Смерть догоняет смерть

Ну почему самые умные мысли посещают меня среди ночи? Что делать? Ждать утра? Но за это время может произойти еще что-нибудь непредвиденное.

Взвесив все "за" и "против", я выбрался из-под одеяла и прошлепал на кухню.

– Захарыч...
– Не зажигая света, я потряс раскладушку.
– Проснись, сизый нос.

– А? Чего?
– испуганно отозвался он.

– Спокойно, все свои. У тебя Генкин телефон есть?

– Ну да, буду я еще всякими ментами засорять записную книжку. А где я?

– На том свете.

– А почему на раскладушке?

– С дивана тебя попросила даже самая легкомысленная женщина на свете.

– Кот, это ты? Генкин телефон на крышке "дипломата".

Все еще сомневаясь, я набрал номер Ермакова, заранее предвидя его реакцию и моля Бога, чтобы трубку снял он сам.

– Извини, Гена, - как только мог мягко, начал я.
– Старичок, у меня для тебя сюрприз.

– Да пошел ты! Неужели нельзя отложить до утра?

– Генка, я знаю, куда делись убийцы или убийца, знаю, куда исчезла подушка с балкона.

Я отчаянно блефовал, потому что толком не знал ни черта, но Генке нужен был толчок, и он удался.

– Куда?
– сразу просыпаясь, конкретно спросил он.

– Только при личной беседе, желательно немедленно. И еще, у тебя ключи от квартиры Скворцовой?

– В сейфе. До завтра не подождет?

– Да хоть через год!
– психанул я искусственно.
– С чего это мне решать твои проблемы, у меня своих хватает.

– Извини, сейчас буду у тебя.

– Захвати ключи и еще кого-нибудь.

– А что, есть такая необходимость?

– Мало ли что... Пушку не забудь.

– Ну, ты даешь! Выезд фиксировать?

– Не знаю. Думаю, пока не надо, а там решишь.

– Жди. ;

– Моя помощь нужна?
– сразу расхрабрился Захарыч.

– Непременно. С тобой вдвоем мы их и | завалим.
– Я налил водку в два стаканчи- [ка.
– Тебе достанется тот, что побольше, а я на себя беру того, что поменьше, опыта у меня маловато.

Старик обиделся и выпил, а я, одевшись, дал ему указания:

– Захарыч, веди себя хорошо, не балуй, к женщине в постель не лезь.

– Ты очумел, Костя.

– Спи крепко, утром тебе на работу. Пока.

* * *

В полчетвертого ночи я шагнул в холодную, промозглую весну, сожалея о теплой постели и недопитой водке. Волглые липкие сигареты были противны, как и мелкие колючие льдинки, которые нахально забирались за ворот куртки, изгоняя Ленкино тепло.

Докуривая третью сигарету, я наконец заметил приближающиеся ко мне две желтые кляксы. Они обещали тепло и уют, а может быть, и сто пятьдесят.

Генка приехал на старой "Волге", именуемой в народе "танком". Она досталась ему чуть ли не от деда. Кроме него в машине сидели три незнакомых мне человека. Напустил я страха! Двое были в штатском, один, сержант, - в форме.

– Ну, генерал, командуй, - хмуро буркнул Ермаков, отпуская сцепление.

– Высаживаемся за квартал от дома Ирины, - начал я.

– Ты что, сдурел, по такой погоде?

– Ермаков, иначе нет смысла в нашем визите. Может, еще позвонить и предупредить. Так, мол, и так, ждите, дорогие грабители-взломщики-убийцы, едут тут к вам четыре мента с дураком Гончаровым в придачу. Чтобы все у вас было тип-топ. Так, что ли?

– Успокойся. Ты как? Там в бардачке...

– Потом.

Не доезжая двухсот метров до места, мы остановились, вышли, и ваш покорный слуга, Константин Иванович Гончаров, выдал целый пуд четких и ценных указаний:

– Сержант, вы в форме, поэтому, чтобы не мозолить глаза, будете наблюдать за пятым окном пятого этажа. Вы, ребята, как вас...

– Андрей.

– Игорь.

– Ну да, Андрей с Игорем поднимаются на пятый этаж второго подъезда и звонят в квартиру тридцать семь. Не в тридцать восьмую, не в тридцать девятую, а именно в квартиру тридцать семь. Если вам открывают, то один из вас спускается и приглашает меня. Если вам после пяти минут звонков не открывают, то опять-таки один из вас спускается и сообщает об этом мне. Второй в это время держит дверь под контролем. Ясно?

– Нет базара, - ответила российская милиция.

– Нормально, пацаны, - одобрил и я.
– Гена, тебе первый подъезд, двадцатая квартира и на десерт дверной глазок тети Розы. Я стою внизу на корректировке. Дальше по обстоятельствам. Пожалуйста, без трупов. Все вооружены? Еще раз, из тридцать седьмой никого ни под каким предлогом не отпускать.

Мы подошли к подъездам.

– Все как договаривались, - напомнил я, и трое молча разошлись.

Стоя между подъездами, я слышал, как парни безрезультатно обрабатывали дверной звонок.

– Никого нет, - спустившись через некоторое время вниз, сообщил Игорь.
– Или не открывают.

– Хорошо, поднимайся назад и будьте наготове. Если кто есть, сейчас выкурим.

Послушная привычным ключам дверь двадцатой квартиры открылась без сопротивления. Ожидая самого непредвиденного, я врубил фонарик, а Генка угрожающе потряс стволом.

Первым в квартиру ворвался я, надеясь ослепить и парализовать бандита мощным световым лучом. Но наш спектакль никого не интересовал. Убедившись, что квартира пуста, я зажег свет.

– Ну и где твои убийцы?
– язвительно и разочарованно спросил Ермаков.

– Там же, где твоя подушка.

– Подушка вот здесь лежала.
– Для пущей убедительности он похлопал по подоконнику балконного окна.

В комнате их было два. После того как разобрали перегородку двух убогих клетушек, получилось одно, но очень приличное помещение. По левой его стороне находилась дверь, ведущая в спальню. Спальня меня мало интересовала. А вот стена в ней, смежная с квартирой из второго подъезда, это да, это то, для чего я сюда приехал. В спальне к ней был приставлен шифоньер, а в коридорчике - неглубокий книжный шкаф. С него я и начал, методично вышвыривая литературу на пол.

– Поаккуратней, Кот, что они тебе плохого сделали?

– Усохни, тем более ты в своей жизни ничего, кроме уличных вывесок, не читал.

Когда шкаф опустел, я увидел то, о чем должен был догадаться давно. С правой стороны верхней и нижней полок два томика - Доде и Шиллера - не желали вытряхиваться ни под каким предлогом - стояли словно приклеенные. Тогда, сменив тактику, я надавил на них сверху. На это они отреагировали, звякнув чем-то металлическим. Мысленно поблагодарив классиков, я толкнул стеллаж. Он ответил сухим щелчком замков. Я опять проделал ту же операцию, только теперь я потянул книжный шкаф на себя. Замаскированная дверь приоткрылась, как приоткрылся и рот стоящего рядом со мной Ермакова.