Сломанная кукла

– Божена...
– зачем-то шепчу я.

– Божена...
– скользит взглядом по моему лицу.

Трёт мою щеку, скулу...

– Сажа.

Наверное, я безобразно выгляжу.

Может быть, первый раз, за очень долгое время, мне важно как я выгляжу и не хочется быть безобразной.

Присыпаю ему антибиотиком рану. Ему больно. Лицо подергивается. Но он молча терпит.

Поднимаем снегоход.

– Давай, за руль. Крыша едет, боюсь нас угробить.

– Я не умею.

– Не умеешь, бери и делай. Научишься. А так - всегда будешь не уметь.

Неловко сажусь за руль. Попробуй возрази его логике!

Он садится сзади, обнимает меня, водя пальцами по рулю и давая краткие комментарии хриплым голосом мне возле уха.

Я настороженно жду от своего тела приступа паники каждый раз, когда он так близко. Но он и сейчас не случается

Мне просто тепло и спокойно. И немного смущает его близость.

Медленно едем...

Глава 30 - Неожиданно

Мне казалось, если выживет, если ее увижу ещё раз... То найду слова какие-то для нее. Сказать, что это очень важно для меня, чтобы с ней все было хорошо.

Но оказалось, показалось.

Слов у меня никаких нет, как и прежде. Словно немой я, блять, а не она.

Божена... Ну, конечно, Божена!
– вспоминаю ее зеркальце.

Ну, а собственно, что ты собрался ей говорить, Псих? Ты делаешь всё, что можешь. Разве не это "главные слова".

Да.

И все же, к горлу подпирает ком все время, словно требуя от меня - что-то сказать.

И пока она осторожно ведёт Буран, я борясь с гудящей башкой, пытаюсь этот ком разложить на членораздельные звуки. Хотя бы про себя.

Хочется сказать... Я вижу, что ты маленькая, хрупкая... Я вижу, что ты девочка совсем. Я вижу как ты борешься и не сдаешься... Я это уважаю. И даже больше - восхищён! Мне важно, чтобы ты справилась. И выиграла в том бою, в котором ты участвуешь. А ещё - я тебе верю. Ты ни в чем не виновата. Ты - пострадавшая сторона. А мразь мы нагнем.

Но я не обещаю вещей, которых не могу гарантировать. Лучше - по факту.

Поэтому...

Обнимая за хрупкую под широким бушлатом талию, второй рукой показываю направление.

Мы спускаемся в низину, к Ольге.

Покатую на одну сторону крышу ее хижины покрыло огромным сугробом, сравняв с рельефом.

В снегу выкопан тоннель до двери.

Рядом пристроена крошечная низкая банька. Ольга баню уважает...

На верёвках висят застывшие простыни. Стоит пень с воткнутым в него топором. Несколько поленьев рядом.

Помогаю Жене правильно припарковать Буран. И слезть с него.

Возле избушки весь снег в крови.

Женя, обнимая себя за плечи, с ужасом смотрит на него. Варг - нюхает. Скалится.

– Вчера медведь задрал собак хозяйки. Она поехала на охоту. Не скоро будет.

Давлю Жене на спину, в направлении двери.

Хижина маленькая совсем.

На входе буржуйка с одной конфоркой сверху. Напротив несколько вбитых гвоздей для одежды. В одном углу - фляга с водой, в другом - мешок с овощами.

Дальше - длинный прямоугольный стол посередине. И по бокам две широких скамьи. На одной свернут матрас с постельным бельем. На этом всё. Ну ещё полки под потолком по всему периметру. Там всякая утварь.

Окошко с торца очищено. Оттуда проникает свет. Тепло. Пахнет деревом и травами.

Пропускаю Варга греться к печи, отодвигая Женю к столу.

– Давай, раздевайся.

Скидываю верхнюю одежду.

– Сейчас замутим пожевать что-нибудь.

Из рюкзака достаю посылку для Ольги. Свёрток. Кладу на стол.

– Свечи и соль, - поясняю для Жени.
– Хозяйку зовут Ольга. Она просит привозить по случаю. Сама отсюда практически не выбирается.

– Кто она?

– Она?..
– пожимаю плечами.
– Для нас - просто хороший человек. А чужим к ней лучше не соваться.

Пока я ставлю в кастрюле воду и кидаю туда промытую картошку прямо в мундире, Божена возится со своим рюкзаком и снимает одежду.

В предбаннике набираю квашеной капусты из бочки. И из второй - груздей.

Снимаю несколько сушеных рыбин с веревки.

Ну вот и роскошный ужин!

Возвращаюсь. Поднимаю взгляд на смущающуюся Женю.

И едва ли не роняю чашки из рук от неожиданности!

– Оу...

Ставлю выскальзывающие чашки на стол, бросая на нее несколько раз взгляд и тут же отводя.

Потому что она неожиданно хороша и женственна!

И вот эти все мои восприятия ее - сначала мальчишкой, потом ребенком, потом ещё чем-то неясным, бесполым, сыпятся как карточный домик. Всё там нормально с полом…

Она в облегающем белом вязанном костюме. Очень тонком, как вторая кожа. Высокая грудь обтянута, видны все манящие детали.

Стройная. Миниатюрная. Осанка, плечи, тонкая талия...

В ушах те самые серьги. Они делают линию ее челюсти и тонкую шею очень... не знаю. Залипаешь просто на этих деталях! А на пухлых губах - влажный бесцветный блеск. И черты лица ярче.

Охреневая от неожиданности, теряюсь. И даже забываю про своё пульсирующее лицо и разъебанное от падения тело.

Темные длинные ресницы падают вниз, как крылья бабочки.

Опустив взгляд на свои руки, улыбаюсь, вспоминая как корил “Солода” за эти ресницы. И за походку.

Я тупой, пизде-е-ец!

Как можно было не увидеть очевидного?

Я с такими как она не общаюсь. Мы из разных миров. Она из верхнего, я из нижнего. Мне хорошо в моем. Я научился там жить. И в верхний никогда не пойду. Но ей - вряд ли. Нужно вернуть ее "наверх".

– Я могу чем-то помочь?
– шепчет она.

Отрицательно качаю головой.

– Я сам. Присядь… Выдохни. Всё позади.

Мы сидим напротив друг друга.

Чищу высушенную рыбу от шкуры и костей. Чтобы ей было удобнее есть. Кидаю периодически шкурки Варгу.

Заставляю себя смотреть ей в глаза. И принять как-то, что это вот и есть мой Бедолага.

Женя нервничает. Ее лицо и тонкие пальцы тревожно подрагивают. Словно через силу пытается улыбнуться. Но у неё не выходит. Только подрагивают губы. Расстроенно впивается в нижнюю белыми зубками.