-таки, Юнита, я должна спасти его, если могу. Выпусти меня отсюда; я сяду въ челнокъ и покину островъ, чтобъ предупредить моихъ друзей.

— Нтъ, нельзя. Юнита позоветъ Стрлу, если ты пойдешь.

— О, ты мн не измнишь, когда такъ долго помогала мн. Пусти меня, Юнита!

— Нтъ, нтъ! Я сейчасъ громкимъ голосомъ позову Стрлу и разбужу воиновъ. Я люблю Марію и хочу спасти ее, но не допущу ее помогать врагамъ убивать индйцевъ.

— Ну, хорошо, любезный другъ, я понимаю твои чувства; но скажи мн только одно: если мой дядя ночью придетъ и будетъ просить впустить его, то позволишь ли ты мн открыть ему дверь блокгауза?

— Да, конечно; я больше люблю плннаго, чмъ скальпъ. Но Капъ такъ хорошо спрятанъ, что и самъ не знаетъ гд.

Изъ дальнйшаго разговора съ индіянкой, Марія узнала, что Стрла уже давно состоялъ въ связи съ французами, хотя это былъ еще первый случай, когда онъ явно обнаружилъ свое предательство. Онъ руководилъ всмъ нападеніемъ на островъ, впрочемъ подъ наблюденіемъ французскаго капитана, о которомъ мы поминали выше. Юнита не хотла объяснить, былъ ли онъ и средствомъ къ узнанію станціоннаго острова, но дала понять, что французы только въ послднее время получили врныя свднія о положеніи острова и притомъ отъ блднолицаго, состоящаго подъ начальствомъ маіора Лунди. Марія тотчасъ подумала о Гаспар, и была весьма огорченно, что ей приходилось узнавать полныя доказательства измвы молодаго человка, который полюбился ей.

Наконецъ, природа вступила въ свои права, и об женщины склонились къ тому, чтобы уснуть спокойно нсколько часовъ. Он устроили себ простое ложе, улеглись, и вскор погрузились въ глубокою дремоту.

Глава шестая

Когда Марія проснулась на другое утро, то дневной свтъ уже ярко пробивался чрезъ бойницы во внутренность блокгауза. Она разбудила свою подругу, подошла съ ней къ одному изъ отверстій и съ особеннымъ любопытствомъ посмотрла на все окружающее. Еще нигд не замтно было живаго существа, и везд кругомъ царствовало глубочайшее спокойствіе. Но на томъ мст, гд обыкновенно варили пищу Мнабъ и его подчиненные, слабо догоралъ огонь, котораго дымъ, казалось, долженъ былъ служить къ тому, чтобы привлечь отсутствующихъ, не возбуждая ихъ подозрнія. Шалаши снова приведены были въ прежнее обыкновенное состояніе, и внезапно Марія вскрикнула отъ радости, когда глазъ ея упалъ на группу трехъ мужчинъ въ мундирахъ, сидвшихъ въ беззаботныхъ позахъ на трав, и, казалось, болтавшихъ между собою въ совершенной безопасности. Но вслдъ затмъ — кровь застыла въ жилахъ бдной двушки, при второмъ взгляд, когда она узнала безцвтныя лица и стеклянные глаза своихъ убитыхъ товарищей! Они сидли совершенно вблизи блокгауза, и, такъ какъ ихъ окаменвшимъ членамъ даны были различныя, наподобіе живыхъ, положенія, то по всей наружности ихъ было столько легкомыслія, что вс чувства молодой двушки должны были возстать противъ этого. Впрочемъ, обманъ этотъ былъ выполненъ такъ искусно, что легко могъ привести въ заблужденіе поверхностнаго наблюдателя на разстояніи ста локтей.

Посл старательнаго изслдованія берега, Юнита обратила вниманіе своей подруги на четвертаго солдата, который прислоненный къ дереву сидлъ, свсивъ ноги къ вод, и держалъ въ рукахъ удочку. — Скальпированныя головы покрыты были шапками, и лица заботливо обмыты отъ всякихъ кровавыхъ слдовъ.

При вид этого, Марія почти лишилась чувствъ, и ея ужасъ еще усилился, когда она увидла тло Женни, поставленное у шалаша въ наклоненной поз. Она, казалось, смотрла на группу мужчинъ, чепчикъ ея разввался втромъ, и рука ея держала метлу. Хотя разстояніе было слишкомъ велико, чтобы разсмотрть ея черты, но Маріи все-таки показалось, что подбородокъ несчастной женщины продавленъ и ротъ ея скривленъ ужасною улыбкою.

— Юнита! воскликнула она, когда, наконецъ, снова получила способность говорить: — это превосходитъ все, что я когда либо слыхала о предательств и хитрости вашего народа. Это, въ самомъ дл, ужасно и вызываетъ содроганіе!

— О, Тускарора очень хитеръ, возразила индіянка съ улыбкою, выражавшею удивленіе хитрости своихъ соплеменниковъ. — Солдаты уже мертвы и помогутъ умертвить другихъ, — потомъ всхъ сожгутъ.

Марія дрожа отвернулась, и изъ этихъ словъ ей стало ясно, какъ много отличается образъ мыслей спутницы ея отъ ея собственнаго. Между тмъ Юнита хладнокровно приготовила завтракъ, и уничтожила его такъ спокойно, какъ будто не произошло ничего особеннаго. Марія же ла очень мало: она предавалась своимъ мыслямъ, или же продолжала наблюденія чрезъ бойницы.

Каждый разъ пугалась она и пятилась назадъ, когда взоръ ея падалъ на убитыхъ; но всякій разъ подходила она снова къ бойницамъ, когда слышала слабый шумъ, хотя бы то былъ только шелестъ листьевъ или дуновеніе втра. Впрочемъ, день прошелъ, и не показался ни одинъ дикій или французъ, и Марія эту ночь спала спокойне, чмъ предшествовавшую. Какъ только она проснулась, первымъ дломъ ея было подойти къ бойницамъ, такъ какъ въ этотъ день она могла ожидать возвращенія своего отца. Выглянувъ, она опять увидла страшную группу на трав и совершенно въ тхъ же положеніяхъ, какъ наканун. Рыболовъ все еще наклонялся надъ водой, какъ будто пригвожденъ былъ къ своему длу; изрытое лицо Женни выглядывало изъ двери, а сидвшіе солдаты казались занятыми беззаботною болтовней. Погода однако за ночь перемнилась, втеръ дулъ съ юга, и облака, казалось, предсказывали бурю.

— Юнита! сказала Марія, отходя снова отъ бойницы: — этотъ видъ становится все боле невыносимымъ. Я-бы лучше хотла имть передъ глазами непріятеля, чмъ это вчное царство смерти.

— Тише, тише, возразила индіанка: они идутъ; я слышу крикъ воиновъ, берущихъ скальпъ. Смотри, смотри, вотъ Капъ, Стрла ведетъ его.

— Дорогой дядя; слава Богу, онъ живъ! воскликнула Марія, снова приблизившись къ бойниц и выглянувъ въ нее.

Она увидла Капа и квартирмейстера въ рукахъ индйцевъ, которые безбоязненно вели ихъ къ блокгаузу, ибо знали, что въ немъ не могло уже быть никакой мужской защиты. Марія едва успла вздохнуть, какъ вся толпа стояла уже у самой двери, причемъ она, къ нкоторому успокоенію, замтила, что между индйцами находился и французскій офицеръ. Посл краткаго совщанія съ Стрлою и французомъ, раздался голосъ квартирмейстера, который закричалъ Маріи: