Случайные соседи

– Возможно то, что это были слова Иосифа, а не твои? – Я стиснула в руках чашку, не оборачиваясь. – Почему ты не оказался мафиози, к примеру? Или криминальным авторитетом? Наркобароном на худой конец???

– И все эти варианты лучше, чем обыкновенный глава общины?

– Ты серьезно? Обыкновенный глава общины? – Я отбросила со злостью чашку и решила испепелить Давида взглядом, но врезалась носом в его грудь. Даже не услышала, как он оказался рядом.

Чистая белая футболка была ему свободной, и вкусно пахла свежестью.

– Я серьезен, как никогда.

– Ты – Глава еврейской общины! Огромной! Об этом нужно предупреждать чуточку заранее! Немного раньше! До того, как … Как же сложно! Всё это… - Я начала водить полотенцем вокруг своей оси, намекая не на окружающее меня пространство, а на нечто большее. – Это всё… От чего мой отец пытался уйти, после смерти мамы. От этой религии, от этих людей…

– Но, тем не менее, и о его последнем пути, и о его дочери заботились «Эти», как ты говоришь, люди. Скажи, Мири, чем плох Яков Моисеевич? Изи? Я?

– Я не это имела ввиду! При чем тут Изи вообще?
– Я залилась краской и часто задышала, чувствуя как пуговицы от моей пижамы, трутся о футболку Давида.

– А при том Мири! Ты тоже часть этой общины! Часть этого мира! Часть меня, в конце то концов!

Хотелось ляпнуть, что-то по типу «Я не чья-то часть, а самодостаточная личность», но… в словах Давида не было бахвальства, а лишь подкупающая прозрачная откровенность.

– Часть тебя?

– Да. Огромная часть. Прекрасная. Шумная. Иногда грустная, но чаще веселая. И сейчас, я бы с большим удовольствием раздел тебя и отнес в спальню, чем рассуждал на тему твоей причастности к еврейской общине.

– Тогда почему вчера к тебе приезжали десять богатырей, в сопровождении йент? (прим. автора. Йенты это - Свахи.) А потом, предположительно, по словам Иосифа, отвезли в загородную резиденцию, что бы обсудить эрусин? (прим. автора. Помолвка ) Или вы вообще уже обо все договорились за такое то количество времени и подписали тноим?

(прим. Условия. Тноим перед проведением еврейской свадьбы подписывает сторона жениха и сторона невесты. Это договор об обязательствах по проведению свадьбы.)

– Ни разу от тебя еще не слышал так много слов на иврите.

– Так что, подписали, или нет? – Мое сердце кувыркнулось в груди и замерло, ожидая ответа.

Перед глазами встал образ Изабеллы, с ее прекрасным лицом, женственной фигурой, и темными, словно спелая черешня, глазами.

Глава 32. Знакомство

Пока я изводила себя, ожидая ответа, Давид сократил разделяющее нас расстояние. Уголки его губ дрогнули, а затем растянулись в широкой улыбке.

– Можно поздравлять, да? – Сурово заметила я.

Он рассмеялся. Заливисто, громко. Абсолютно не походя на человека, который лишь пару часов назад лежал в своей кровати с крайне высокой температурой!

– Смешно тебе? Конечно, смешно! – Я сурово сдвинула брови на переносице. Сердце гулко бахало в груди, толкая кровь по венам. В ушах наростал шум, как будто я стояла рядом с водопадом или стремительной горной речкой. – Дай пройти! – Толкнув Давида в грудь, мне захотелось отойти подальше, а может и совсем уйти из его квартиры. Монолит не сдвинулся с места. Лишь смех стал более тихим и добродушным.

– Мне нравится, как забавно ты меня ревнуешь, Мириам.

– Не вижу в этом ничего забавного. Да и не ревную я вовсе! – По сморщенному от негодования лицу заскользили его длинные пальцы.

– Ревнуешь… Мне очень нравится… - Каждое его касание оставляло пульсирующий след на коже. Он обвел по контуру мои губы, склонился ниже. – Мири, я ничего не подписывал. Не собирался, и не планирую в будущем. То было недоразумение, которое пришлось улаживать.

– Что-то не верится… - Он легонечко чмокнул меня, и застыл, вслушиваясь в смысл сказанного мной.

– На слово не поверишь?

– Хотелось бы… но нет. Вчера были десять верзил. В следующий раз может приехать Изабелла собственной персоной, в платье и с букетом. Она решительно настроена. Плюс – по всей видимости, у нее есть надежный тыл, в виде влиятельных родственников. Я не права?

– Не права. Я – влиятельнее. – Не успела я ничего возразить. Детские поцелуйчики закончились, и меня с силой припечатали задом к кухонной столешнице, сжали тонкую шею так, что стало тяжело дышать, и завладели моим ртом.

Действо было диким и настолько первобытным, что в голове не укладывалось. Коленом Леманн развел мои ноги, прижимаясь пахом, а, за тем, и всем торсом. Полы моей пижамной рубашки слегка разошлись, но и того хватило, что бы почувствовать, что я задыхаюсь.

С шеи одна его рука сползла вниз, надавила на впадинку под ключицей, отсчитала несколько круглых пуговиц, и скользнула образовавшуюся прореху. С моих губ сорвался стон, когда Леманн пальцами начал очерчивать круги вокруг моей груди, потом помедлил, и сжал все полушарие разом.

Когда я уже была готова сама раздеть его до гола, и запрыгнуть на столешницу, мужчина сделал шаг назад.

– Ну, раз не веришь мне на слово, тогда придется кое-куда съездить. Иди, одевайся Мириам! У тебя есть десять минут. – Меня подтолкнули к двери.

Это что сейчас было? Куда мне одеваться и, главное, зачем???

Я случайно сама себя укусила за губу, ойкнула, и потянулась стереть капельку проступившей крови.

– Давид? – Я чувствовала себя неловко. Неудовлетворенное желание прожигало во мне огромную дыру, но сказать об этом вслух и попросить Леманна вернуться и закончить начатое, я не решалась.

– Что? – Он обернулся, выгибая широкую каштановую бровь. – Градус доверия ко мне вырос?

Когда то… кажется в прошлой жизни, я называла его «самодовольным придурком»…

– Я буду готова через десять минут. – И я с чувством так, с душой, хлопнула входной дверью. Уже в парадной на волосы мне посыпалась штукатурная крошка и кусочки невесомой паутины.

Я должна была почувствовать облегчение, от того, что он не подписал тноим о помолвке с родными Изабеллы, но не могла. Мысли были заняты другим. Чем-то очень порочном, развратном и жарком.