Слово о граде Путивле

– Ко мне спешишь, Олекса? – улыбаясь, спросила ведьма.

– Тьфу, черт! – испуганно сплюнул воевода, потому что как раз думал о ней – и вдруг объявилась. – Это хорошо, что ты здесь, а то я уже думал ехать за тобой. Князь срочно требует, запала ему в душу.

– Как запала, так и выпаду: у молодости слишком широкая душа.

– Ну, это не мое дело, – отмахнулся Олекса Паук, который не любил забивать голову мудрствованием. – Мне велено тебя привести. Пойдем, на пиру посидишь, разговеешься.

– Нечего мне там среди мужиков делать, – отказалась ведьма. – Скажешь князю Владимиру, что жду его здесь. Пусть поторопится. – Она отшагнула – и растворилась в темноте.

Воевода хотел погнаться за ней, а потом передумал. Вдову он нашел, приказ выполнил. Дальше пусть Владимир сам разбирается, кто из них к кому должен идти. С одной стороны, князь – это князь, а с другой, сено к корове не ходит.

Владимир в пол-уха слушал очередную здравицу и, когда заметил вернувшегося воеводу, сразу перевел внимание на него. По широченной и самодовольной улыбке на лице Олексы Паука, князь догадался, что услышит приятную весть.

– Нашёл? – нетерпеливо спросил он подошедшего воеводу.

– А как же! – хвастливо заявил Паук. – Ежели князь приказал, расшибусь, но сделаю!

– Где она живет? – подскочил Владимир с места. – Поехали, покажешь.

– Ничего показывать не надо, здесь она, во дворе ждет, – сказал воевода.

Он собирался заверить князя, что уговаривал вдову прийти на пир, и она наотрез отказалась, но Владимир уже вылетел из столовой.

– Что-то стряслось? – спросил у воеводы ключник Демьян Синеус, у которого усы были черные с проседью под носом, отчего казалось, что он постоянно сопливит.

– Да нет, ничего особенного. По кобелиному делу побежал, – ответил Паук и похвастался: – В его годы я ни одной девке прохода не давал!

– А к кому это он так быстро побежал? – продолжал допытываться ключник, потому что его жена Авдотья велела сообщать ей все, что касалось похождений молодого князя. Авдотья была кормилицей Владимира. Послала ее в Путивль княгиня Ефросинья Ярославна присматривать за сыном. Благодаря жене Синеус и получил должность ключника. У него был бог в кике – так говорили об удаче по жене. – Уж не к Дуньке ли Кривой?

– К ней, – на всякий случай соврал воевода.

– Загуляла Дунька, добром это не кончится, – решил Демьян Синеус.

– Девка красивая, кто-нибудь да возьмет замуж, – сказал Олекса Паук.

– Какая она красивая?! – не согласился ключник. – В окно глянет – конь прянет, во двор выйдет – три дня собаки лают!

Воевода не стал спорить, потому что, чем старее становишься, тем меньше некрасивых женщин, особенно молодых. Впрочем, чья бы корова мычала, а Синеусова помолчала: уродливость его дочек служила притчей во языцах.

Князь Владимир выскочил во двор, огляделся по сторонам. Сперва он пошел к поварне, перепутав в темноте вдову с дворовой девкой, которая несла из погреба два кувшина. Потом направился к своему терему.

– Ку-ку! – услышал он знакомый женский голос из темноты сзади.

Владимир развернулся, пошел туда, но никого не нашел.

– Ку-ку! – опять послышалось сзади него.

Князь ринулся туда и опять никого не нашел.

Сзади него послышался игривый смешок.

Владимир обернулся:

– Эй, где ты?

Ответа он не услышал и замер на месте, пытаясь сообразить, вправду ли его кто-то окликал или спьяну почудилось.

– Я здесь, – послышался за его спиной голос и женские руки закрыли ему глаза. – Угадай, кто?

Из ее рук в тело юноши влилась волна горячего, обжигающего огня, который лопнул внизу его живота. Владимир чуть не всхлипнул от блаженства.

– Зовутка, – ответил он с придыханием.

– Угадал! – весело ответила ведьма и убрала руки с его глаз.

Князь обернулся и обнял ее так жадно и крепко, что у ведьмы хрустнули косточки.

– Ой, что ты! Задавишь! – смеясь, произнесла она.

Она хотела еще что-то сказать, но князь закрыл ей рот поцелуем, страстным и неумелым. Когда он на миг отпал от ее губ, чтобы перевести дух, ведьма попросила:

– Давай уйдем куда-нибудь, где нас никто не увидит.

– Пойдем ко мне в спальню, – предложил князь.

– Нет, – отказалась ведьма, – не хочу, чтобы еще кто-нибудь знал обо мне.

– Тогда в баню, она должна быть теплая.

Баню топили со вчерашнего дня до сегодняшнего утра, потому что там рожала дворовая баба. Разродилась близнецами, мальчиком и девочкой. В бане было сухо и тепло, пахло можжевеловым дымом, которым окуривали ее, чтобы отогнать от роженицы нечистую силу. Ведьма подивилась, какая хорошая судьба ожидает обоих новорожденных: мальчик станет удачливым купцом, а девочка выйдет замуж за дружинника, который потеряет в бою пальцы на правой руке и получит на пожизненное кормление должность тиуна в богатом селе, которое при нем минуют и войны, и неурожаи, и моровые поветрия, и в котором они с женой вырастят девятерых детей. Что будет с их детьми, она не успела узнать, потому что князь Владимир опять обнял ее так сильно, чтобы позабыла обо всем.

– Подожди, тут же сыро! – раззадоривая его, ломалась ведьма.

Князь снял тяжелую, шитую золотом ферязь, постелил ею полок. По ферязью на нем была шелковая рубаха, прохладная на ощупь, подпоясанная витым шнурком. Ведьма развязала опояску, завела руку под рубаху князю. Его молодое, горячее тело подрагивало от каждого ее прикосновения. Потеряв терпение, Владимир повалил ведьму на расстеленную ферязь.

Был он напорист и неутомим. Ведьма знала, что он получит такое неописуемое удовольствие, какое не сможет дать ему ни одна обыкновенная женщина, но не предполагала, что и сама впервые в жизни познает радость плотской любви. Муж не смог или не успел разбудить ее чувственность. Теперь она поняла, почему ее тянуло к Владимиру. Там, где молчало ведовство, сработала обычная женская интуиция.

Когда князь насытился и заснул, по-детски прижавшись к ее груди, она долго гладила его шелковистые волосы, пытаясь заглянуть в будущее. Оно не открывалось. И не только по отношению к Владимиру. У счастья нет будущего.

Из-под каменки послышалось требовательное покашливание. Это банник давал понять, что пора ведьме идти восвояси. Ему надо по первых петухов сходить по делам, а оставлять баню на другую нечисть нельзя: вдруг ей здесь понравится и останется навсегда?

– Не шуми, разбудишь князя, – попросила ведьма.