Сломанная скрижаль

Он так набегался вокруг стола, что ноги его уже почти не держали.

Но и чёрт устал, и они уставились друг на друга, разделяемые только толстой дубовой столешницей да глобусом, который магистр Мракус принёс с собой.

И зачем он только польстился на приглашение чёрта? Нужно было хватать глобус и бежать из столицы! Эти дети, они же его с ума сведут! Сожрут и без того больной желудок!

— Ничего не знаю! — орал Зибигус, прекрасно считывая мысли магистра. — Запасись содой! Нету у меня других географов! Хватай свой глобус и идём!

Магистр Мракус с тоской посмотрел на замечательный глобус ручной росписи, который он лютой зимой едва не заложил в трактире. А ведь надо было! Надо!

Когда чёрт вызвал его во дворец правителя с глобусом, Мракус не заподозрил беды. Напротив, решил, что подвернулась какая-нибудь симпатичная должность при новой правительнице.

Вот место звездочёта его бы устроило. Или гадателя. По глобусу.

Набегавшийся Зибигус грозно засопел, набычился и закатал рукава, демонстрируя, что готов перейти к магическому рукоприкладству.

Бедняге Мракусу, что уже два года учился обходиться без колдовства, ничего не оставалось, как сгрести со стола несчастный глобус и завернуть его в плащ.

— Следуй за мной! — рявкнул Зибигус.

И магистр уныло потащился за чёртом.

У студентов в это время шёл урок магии. Первый. До этого они изучали руны, карты, историю Серединных земель и геральдические цвета основных цехов.

На остальные предметы преподавателей пока просто не нашлось.

Магию в конце концов взялся вести почтенный Акко Ибилисимус. В аду он был одним из старейших чертей, на земле — ростовщиком и менялой.

Ибилисимус казался Зибигусу совершенно не склонным к преподаванию. Но старик подумал-подумал и вызвался сам.

Студенты у него сидели по струночке. Всего их отбор прошло тридцать восемь, и шумели они обычно изрядно. Но сейчас тишина в комнате стояла такая, что и муха не пролетела бы. Застеснялась.

Ибилисимус был таким старым чёртом, что давно устал маскироваться под человека.

В быту он до заката из дому не выходил, носил перчатки и надвигал на лицо капюшон. А перед студентами вообще скрываться не стал. Так и стоял — с чёрной шерстяной мордой и мерзкими лапами — остальное тело было скрыто одеждой.

И голосом Ибилисимус говорил утробным, страшным. От него даже у парней под кожей заводились мурашки. Зато и внимали чёрту, впитывая каждое слово.

Урок магии давно завершился, но раз географа вовремя не подали, неутомимый Ибилисимус продолжал вещать:

— Стихии — суть живое и разумное, как малый ребёнок. Обиды застилают им разум, но радость их светла, как и любовь к вам, а любить они умеют как дети. Начнём же, если у нас есть время, о времени. Что сиё суть? — он уставился на блондинку в купеческом платье из первого ряда.

— Это… не стихия, — растерялась девушка.

Она была выскочкой, потому и сидела на первом ряду, но тут явно просчиталась.

— А что? — настаивал Ибилисимус.

Но девушка покраснела, как персик, хоть ешь её, и только глазами хлопала.

— Есть четыре стихии — смилостивился Ибилисимус. — И у каждой два дома. Дома огня — тьма и свет, дома воды — движение и покой, дома ветра — жизнь и смерть, дома земли — холод и жар. Восемь домов мы имеем. И дома эти суть — противоположности. Но есть девятый на всех — это время. Запоминайте! — Он замер вдруг и начал читать нараспев: — Есть время тьмы и время света, время холода и время жары, время движения и время покоя, время жизни и время смерти. Время может войти в дом каждой из стихий. Но может и выйти из этого дома. И управлять временем — высшее магическое искусство. Достаньте свои свитки.

Студенты зашевелились, «отмирая», «пение» преподавателя ввергло их в состояние полусна.

До этого Ибилисимус не разрешал студентам ничего держать на столе. Они полезли за перьями, свитками, зашуршали — и он поморщился. Но приказал сам и потому какое-то время терпел шум.

— Всё! Стоп! — он поднял лапу, покрытую чёрной шерстью. — Хватит шуршать, как мыши. Пишите.

Он подождал ещё пару секунд, глядя на неумелые попытки Петри развернуть пергаментный свиток.

— Кто не умеет писать — запоминайте задание. Оно будет коротким. Да положи ты пергамент! — уставился он на Петрю, и тот выронил перо, а «бумага» от него укатилась на пол.

Студенты замерли. Говорящий магический чёрт пугал их.

— Ваше домашнее задание на сегодня — освоить молчание! — пояснил Ибилисимус. — Прежде, чем говорить со стихиями, нужно научиться молчать с ними. С этого момента и до утра вы не произнесёте ни звука. Ваше дело услышать мир вокруг вас. Научиться слышать все голоса. Завтра вы расскажете мне, что сумели услышать.

Он удовлетворённо вздохнул: студенты вели себя идеально тихо.

И тут тишину испортил ректор.

Зибигус ввёл маленького магистра в измятой жёлтой хламиде, что когда-то была золотой, но краска осыпалась, а подновить её было не на что.

— Это магистр Мракус, — представил чёрт. — Он займётся с вами географией.

Студенты почтительно молчали. Хитрый Ибилисимус, заботясь о выполнении задания, заколдовал их языки.

Они смотрели на магистра Мракуса с ужасом, не зная, чего от него ожидать. И ровно так же взирал на них он.

Зибигус же, взглянув на довольную морду Ибилисимуса, понял всё.

— Видите, с каким трепетом внимают вам наши студенты! — сообщил он Мракусу. — Уверяю, всю лекцию они будут тихи и покорны. Начинайте!

***

Борн проснулся в прекрасном расположении духа.

Заснул он всего на пару часов, уже от скуки, после рассвета, но сон это был удивительно сладок.

Он и забыл уже, как это бывает. Ибо спал по-настоящему лет двести назад.

Чем сильнее демон, тем меньше ему нужно сна. От того Сатана и бесится — как самый могущественный из демонов, он вообще не нуждается в отдыхе.

Балы, приёмы, пикники в глубинном аду несутся непрерывной чредой блеска и шума, и это утомляет. И тогда Сатана начинает искать более тонких развлечений.

Курочит что-нибудь в аду, создаёт чудовищ, выдумывает бунтарей и революционеров. Или устраивает на земле войны и эпидемии.

По крайней мере, так было раньше.

Но какие развлечения придумает Сатана сейчас, когда у него есть наконец настоящий бунтарь?

Борн вздохнул: не ко времени вспомнился ему многоликий.

Ханна ещё спала, и демон невесомо выскользнул из её объятий. Однако этим же и разбудил.

Дело было не в каком-то особенном чутье Ханны, просто солнце уже стояло достаточно высоко, и разбудить её могло даже невесомое движение демона.