Случайная помощница монстролога

— Неплохие у тебя способности, — похвалила своего мохнатого друга. — Я бы на месте Арвина тоже тебя оберегала. Мало ли кто позарится на нашего невероятного Озрика, — погладила его по голове, и тот снова замахал хвостом.

— Ну, ладно. С малым разобрались, что там с большим?

Перевернула страницу и наткнулась на заголовок: «Условия развития малого лилохвоста». И чуть ниже всего одно предложение: «Лилохвост начинает развиваться в следующую форму, выбрав хозяина и сформировав с ним связь». Какую такую «связь» они решили не пояснять.

И ровно под этим ничего не значащим условием находилось изображение следующей формы — Лилохвост рогатый. Способности у него были такие же, как и у малого, но лишать людей магии он мог ещё и небольшими рогами.

Последней и, надо сказать, устрашающей формой оказался Лилохвост саблезубый. И вот такую зубастую зверину я бы не хотела повстречать на своём пути.

— И это всё ты? Милаха Озрик? — удивилась я. — С таким питомцем даже львы не страшны.

Я озадаченно захлопнула справочник и откинулась на спинку кровати.

— Надеюсь, я ничем тебя не обидела, и, когда вырастешь, ты будешь помнить мою доброту. Кстати, Паула неплохо бы предупредить, что с тобой невыгодно ссориться…

В дверь постучали, и я деловито поправила платье.

— Войдите.

— Как успехи? — заглянул в комнату Арвин.

Вопрос прозвучал бы невинно, если бы не лукавый огонёк в глазах говорившего.

— Отлично, — заверила его, но вопреки своим словам почувствовала, как к щекам прилила краска. — Я сообщу вам, когда всё освою.

— Думал, вам уже нужен мой совет, — предположил он, ехидно улыбаясь.

— Мне нужен ваш лев, а не совет, — заявила твёрдо. — И я его получу, вот увидите.

— Вам что Озрика мало? — поинтересовался Арвин, поглядывая на сидящего на моей кровати лилохвоста.

Я тут же вспомнила изображение его огромной саблезубой версии.

— Как его вообще может быть мало? Но, знаете, лев мне тоже не лишний. Так что идите, Арвин, и не мешайте практиковаться, — попыталась выпроводить его из комнаты, хотя сама на сегодня с упражнениями решила закончить.

— Покажите.

— Что? — удивлённо подняла брови.

— Успехи свои покажите.

Интересно, догадывался ли он, как именно выглядели мои «успехи».

— Завтра, — отвадила его. — Всё завтра, Арвин.

Но ни завтра, ни послезавтра мои так называемые «успехи» лучше не становились. Вроде бы я всё делала правильно, но результат оказывался абсолютно противоположным задуманному. Однако идти к Арвину за «советом» мне не хотелось. Попробуй его тогда заставь обучить меня укрощению львов.

Проснувшись утром четвёртого дня мучений и взглянув на листы с изображениями защитных печатей, я почувствовала острый приступ тошноты. Правда не настоящей, а экзистенциальной.

— Не хочу-у-у, — взвыла при мысли, что мне снова придётся весь день чувствовать себя неудачницей. — Неужели я и вправду ни на что не способна? А, может, дело даже не во мне?

И почему мне это сразу в голову не пришло? Ведь Арвин вполне мог начертить что-то не то или не так, специально или случайно. Но проверить это с помощью учебника у меня бы не вышло, потому что подобных печатей там нет. Лично искала.

— Ну, и что делать? — спросила у Озрика, поднявшего голову с подушки.

Если раньше лилохвост прокрадывался в мою комнату втихомолку, то в последние дни поселился в ней официально. Он забегал ко мне с самого вечера и отказывался уходить. Даже Арвин плюнул и перестал его выгонять. Тем более что питомец совершенно не хотел слушаться.

Озрик тявкнул многозначительно.

— Вот и я так думаю, — согласилась с ним. — Если совсем не идёт, надо отпустить ситуацию. Отвлечёмся немного, а к вечеру попробуем ещё раз.

Схватив горячую булочку с кухни, я поторопилась в замок ко льву, который никак не хотел очаровываться. Он всё также настороженно встречал меня тихим рыком, но, завидев еду, снисходил до равнодушия. О том, чтобы погладить его, даже речи идти не могло.

— Наверняка Арвин знает к тебе особый подход… — прошептала я досадливо, наблюдая за тем, как питомец уплетает мясо.

Когда лев был накормлен, ящик помыт, а замок убран, я по-прежнему не хотела возвращаться к обучению. Да и что в том удивительного? Неудачи не способствуют росту энтузиазма.

— Решено. Иду гулять, — выдала я, когда уже стояла на пороге своей комнаты и не решалась войти.

Развернувшись на каблуках, снова направилась на первый этаж, переобулась в прихожей, накинула пальто и, бросив Озрику «Со мной нельзя», вышла на улицу. Погода стояла на удивление солнечная. Снег игриво переливался и приятно хрустел под ногами. Казалось, я попала в зимнюю сказку. И моё возвращение из летнего замка, спрятанного в параллели, делало эту прогулку ещё необычнее.

Пройтись я решила той же дорогой, по которой мы с Арвином несколько дней назад возвращались из портальной беседки.

Тишина и только хруст снега под ногами. Это невероятно успокаивало и позволяло отвлечься от тревожный мыслей. Я радостно рассматривала припорошенные снегом деревья и улыбалась самой себе. Поодаль справа показался соседский особняк. С высоким крыльцом и башенкой сбоку. Сомнений не возникало — в нём жила потомственная аристократия. Как там Паул их называл? Ронерсы?

Я остановилась у калитки в сад, чтобы полюбоваться домом. Но мой взгляд, до этого блуждавший по каменному фасаду, зацепился за нечто неожиданно лиловое сбоку среди серо-белых красок. Оно тихонечко ютилось за кустом, торчащим из сугроба. Для цветов время года было неподходящее. Я перегнулась через калитку, пытаясь рассмотреть вещицу, перетянувшую на себя моё внимание. Она шевельнулась и потрясла шерстью. Погодите-ка…

— Озрик? — спросила я удивлённо.

Лилохвост подпрыгнул от неожиданности и зарылся в сугроб.

— Озрик, я видела тебя. Вылезай, — крикнула так, чтобы даже через снег мой голос звучал убедительно. — Иди сюда, я отнесу тебя домой.

Но мои слова не просто его не убедили, а наоборот заставили углубить свой снежный подкоп.

— Вот же неслушник…

Я вздохнула и огляделась, убеждаясь, что вокруг не было свидетелей. Потянулась к щеколде, закрывавшей калитку, и только собралась выудить этого хитреца, как буквально перед моими глазами светящийся магический диск просвистел в воздухе и срезал снежную шапку сугроба и одну из веток куста.