Смерть Валленштейна
Шрифт:
Графиня
(смеется)
Что спешно для него, тебе не к спеху.Валленштейн
Как это понимать?Графиня
Потом скажу. Подумай, с чем ты Врангеля отпустишь.Слуга уходит.
Валленштейн
Нет выбора… Когда б другой исход Возможен был… я б на него решился; Я крайностей хотел бы избежать.Графиня
Когда сейчас за этим только дело, То путь открыт. Отправь посла назад! Забудь свои заветные надежды И, прошлое отбросив, будь готов Героем добродетели прослыть, А не героем славы и фортуны. Скорей,Илло
Нет, поздно. Там уж слишком много знают. Он голову понес бы сам на плаху.Графиня
Чтоб осудить законно, нет улик, А произвола там хотят избегнуть. Тебе назад позволят возвратиться. А дальше вот как все пойдет: король Венгерский в лагерь явится, и Фридланд, Уж рад не рад, ему очистит место, Без объяснений все и разрешится. Король к присяге приведет полки, И все пойдет обычной колеею. Из лагеря отбудет Валленштейн, Чтоб на покое жить в своих владеньях, Охотиться, держать конюшни, строить, Ключи вручать придворным золотые, Устраивать пиры… ну, словом, станет Он королем в мирке своем ничтожном! И если осмотрительно и тихо Вести себя он будет, ни на что Не смея притязать, ему позволят Всегда казаться важною персоной. Да! Герцог Фридланд будет лишь одним Из выскочек, войною вознесенных И мимолетной прихотью двора, Которому ведь ничего не стоит Любого сделать князем иль бароном.Валленштейн
(встает, сильно взволнованный)
О силы неба, путь вы укажите Такой, чтоб он достоин был меня!.. Я тешиться надеждами не стану, Как краснобай или пустой мечтатель… Я не могу с беспечностью кичливой Сказать вслед ускользающему счастью: «Что ж, уходи, не нужно мне тебя!» Вдали от дел я мертв, опустошен. Все ж на любые жертвы я готов И всем рискну, чтоб крайностей избегнуть. Но заживо познать небытие, Блистательно начав, убого кончить, Попасть в разряд презреннейших существ, Поднявшихся по прихоти минуты, — О нет, пусть лучше обо мне с презреньем Потомки вспомнят, именем моим Преступника любого заклеймят.Графиня
Ужели в том, что ты задумал, Альбрехт, Есть что-нибудь противное природе?.. О, не давай ты мрачным суеверьям Брать верх над ясным разумом твоим! Враги тебя в измене обвиняют… Заслуженно иль нет, не в этом дело… Но ты погиб, когда не пустишь в ход Всю мощь свою!.. И слабое созданье, В отчаянии, силы напрягает, От гибели свою спасая жизнь. Неужто дерзость — отразить беду?Валленштейн
Как милостив ко мне был прежде Габсбург! Любил меня, ценил, я был ему Дороже всех. Кого так почитал Он из князей?.. И вдруг такой исход!Графиня
До мелочей все милости его Ты помнишь, но… забыл об оскорбленье! Ты ревностно ему служил. За это Как наградил тебя он в Регенсбурге? Любой ценой стремясь его возвысить, Ты на себя в Империи навлек Вражду сословий, ненависть народов, Проклятья всех, ты потерял друзей, Ты жил для одного лишь Фердинанда; И на него, на регенсбургском сейме, Где разразилась над тобой гроза, Ты все свои надежды возлагал… Но предал он тебя! Да, предал!.. В жертву Принес тебя надменному Баварцу! [22] Не говори, что он вину загладил, Вернув тебе всю отнятую власть. Он сделал это не по доброй воле, — Тут император уступил нужде, Иначе не призвал бы он тебя!22
В жертву // Принес тебя надменному Баварцу. — Максимилиан (1573–1651), герцог Баварский с 1573 года, с 1609-го — глава католической лиги, курфюрст (1623–1651 гг.), разбил 8 ноября 1620 года пфальцграфа Фридриха V, чешского «короля на одну зиму» («Винтеркёниг»), под Прагой, у Белой Горы; к нему перешел сан этого опального курфюрста, и ему досталась часть наследственных земель пфальцграфа (по Вестфальскому миру — Верхний Пфальц). В 1630 году на имперском сейме в Регенсбурге Максимилиан сплотил оппозицию Валленштейну и настоял на его смещении. Через два года (1632 г.) Валленштейн вновь стал главнокомандующим имперскими войсками и был наделен почти неограниченными полномочиями.
