Случайные соседи

– Только тебя… больше ничего вокруг не вижу…

Я попятилась назад, обо что-то споткнулась, на ватных ногах принялась искать, что же мне надеть. Давид «смотрел» на меня, следил за звуками, которые меня преследовали. Шелестели пакетики, звенели металлические плечики с одеждой на штангах, бегала туда-сюда змейка на платье.

Зеленый бархат обнял мое тело, скрыл плечи, колени, и икры до середины, но вот застегнуть его самой у меня никак не выходило. Я обула черные туфли, и как только разогнулась, Давид взялся за бегунок.

Змейка поддалась. Потом его пальцы застегнули крошечный крючок на горловине.

– Пойдем?

– Да… - Прошептала я.

Он не касался моих губ, не целовал меня, но они, отчего то горели.

Мы вышли через его квартиру. Я впитывала каждое его движение, следовала за ним, наблюдала, как он надевает пиджак, и завязывает галстук.

Нужно обязательно научится вязать такие идеальные узлы!

Внизу нас ожидала безумно дорогая и красивая машина, питающаяся вместо топлива электричеством.

Конечно же «Тесла»! Естественно! На чем же еще должен ездить Леманн?

Мы сидели рядом друг с другом на заднем сидении, пили кофе. Я никак не могла заставить себя притронуться к булочкам. Кусок в горло не лез.

Растерянность, страх, волнение от его близости… Непрекращающийся сумбур мыслей в голове.

Он был до безумия красив и уверен в себе. Я же… боялась тех чувств, что нарастали в груди, казалась сама себе маленькой, несмышленой и глупой.

Неужели я влюбилась?

Небо было пасмурным, и только зеленая трава и цветущие деревья добавляли красок классической части Александровского парка. Водитель высадил нас возле моста, и дальше мы пошли пешком.

Давид держал меня за руку. Мимо нас проходили нарядно одетые пары. Со всех сторон слышалась музыка.

– Так значит, белок мы кормить не будем? – Нервно заметила я. Впереди нас была огромная импровизированная сцена с оркестром. Рабочие расставляли обитые красным бархатом стулья вокруг.

– Если почувствуешь себя плохо, то просто скажи мне, и мы вернемся домой.

Не успела я ответить, как к нам подошли две пары. Мужчины в точно таких же, как и у Давида костюмах, и две дамы, в длинных, струящихся по фигурам платьях.

– Дэви Леманн, и его прекрасная муза! Здравствуй дружище! Ты до последнего не подтверждал свое присутствие, что я уже было начал переживать, увижу ли тебя! Какой же концерт может пройти без ведущего композитора! Не представишь нас своей обворожительной спутнице?

Среднего роста мужчина, с заметной сединой в темных волосах, скользил заинтересованным взглядом по моему зеленому, полностью закрытому, но облегающему фигуру платью. Я робко улыбнулась, и второй рукой обвила локоть Давида. Ему нужно было перехватить трость, для рукопожатия, но он не спешил отлеплять меня от себя.

– Мири, познакомься – Андрей Вознесенский, организатор этого благотворительного концерта, и, по совместительству, мой друг.

– Мне очень приятно. Мириам Липовецки. – Отпускать Давида не хотелось, но другого выхода не было. Иначе мое поведение сочли бы грубостью. Я протянула ладонь мужчине, и он легонько ее пожал.

– Весьма! Весьма приятное знакомство, Мриам Липовецки!

– Эдуард Разин. Дирижёр. – Выступил вперед второй мужчина, чуть ниже Андрея, но с огромными черными глазами и выдающимся носом с горбинкой. – Александр Липовецки, случаем не ваш родственник?

Я сделала рваный вдох.

– Да. Это мой отец.

– Примите мои искренние соболезнования! – Разин дружественно коснулся моего плеча. – Выдающийся был человек! Его числовые ряды…

– Милый, ну что же ты. – Миниатюрная блондинка лет тридцати пяти, оказавшаяся его супругой, Софией Разиной, тоже желала познакомиться. – Попроси лучше девушку рассказать о себе! Мириам… Мне, отчего то знакомо ваше имя! Вы пишите? Романы? Нет… Картины! Вот откуда я вас знаю! Художественная выставка в катакомбах под старым домом князей Ромашовых! «Компания обнаженных». Продана столичному бизнесмену за кругленькую сумму с пятью нулями! Вероника! Подойди ближе! Познакомься! Это та самая художница, автор…

Да… было дело. За вырученные деньги, я купила папе дорогущие часы…

Вторая девушка, видимо спутница организатора концерта, Андрея Вознесенского, рыженькая, фигуристая, высокая, громко вскрикнула, и бросилась мне на шею. Я испуганно отпрянула, но Давид загородил путь к отступлению, и остудил пыл девушки.

– Вероника! Ты замечательно выглядишь! С трудом узнал тебя! Поменяла имидж?

– Дэви, не мешай, мне нужна твоя девушка! – Леманн засмеялся, а я стала чувствовать себя еще неуютней. – Мириам, вы просто обязаны нарисовать мой портрет! Я не оставлю вас в покое, пока вы не согласитесь! Ваша манера, ваш стиль… откровенность в деталях…

– Я согласна! Конечно, согласна! – Поспешила я избавиться от назойливого внимания рыжей импульсивной барышни!

К смеху моего спутника прибавился хор его знакомых. Мужчины жмурились, и стирали скупые веселые слезы.

– Давид… - Прошептала я.

Ситуацию разрядил голос ведущего, призывающий гостей занять свои места.

Глава 20. Музыка

Факт того, что стулья стояли слишком близко друг к другу, не давал мне расслабиться. Мы сидели в первом ряду, в затылок нам дышала добрая тысяча человек.

– Расслабься. Ты же как-то пережила поход в клуб с Иосифом?

– Не напоминай! – Шикнула я на Давида, игнорируя его явное веселье. Дирижёр Эдуард Разин поклонился. Заиграл оркестр. Мелодия была мне знакома. Я слишком часто просыпалась под нее. – Давид… это очень красиво…

Я старалась смотреть лишь на музыкантов, но мужчина невидящими глазами смотрел на меня. Если забыть все, что я о нем знаю, то можно представить, что он скользит по мне, рассматривая лицо.

– С завтраком не вышло, так что я рад хоть как-то удивить тебя.

– Хоть как-то? – Я нервно хохотнула. Это была не маленькая конфетка, втихаря подложенная мне в карман.

– Это была прелюдия. Я скоро вернусь. – Губами Давид коснулся моей щеки, легко, еле ощутимо, но мне было достаточно для того, что бы вспыхнуть. Леманн поднялся на ноги, переложив из руки в руку трость. Он не заботился о том, что нас видели все. Внимание каждого из гостей этого концерта было приковано к нашей паре. Я слышала срывающиеся затворы фотокамер и вспышки.

Короткое вступление еще играло, когда он поднялся на сцену. Уверенный в себе, расслабленный и степенный. Каждый его шаг был тщательно просчитан и выверен.