Слуги Ареса

– Как у вас со временем?
– спросил редактор, окинув лейтенанта каким-то странным оценивающим взглядом.

– Да есть время, а что?
– с возродившейся надеждой ответил лейтенант.

– Тогда - прошу!
– редактор сделал приглашающий жест, и заинтригованный Гущин последовал за ним.

Пишущая машинка куда-то исчезла, а вместо нее на совещательном столе красовалась внушительная батарея разнокалиберных бутылок и наспех, по-походному, сервированная закуска.

– У нас тут небольшое событие, - пояснил редактор, демонстрируя Гущину томик с окровавленным топором на обложке.

– Книжка вышла вчера, вот отмечаем... рождение. Позвольте представить вас автору...

"А почему бы и нет?
– подумал лейтенант, искоса рассматривая этикетки на бутылках.
– Все равно день пропал к черту!"

...Окончание этого дня сохранилось в памяти Сергея Гущина весьма смутно. Мелькали какие-то смеющиеся лица, обрывки разговоров, витиеватых тостов. "Семерку" ему пришлось оставить на парковке возле издательства по причине полной невозможности не только управлять автомобилем, но и попасть внутрь него. До дому его довез счастливец на ветхом "Запорожце" лейтенант сунул ему двадцать долларов и несколько кошмарных детективов. Себе он оставил только тот, что с топором - книжка была с автографом автора.

С огромным трудом попав ключом в замочную скважину, лейтенант ввалился в квартиру, дотащился до дивана в гостиной и рухнул на него не раздеваясь и не сняв ботинок. Сон его был тяжел - лихой маньяк-трансвестит в извращенной форме терзал депутата - православного священника, а потом с обоими круто разобрался мускулистый спецназ, вооруженный зазубренным плотницким топором...

Первое, что ощутил лейтенант, продрав глаза, - тяжелую, тупую боль в затылке. В комнате было светло. Сергей перевел взгляд на запястье - "Patek"

показывал без четверти десять.

– Так, так!
– услышал лейтенант голос отца.
– Изволили слегка погулять, господин подпоручик?

– Батя...
– простонал лейтенант, с неимоверным трудом поворачивая голову.
– Ты ли это?

– Я, сынку, я!
– сердито ответил генерал.
– Я тебя породил, мерзавца этакого...

– Не сердись, - жалобно попросил лейтенант, с трудом принял сидячее положение и со стоном обхватил голову ладонями.
– Кажется, я вчера вступил в союз писателей...

– Е...!
– До генерала долетела волна перегара, и он, скривившись, отвернулся.
– Что это такое ты пил, поросенок?!

– Не помню!
– честно признался лейтенант и опять горестно застонал, раскачиваясь, как муэдзин на молитве.

– В душ, мерзавец! Пошел!
– скомандовал генерал.
– Я Володьке сам позвоню, расскажу, в каком виде тебя застал, прохвоста!

Через полчаса, выйдя из ванной в чем мать родила, Сергей застал отца сидящим за столом перед запотевшей бутылкой "Абсолюта" и аппетитно пахнувшем слегка пережаренным лангетом, щедро политым острым соусом.

– Срам прикрыть! Пятьдесят грамм быстро на грудь принять! Мясом зажрать! Так. Еще пятьдесят грамм съесть! Кофейком все запить. Все. А теперь рассказывай, где ты это взял?

– Писатели подарили!
– пояснил лейтенант, торопливо прожевывая последний кусок лангета.
– Авторский экземпляр, с автографом!

– Я не про эту парашу, - генерал швырнул на диван книжку с топором. Реферат где взял?

– А... Да там же, в издательстве. Покойник-то, оказывается, в научных кругах вращался. Он туда и принес.

– Читал?

– Нет.

– Ну правильно. Времени не хватает. Дерматин какой-то трескать время есть...

– Да что ты, ей-богу! Ну, диссер какой-то десятилетний...

– Сюда посмотри!
– Генерал поднес к лицу сына страничку реферата, один абзац был отчеркнут красным карандашом.
– Знаешь, что это такое?

Текст гласил: "Предлагаемый в настоящей диссертации метод... был использован при разработке эскизного проекта системы 39К7 (п/я Р-6082, ТД № 25357)".

– Вот это знаешь, что такое?
– еще раз спросил генерал, подчеркивая ногтем указательного пальца шифр системы.

– Нет. А что это значит?

– Что это значит? А то это значит, что пора тебя, засранца, из МУРа убирать. И как можно скорее!

XVIII. СТАРЫЕ ГРЕХИ

– Не ждал, не ждал!
– Елизаров поднялся из-за стола и шагнул навстречу гостю.
– Случилось что?

– Случилось.
– Василий Николаевич Гущин пожал руку приятелю и с любопытством оглядел скромный кабинет.
– Небогато живете, господа сыщики.

– Живем среди теней, - усмехнулся Елизаров.
– В этой комнате сам Коркин когда-то работал.

Гущин понимающе покачал головой - фамилия легендарного начальника МУРа семидесятых годов была хорошо известна генералу.

– Да, были люди в наше время...
– протянул Гущин, с уважением коснувшись поверхности старого массивного стола.
– Не то, что нынешнее сучье племя! Работы хватает?

Елизаров молча провел ладонью под подбородком.

– Да, да, - сочувственно кивнул отставной генерал.
– Это ж не Москва теперь, это Чикаго тридцатых годов! Уходить не думаешь?

– Если говорить честно - пора. Устал.

– А что не уходишь? Некуда?

Елизаров неопределенно пожал плечами.

– Пару раз поступали предложения. От бывших подследственных, как ни странно.

– Чего ж тут странного?
– улыбнулся Гущин.
– Такой опыт, такие связи... Профессионализм всегда в цене.

– Цена разная бывает.

– Ух, щепетильный ты наш! Надумаешь службу оставить, сообщи. Подберем что-нибудь подходящее. Не ущемляя... угрызений!
– Генерал сделал сложное движение пальцами правой руки, долженствующее, по-видимому, изображать это самое "ущемление угрызений".
– А сейчас вот что... Серега-то мой как здесь?

– Все нормально. Прижился.

– Ты им доволен?

– В целом - да. Потенциал есть. Может выйти толковый...

– Не получится, увы! Намерен я его забрать.

– Причины?

– Две. Первая - в "Национальном оружии" местечко освободилось, пора ему настоящую карьеру начинать. Вторая - вокруг дела, ну, того, с книжкой, жареным скоро запахнет, и нечего ему туда лезть.

– Поясни, - прищурился Елизаров.

– Только без протокола, начальник!
– рассмеялся Гущин.
– Вот, взгляни.