Слуги Ареса

Шутка вышла неудачная, Монахов опять дернулся, спрятал лицо в ладони.

– Ну ладно!
– В грубоватом голосе Горбатова снова мелькнула сочувственная нотка.
– Ночевать здесь будешь. Прямо здесь, понял? Ты мне к утру живой нужен, без повреждений. Сейчас распоряжусь, пожрать принесут. Подкормим тебя на дорожку. Водочки, пожалуй, можно... Любишь водочку, а, Монахов?

Заключенный с силой провел ладонями по лицу и устремил на капитана взгляд странно заблестевших глаз.

– Слушай, капитан!
– полушепотом сказал зека и оглянулся на запертую дверь.
– Я не знаю, кто и почему меня выдергивает отсюда, я не знаю, что со мной будет через несколько часов, и поэтому я хочу тебе кое-что рассказать. Надо, чтобы хоть одна живая душа знала... Надо!

"Да он спятил!
– в ужасе подумал Горбатов.
– Ну точно, он псих! Прав Аслан, прав! Что делать-то, а?

Может, напоить его? С голодухи-то спирт сразу с катушек собьет. А утром - с рук долой!"

– Хорошо, хорошо!
– сказал капитан.
– Сейчас похаваешь, выпьешь чуток, отдохнешь и расскажешь... Отдохнуть тебе не мешает, верно. Монахов?

Заключенный откинулся на спинку дивана, скрестил руки на груди, прикрыл глаза.

– Я не Монахов, - спокойно сказал он.
– "Александр Александрович Монахов" - это мой агентурный псевдоним. Моя фамилия - Чернецов. Марат Георгиевич Чернецов. С 1977 по 1986 год я был сотрудником второго главного управления КГБ СССР, капитан контрразведки...

...
– Благодарю!
– Виктор Ямпольский, расписавшись за документы, энергично пожал руку Горбатова.
– Ну, нам пора в дорогу!

– Может быть, все же позавтракаете?
– предложил подполковник Пилипенко, начальник ИТУ.

– Увы, времени совсем нет! К часу в Ижевск надо поспеть обязательно.

– Московский рейс?
– спросил Горбатов.

– Московский, - кивнул Ямпольский.
– И в Москве уже... заждались.

– Ну что же! Не смеем задерживать. Привет столице - не забывает о нас, грешных!

– Я передам - вы сработали быстро и четко!
– правильно среагировал на угодливую интонацию подполковника Ямпольский...

...
– Что такое свобода?
– неожиданно спросил Пилипенко Горбатова, глядя вслед "уазику", выкатывающемуся за ворота зоны.

– Осознанная необходимость, - механически ответил капитан, твердо усвоивший в свое время курс диалектического материализма.

– Кем осознанная?
– спросил Пилипенко.

– А черт его знает!
– вздохнул капитан и философски добавил: - Меньше знаешь - крепче спишь!

– Это точно!
– согласился Пилипенко.
– Ну пойдем, пожуем трошки.

Из-за угла барака показался шнырь с метлой. При виде начальства он замахал инструментом с таким усердием, что пыль столбом поднялась над дорожкой. Проходя мимо зека, Горбатов не удержался и угостил шныря сильным пинком в задницу.

– Тюльку гонишь, гниль!
– бросил капитан.
– С душой работать надо, с душой! Распустились, мать вашу...

...Рейс "Ижевск-Москва" благополучно приземлился в Домодедово в два часа ночи. Марина Волконская встретила Чернецова и Ямпольского у зоны выдачи багажа и сразу повела на парковку, где рядом с ее "саабом" стоял белоснежный "мерседес-500" с затемненными стеклами.

– Вам сюда!
– сказала Марина, распахивая перед Чернецовым дверцу лимузина.

Чернецов молча пожал Ямпольскому руку и сел в машину. Марина, придерживая дверь, заглянула в салон.

– Надеюсь, все условия контракта выполнены?
– спросила она.

– Да!
– последовал короткий ответ из машины.

– Оставшуюся часть суммы вы должны перечислить не позднее среды! сочла возможным напомнить Волконская.

– Получите завтра. Наличными. Вы хорошо поработали, благодарю.

– Надеюсь, я еще буду иметь удовольствие работать с вами, - заметила Марина потеплевшим голосом.

– Весьма вероятно.

Дверца "мерседеса" захлопнулась, мягко, почти бесшумно заработал мощный дизель.

– А нам, Витя, сюда!
– Марина подмигнула Ямпольскому и открыла дверь своей машины.

– Ну что, Марина, теперь мы в расчете?
– спросил Ямпольский, с удовольствием устраиваясь в удобном кресле, обшитом светло-серой, теплой на ощупь, кожей.

– Вполне!
– кивнула Волконская, запуская двигатель.

– Старик-то много порогов в департаменте обил!
– напомнил майор. Целых два месяца упражнялся!

– Кассета больше стоит.

– Ой ли? Небось кругленькую сумму седок из "мерса" отвалил?

– Хочешь узнать - сколько? Переходи ко мне! А что? Люди нужны. Толковые. Двадцать пять в год для начала положу, а?

– Заманчиво, конечно...
– протянул Ямпольский.
– Да жаль бросать-то! Закончим это дело, тогда поговорим. Если не передумаешь, конечно.

– Я-то не передумаю. А вот вы с Елизаровым с огнем играете, это точно!

– Поглядим, поглядим...

– Смотри, Витька! Обожжетесь вы сильно, чует мое сердце...

...Пассажир белого "мерседеса", сидящий справа от Чернецова, нажал кнопку на подлокотнике, и поднялось звуконепроницаемое стекло, отделяющее салон от водителя.

– Я рад вас видеть, капитан. Живым и, надеюсь, здоровым?

Чернецов промолчал.

– Несмотря на ваш утомленный и безразличный вид, я полагаю, вас все же интересует ваша дальнейшая судьба?

– Безусловно.

– Прекрасно. Интерес к жизни составляет смысл ее самой. Так вот. Сейчас мы приедем в Москву, и у вас будет четыре часа на отдых. Затем вы получите инструкции и документы и отправитесь в Варшаву.

Поездом. Оттуда вас доставят в Париж. На подготовку всех мероприятий, включая пресс-конференцию, уйдет примерно неделя. А потом - вы свободный и независимый человек.

– Сколько я получу?

– Около четырехсот тысяч долларов. И какойнибудь не слишком дорогой паспорт, скажем, венесуэльский.

– Не много. За одиннадцать-то лет! А если я откажусь выступать?

– Других вариантов предложить не могу. Четыреста тысяч - это четыреста тысяч, подумайте!

– А что мне делать потом?

– Можете вступить во французский иностранный легион или стать международным шулером - меня это не интересует. Единственное, что я вам категорически не рекомендую, так это возвращаться обратно в Россию сядете еще лет на пятнадцать.

– А если я захочу предложить свои услуги еще раз?

– Кому?

– Вам.

– Боюсь, это вам не удастся.

– Почему?

– Потому что меня не существует. И вам, кстати, это известно лучше, чем кому-либо другому.

IV. ПРИМИТЕ МОИ ПОЗДРАВЛЕНИЯ...