Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя

Для Полсона, который в финансовом отношении считал себя консерватором, ответ был очевиден.

– О’кей, я думаю, что поступить ответственно – это добиваться повышения потолка долга, – сказал он, поручив Кевину И. Фромеру, помощнику секретаря по вопросам законодательства, чьей работой была связь с Холмом, придумать несколько новых формулировок.

– Вы можете добиваться этого, но вы не обязаны упоминать об этом в документе, – заметил Фромер. – Мы никогда не проявляли законодательной инициативы поднять потолок долга. Мы просто приходим к тому, что должны так поступить, и говорим Конгрессу, что они должны сделать то-то и то-то. И они соглашаются, потому что слишком напуганы. Вопрос подхода.

Они решили, что пока не будут упоминать потолок долга в документе, но рассмотрят вопрос позже, в идеале – когда Конгресс одобрит план и будет слишком поздно что-то менять.

Прежде чем закончить встречу, Полсон затронул еще одну проблему: по его словам, Wachovia может пошатнуться. Кевин Уорш сообщил ему, что финансовое состояние банка было хуже, чем они предполагали. Все понимали значение этого заявления. В конце концов, Боб Стил, их бывший коллега, был гендиректором этой фирмы.

– Если Wachovia рухнет, мне придется снова обращаться в Конгресс. Так что, надеюсь, это случится после января! – сказал Полсон, и все рассмеялись.

* * *

– Мне только что звонил Джейми и пытался что-то выяснить, – сказал Колм Келлехер Джону Маку в четверг, в полдень. – Он сказал, что звонит, чтобы узнать, не может ли он быть полезным. Это странно.

Джеймс Горман, сопрезидент фирмы, только что рассказл о таком же звонке, ответил Мак, а еще раньше звонил Гайтнер и предлагал поговорить с Даймоном в качестве возможного партнера слияния.

– Ясно, для него этот звонок означает, что он хочет заключить сделку, – сказал Келлер. – Джейми всегда трется возле корзины. Знаете, как он говорит: «Давай дружить с этими парнями, прежде чем я их съем».

Мак был раздражен такими предложениями, он не слишком хотел заключать сделку с Даймоном, потому что был уверен – бизнес обеих компаний слишком во многом совпадает. Но он решил не гадать, чего хочет Даймон, а спросить напрямую.

– Джейми, Гайтнер считает, что мы должны поговорить, – несколько минут спустя сказал Мак Даймону по телефону. – Давайте откроем карты. Вы хотите заключить сделку?

– Нет, не хочу, – отрезал Даймон раздраженно, потому что за сегодня это был уже второй звонок от обозленного конкурента.

– Интересно, – ответил Мак. – Вы звоните моему финансовому директору, вы звоните моему президенту – зачем?

– Я пытался быть вам полезным.

– Если хотите быть полезным, говорите со мной. Я не хочу, чтобы вы звонили моим парням, – сказал Мак и повесил трубку.

* * *

Отдел торговли бумагами с фиксированной доходостью на 50-м этаже Goldman к полудню четверга был близок к коллапсу. Торговли не происходило, трейдеры, прилипнув к терминалам, по тикерам GS следили за продолжающимся падением рынка. Акции Goldman упали до 85,88 долларов, самого низкого уровня за шесть лет; Dow упал на 150 пунктов. «Рынок торгуется, как будто^[654] все финансовые учреждения потерпят крах, – сообщил в то утро агентству France-Presse Майкл Петров, портфельный менеджер Heartland Advisors. – Рынком правят эмоции».

Джон Винкельрид, сопрезидент Goldman, ходил по этажам и пытался всех успокоить. «Мы могли бы привлечь 5 млрд долларов за час, если бы захотели», – сказал он трейдерам как ни в чем не бывало.

Но как раз в в 13:00 рынок и акции Goldman вдруг поменяли направление, и Goldman вырос до 87 долларов за акцию, а затем до 89. Трейдеры суетились, пытаясь определить, кто ответствен за это, и обнаружили, что Управление финансового надзора Великобритании объявило тридцатидневный запрет на продажи вкороткую^[655] двадцати девяти финансовых акций, включая Goldman Sachs. Именно это Бланкфейн и Мак пытались убедить сделать Кристофера Кокса из Комиссии по ценным бумагам и биржам.

Вскоре проснулись селекторные устройства на торговой площадке Goldman. Молодой трейдер нашел в Сети запись «Усеянного звездами знамени»^[656] и транслировал ее через динамики^[657]. Три десятка трейдеров встали у своих рабочих мест и пели. Рынок разворачивался, и наш флаг был все еще там. Девятью минутами позже распространился слух, что Полсон тоже работает над чем-то серьезным. «По словам Шумера, казначейство и Федрезерв разрабатывают обширный план^[658] для облегчения кризиса», – гласил духоподъемный заголовок Bloomberg.

Ровно в 15:01 рынок взлетел. Трейдеры Уолл-стрит увеличили объемы, когда Чарли Гаспарино на CNBC сообщил^[659], что слышал из своих источников: федеральное правительство готовит «некое подобие плана RTC», который «снимет все или часть токсичных активов с балансов банков и брокерских компаний». Понимая RTC как сигнал, что все будет в порядке, трейдеры сразу же подняли акции еще выше. За время выступления Гаспарино рынок скакнул на 108 пунктов.

* * *

Последний час Полсон и Кашкари были в казначействе на селекторном совещании с Гайтнером и Бернанке, пытаясь найти путь наименьшего политического сопротивления для запрета продаж вкороткую. Бернанке, казалось, был обеспокоен этим планом, приводил доводы в пользу прямого вливания капитала – это работало в других странах.

Гайтнер, который всегда говорил о необходимости решительных действий, вдруг начал твердить о возможности открытия окна Федрезерва практически любому финансовому учреждению с любыми активами. Смелый шаг, который, вероятно, будут приветствовать инвесторы.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – сказал Кашкари. – Если Федрезерв действительно хочет творчески интерпретировать свои полномочия, он может действовать без законодательной основы?

Полсон недобро посмотрел на Кашкари, так как именно на это он надеялся: Гайтнер может убедить Бернанке поступить таким образом и избавить Полсона от поездки в Конгресс.

– Мы не можем этого сделать, – предупредил Бернанке Гайтнера.

Пора было заканчивать, потому что у Полсона и Бернанке на 15:30 был запланирован брифинг с президентом Бушем в западном крыле, и Бернанке необходимо добраться туда от Федрезерва.

Когда Полсон и Кашкари шли через автостоянку к Белому дому, Полсону позвонила Нэнси Пелоси.

– Господин секретарь, – сказала она строго, – мы хотели бы встретиться с вами^[660] завтра утром по причине хаоса, который мы наблюдаем на рынках.

– Мадам спикер, – ответил Полсон, понимая, что пора начинать формировать поддержку своего плана Конгрессом как можно скорее, – это не может ждать до завтра. Мы должны встретиться сегодня.

В Овальном кабинете сотрудники казначейства уселись на диваны. Вскоре к ним присоединились вице-президент Чейни, глава администрации Буша и старый знакомый Полсона по Goldman Джош Болтен и другие сотрудники Белого дома наряду с Бернанке и Уоршем.