Сломанная скрижаль

Хьюго, Малко и Диана разогнали незваных гостей по своим комнатам, а сами ещё долго пили вино из корзинки, что слуга принёс для больного, поминали чертей и демонов, пока Диана не уснула на кровати Хьюго.

Парням пришлось идти в комнату к Малко, будить Петрю, сдвигать кровати и устраиваться там втроём.

Борн тоже не спал. Он решил успокоить Ханну и повторить ночь любви, чтобы женщина поняла её так, как сама бы этого хотела.

Демон честно сыграл роль супруга, ведь он достаточно долго наблюдал за Фабиусом. А потом лежал рядом со спящей Ханной, размышляя о том, что рассказал ему Зибигус о возможности появления потомства у демонов и людей.

По логике ада, демоны, черти и прочие сущие не должны были иметь детей от земных женщин. И если у чертей детородный орган хотя бы наличествовал, то у демонов внешних признаков пола, привычных людям, не было.

Магия, конечно, могла заменить всё, даже детородный орган, но, если бы не черти, о потомстве Борн не стал бы и думать.

По словам Зибигуса выходило, что завести потомство совсем несложно. Если смешать кровь Ханны и средоточие огня самого Борна и отнести в ад, то в лаве, как тому и положено, зародится крошечный сущий.

Его можно забрать с собой и с помощью магии поместить туда, где должно зародиться ребёнку.

Носить его Ханна сможет хоть месяц, хоть десять, как ей захочется. Но, судя по детям Зибигуса, лучше соблюсти привычный женщинам цикл. Ведь у зародыша должно быть не только тело, но и душа, а для зарождения души нужно время и тепло матери.

Так вот отчего черти пытались сами стреножить фурию и завладеть порталом в Йоре! — осенило Борна.

Вот почему они трутся возле трона правителя в Вирне, ведь и здесь вскорости появится проход в ад!

Черти оказались прозорливие одинокого демона-изгоя. Они хотели не просто жить на земле, а умножать своё племя. Пусть полукровками, но с толикой своей огненной крови.

И мир стихий принимал их желания благосклонно. Он не хотел прозябать без магии. А потому заставлял своих обитателей искать возможностей одарить магическими способностями смертных, и они находили.

Ханна завозилась в постели, обняла Борна.

Он улыбнулся, вспомнив, как важно женщинам просыпаться по утрам в одной постели с мужчиной.

Женщины — удивительные создания. Им мало заверений, что их любят, нужен постоянный доступ к телу. Если бы Ханна проснулась вчера в одной постели с Борном, она бы не плакала.

Кстати, Фабиус постоянно убегал от своей Алиссы ни свет ни заря, и та очень на него сердилась за это. А вот в аду…

Там демоницы убегали от Борна сами.

Он рассмеялся беззвучно, вспоминая свои приключения последних трёхсот лет.

Юные демоницы сначала соблазняли инкуба-изгоя, полагая, что смогут устоять пред его чарами и тем уязвить. А потом, когда дело уже было сделано, убегали, куда глаза глядят.

Борн их и не держал. Особенно когда у него появился маленький Аро.

К тому же случайные жертвы его любовного таланта, придя в себя от экстаза, стремились уничтожить малейшую каплю двух смешанных средоточий огня.

Кому приятно через сто лет оказаться матерью какого-нибудь отщепенца? Какого ещё потомства можно ожидать от изгоя, сосланного Сатаной в верхний ад?

Борн вдруг заволновался, ощутив, что позабыл про Фабиуса, а Сатана мстителен.

Он сосредоточился сознанием и проник в Йору. Прямо в спальню, где Алисса крепко прижималась во сне к блудному Фабиусу.

Дитя сладко сопело в своей кроватке, придвинутой к большой кровати, где спали Алисса и Фабиус.

Но когда Борн сосредоточил на нём взгляд, Локки, маленький дракончик, чуть больше ладони, дремавший на спинке кроватки, проснулся и зашипел.

Узнав Борна, адская тварюшка успокоилась и прикрыла глаза плёнкой. А демон, видя, что дитя под надёжной охраной, коснулся разумом слуг, проверяя, не спят ли те, кому положено ночью бдеть, и… вольно и счастливо понёсся над подвластным ему миром.

Серединные земли дремали, ветер играл тучами в облаках, дул в тонкие флейты трав.

Мир людей был прекрасен, и не Сатане было решать, куда теперь идти душам людей — в адские котлы или в неведомое небо.

Борн вернулся в Вирну, во дворец правителя, и рассмеялся, едва не разбудив Ханну.

Он увидел, как служанка соблазняет стражника, делая вид, что вышла в сад по надобности да заблудилась.

Девушка высоко подоткнула юбки, якобы для того, чтобы не намочить в росе. А парень так крепко сжимал древко копья, что пальцы его побелели.

Женщины… Они в аду и на земле — неистовы в любви и полны хитрости.

Помнил ли Борн всех своих случайных подруг и любовниц?

Наверное, да, ведь память у него была устроена иначе, чем у смертных. Она напоминала огромную библиотеку — если задуматься и начать листать, он вспомнил бы всех.

Так почему же он выбрал Тиллит? Ало-чёрную и прекрасную, как кипящая лава?

Может быть, мучимый холодом в бесприютном верхнем аду, он мечтал об адских глубинах?

Или потому, что Тиллит была похожа на необузданных демониц глубинного ада? На тех, с кем случайная вспышка чувств могла стоить жизни.

Демоницы капитулировали перед чарами инкуба, но гнев их потом бывал страшным.

Удивительно, но чем глубже в ад могли погружаться сущие, тем меньше они хотели размножаться. Он и сам не думал о детях, пока Сатана не изгнал его из глубинного ада.

А вот черти… Они и в аду первые в делании себе подобных.

Неужели это потому, что они всегда были первыми ходоками в людской мир?

Глава 7. Ибо

— Я — кабинетный учёный! — испуганно блеял тощенький седенький магистр Мракус. — Я не умею с детьми!..

Он бегал вокруг массивного стола в кабинете Зибигуса, прикрываясь столешницей от разъярённого чёрта.

— Я сварю тебя в масле! — орал Зибигус. — Ты всё равно будешь преподавать географию!

Маг задыхался и всё сильнее бледнел, прекрасно понимая, что перед ним не просто ректор академии, а чёрт. И что отказать ему он не может.

Но согласиться?.. Как?..

Всё дело в том, что магистр Мракус до ужаса боялся детей. Просто до желудочных колик.

— Я не способен к преподаванию! — верещал он из последних сил.