Валленштейн
Да, не по доброй воле государь Вернул мне власть! Ее употребить Во зло не значит обмануть доверье.Графиня
Доверье?.. Нет! Ты был необходим! Нагрянула беда, и не статисты, Не знать с ее пустыми именами Понадобились, — нет, напасть такая Не слов, а дела требует; в толпе Простых людей великого отыщет И у руля поставит; знай, бедою В сан полководца ты был возведен! Ведь до последней крайности монархи Услугами своих марионеток И рабских душ довольствуются; если ж Придет неотвратимое, то челядь Придворная им больше не защита, А твердая рука, могучий дух, Который сам себе законы ставит И признает один лишь договор: Державное веление природы!Валленштейн
Да, это правда! С самого начала Им было ясно, кто я. Тут обмана Быть не могло, — я ложью пренебрег, Своих стремлений дерзких не скрывая.Графиня
Нет, более того… ты был грозой, Себе был верен; и не ты виновен, А те, кто, трепеща перед тобою, Тебя такою властью облекли. Кто со своей природою в ладу, Тот прав, кто с ней в разладе — виноват. Ты был самим собой, когда с мечом Из края в край Германии носился, Все предавая пламени, когда Бич над землей немецкою занес, Глумился над порядками державы И попирал так дерзко все права Владетельных князей, а для чего? Чтобы султана своего возвысить! Что ж он тогда тебя не образумил, Тогда твою гордыню не сломил? Он, соблюдая выгоды свои, Скреплял своей печатью — злодеянья! Ужели то, что приносило пользу И молча одобрялось им, теперь, Когда во вред ему начнет свершаться, Достойно осужденья?Валленштейн
(встает)
О, это мне на ум не приходило… Да, Фердинанд моей рукой творил Любые беззакония в стране; И княжескою мантией облек Меня он за несчетные услуги, Что равнозначны были преступленьям.Графиня
Признайся же, что в распре вашей речь Идет отнюдь не о правах, о долге, Но об удобном случае, о силе! Настало время подвести итог Всем величайшим в жизни упованьям; И знаменья тебе благоприятны, Стечение планет сулит удачу, Они гласят с высот: «Пришла пора!» Ужели ты движенье звезд напрасно Весь век свой исчислял, квадрант и циркуль В ночь звездную из рук не выпуская?.. Ты небосвод и знаки зодиака Чертил на этих стенах, и вокруг Ты семерых властителей судеб Поставил молчаливых, полных тайны… Что ж, это все была одна игра? К чему ж ведут искусство и приборы? Пустое все, — в великий час решенья Созвездия безвластны над тобой!Валленштейн
(взволнованно ходивший взад и вперед, вдруг останавливается и перебивает графиню)
Скорей зовите Врангеля ко мне!.. Седлать для трех гонцов!Илло
Ну, слава богу!(Поспешно уходит.)
Валленштейн
Злой гений нас обоих покарает: Он гибель шлет ему через меня, Орудие его корыстных планов, Но точит нож и для моей груди. О, кто дракона зубы сеял, [23] тот Благого не дождется урожая! Знай, злодеянье, на свою беду, Вынашивает ангела отмщенья. Он мне не может больше доверять, — Мне путь назад отрезан. Будь что будет! Судьба всегда права, а наше сердце Ее велений ревностный слуга.23
…кто дракона зубы сеял… (греч. миф.) — Намек на Кадма, легендарного основателя города Фивы, столицы древнегреческой страны Беотии; о Кадме мифы повествуют, что он убил дракона и посеял зубы его, из которых тотчас же выросли вооруженные воины; между ними завязалась битва, и все они погибли, за исключением пятерых, — образное воплощение мысли о гибельности братоубийственных национальных раздоров и междоусобиц.
(Обращаясь к Терцки.)
Веди скорее шведа в кабинет! Гонцы приказ получат от меня. Октавио ко мне!(Графине, которая смотрит с торжествующим видом.)
Не торжествуй!.. Не искушай завистливого рока. Не терпит ликованья он до срока. Ему вручаем семя, — и в свой час Ростки добра иль зла взойдут для нас.(Уходит.)
Поделиться с друзьями: