Сломанная скрижаль
Шрифт:
Глава 1. Химера
Зибигус соловьём заливался про свои прегрешения. И с каждой секундой глаза его становились всё честнее, а голос звонче.
— Я, недостойный… — бормотал он, перебирая уже совсем замшелые грехи. — Я обманул трёх священников церкви Сатаны, дабы утаить сожранные мной души…
Борн слушал вполуха, но смотрел на чёрта цепко. Демон прекрасно понимал: старый мерзавец Зибигус всего лишь прощупывает тему, придумывая, как бы ему ловчее соврать. И врал он тем вернее, чем больше честности светилось в глазах.
Это
Борн оскалился, и Зибигус в ужасе замолчал.
Нет, сущие, разумеется, не едят сущих. Это дурной тон. Но вот заточить вруна на пару столетий в каком-нибудь артефакте…
Чёрт прозорливо позеленел от страха и жалобно заморгал. Но признания от него демон так и не услышал.
Похоже, чёрт и в самом деле не понимал, в чём его главное прегрешение. Воровство, поедание неучтённых нищих, торговля людьми и обман почтенных магистров магии — всё это было как-то уж больно мелко…
Но если не он, то кто? Людям кинжалы с кровью — без надобности.
А что если кинжалы стащил вертлявый «папаша» Кастор и не поставил в известность своего сюзерена?
Чёрт, прочитав в глазах демона неназванное ещё имя, изо всех сил замотал головой:
— Кастор не мог! Он не мог меня обмануть! Куда ему без меня! Все стихии — свидетели, что он служит мне весь, с потрохами!..
Пол и стены кабинета Зибигуса вздрогнули, словно бы подтверждая его слова.
Но вздрогнули они не сами по себе, а откликаясь на более значительную и страшную дрожь.
Борн метнулся к окну, распахнул его — так и есть! Трясся самый большой из трёх дворцов. Тот, в котором стоял трон.
Демон взглянул в глаза чёрту: неужели началось?
Но ведь Фабиус ожидал, что портал созреет ночью! Неужели друг ошибся в расчётах?
Борн нахмурился: не доверять магистру Фабиусу в расчётах — смешнее и не придумаешь. Но тогда что творится во дворце?
— За мной! — крикнул Борн, рывком перемещая в тронный зал и себя, и Зибигуса.
***
Обед в столовой для студентов проходил в унылой тишине, лишь стучали по мискам дорогие серебряные и дешёвые деревянные ложки.
Неутомимый Кастор, что занимался у Зибигуса не только дисциплинарной, но и хозяйственной частью, ложки студентам не выдавал, чтобы не спёрли. Приходилось носить свои. И Малко опять пришлось выстругивать для Дианы ложку из подходящей берёзовой ветки.
Под столовую переоборудовали один из танцевальных залов, тот, что был рядом с кухней. Слуги расставили длинные столы, плотник смастерил лавки, а в кухонной двери прорубил квадратное окно, через которое студентам выдавали миски с едой.
Положено было взять в окошечке миску, сесть с ней за стол, достать свою ложку из сапога, обтереть о подол платья…
Да-да, Диана всё ещё была в сапогах, но платье на ней уже было надето по правилам, на тонкую полотняную рубашку, что нахально белела теперь в вырезе на груди.
На обед студентам приготовили наваристый кулеш. Вкусный, с мясом и салом. Но есть в тишине было ужасно скучно.
Диана и вздыхала,
и сопела, косясь на Хела — ну неужели нету никакого спасения от этого подлого заклятия молчания? Ну, хоть немножечко, а? Хоть половину словечка?Однако Хел делал вид, что не замечает умоляющих глаз Дианы. Он всё ещё выглядел слабым и подавленным. Даже кулеш есть не стал, только пил вино из кружки, что ему втихую сунули на раздаче, и словно бы прислушивался к чему-то. А чего там слушать, когда все молчат?!
Диана всё косилась на Хела, прихлёбывающего вино. А куда ей ещё было смотреть?
Потом кулеш в миске кончился. Малко ушёл мыть ложки, а Петря задремал, положив голову на стол.
Слабоват он оказался для ночных студенческих бдений. Да и на занятиях ему приходилось тяжко — ни читать, ни писать не умел. Приходилось зубрить со слов Дианы или кое-как читающего Малко, на память.
Большая часть студентов уже разошлась для послеобеденного отдыха. После передышки их ожидало занятие историей Серединных земель и так и не выученные руны.
Диана поёжилась: на прошлом уроке магистр Курос так орал, так орал. Вот только сделать ничего не мог, без магии-то. И обещал в другой раз позвать Кастора со здоровенной палкой, если никто так и не выучит противных названий!
Она так впечатлилась, вспоминая сердитого магистра, что ей показалось, что земля из-под ног уходит. Вот же ведь злюка, да?
А Хел вдруг одним глотком допил вино и поднялся, беспокойно оглядываясь.
И тут же в столовую вбежал Кастор — красный, всклоченный.
— Все по своим комнатам! — заорал он. — Срочно по комнатам! Бросайте еду! Бегом через двор и в своё крыло! И не высовываться!
Диана вскочила, но земля снова дрогнула, уронив девушку обратно на лавку.
Испуганная, она схватила Хела за плечо, но парень аккуратно убрал её руку.
— Кей-та, хаа! — сказал он Кастору.
А потом указал ему на Диану и… растворился в воздухе!
Диана застыла в недоумении, а Кастор подскочил, схватил её за рукав и потащил на улицу, продолжая на бегу кричать на студентов:
— Быстрее! Да быстрее же! Она сейчас вырвется!
«Кто — она?» — усиленно думала Диана, но Кастор её, разумеется, не слышал.
Студенты саботировали его приказы: кто-то отставал, кто-то возвращался за кулешом, чтобы забрать его в комнату.
Хорошо хоть вопросов не задавали, иначе ему бы до них и не докричаться.
Кастор вертелся, кидаясь на бегу в разные стороны и подгоняя отставших. Казалось, он бежал сразу и рядом с Дианой, и впереди неё, и позади.
И со всех сторон нёсся его одинокий пронзительный голос:
— Быстрее! Да быстрей же!
Когда Диана и Кастор добежали до порога здания, где квартировали студенты (а добежали они самыми последними, потому что подгоняли отстающих) из сада показался Акко Ибилисимус, древний чёрт с лицом, заросшим шерстью и когтистыми мохнатыми лапами.
Увидев его, Кастор вдруг успокоился.
— Беги в свою комнату, — шепнул он Диане. — Господин Ибилисимус вас убережёт от неё. Он наведёт на дворец чары невидимости.
Ну, Диана и побежала, конечно. Только не к себе в комнату, а к Малко.