Смерть во имя Империи

К счастью, ни Собун, ни Анариэль не заметили его странного поведения. Первая списала его на ожидание ответа на, фактически, предложение продолжить знакомство и укрепить связь друг с другом и пыталась понять, как теперь реагировать, учитывая, что на первую встречу Цесаревич привел с собой девушку. Вантхэджа с самого начала не питала никаких иллюзий насчет дружеской встречи. В Империи она не собиралась надолго задерживаться, быстро оценив повзрослевшего Огнеслава и перейдя к другим кандидатам на Сливовый престол, а уже потом выбирать из них лучшего. Сейчас сложилась такая ситуация, что на рынке багрянородных невест образовался дефицит, и упускать такую возможность принцессе не хотелось. Она желала для своей державы самого лучшего правителя, при этом не поставив под угрозу ее суверенитет, что в случае с Цесаревичем было практически невозможно. Но сейчас еще больше она хотела понять, что на уме у Огнеслава. Как расценивать присутствие здесь княжны Анариэль? И предложение встретиться в небесной столице. Снова втроем? Какой смысл?

Сама Анариэль пока не особо вслушивалась в беседы старых друзей и интересовалась больше не Цесаревичем, а необычным окружением.

А Огнеслав тем временем все с большим удивлением вглядывался в лица музыкантов и солиста, выходящих на сцену. И чем дольше он смотрел, тем больше не понимал, что происходит.

— Здравствуй, Нескучный! Здравия желаю, Ваше Императорское Высочество! Мы группа новая, так что простите, если что. Ха-ха-ха, — глубокий и сильный голос раздался со сцены. — Сегодня для таких уважаемых гостей мы исполним лучшие свои песни. Первая из них «Вперед, Империя»!!!

Музыканты спокойно настраивали инструменты и одаривали всех приветливыми улыбками. Невысокий и белоглазый сиртя-солист с недлинной окладистой бородкой естественно приветствовал публику. И ничто в нем не выдавало командира тайного конвоя Его Императорского Высочества Великого Князя и Цесаревича, принадлежащего к Охраной службе МГБ карающего в чине судьи.

Глава 9. Допрос и домыслы

Половина тысячелетия минула со времен обновления нашего мира. Память былой эпохе хранится лишь в головах немногих очевидцев и закрытых архивах. Какие тайны скрыты в них? Какие знания о чудесах или ужасах прошлого? Попытаемся сегодня это выяснить… Петроградская газета. № 82 от 19.02.501

— Ну, рассказывай, мил друг, что тебя привело в наши края? — мягко спросила Катерина, опускаясь на жесткое кресло.

Обращалась она к сидящему напротив нее, прикованному к черному железному трону существу. В полумраке подвала Московского отделения Карающего тариката оказался заключен невинного вида светловолосый альв. Взгляд его голубых глаз метался по тесной комнате, уши нервно дергались, реагируя на любой шорох, лицо полно отчаяния и непонимания происходящего.

— Я… Я н-не понимаю, почему Вы задержали меня, ва-ваше высокопревосходительство, — проблеял заключенный. — Я просто певец. Родился в Альфхеймском княжестве в триста восемьдесят девятом году, уроженец Империи! Моя хорошая знакомая, Алена Роднина, солистка группы Седьмой Голос, пригласила наш коллектив на свой концерт в Нескучном театре, проходящий сегодня, прямо сейчас. Я не понимаю, почему нахожусь здесь…

— Конечно, конечно, — благожелательным тоном сказала Десница. — Наш тарикат всегда забирает невинных агнцев Божьих, дабы застращать народные массы и так далее. Ваша необычная общественная позиция давно вызывала подозрения, однако, к несчастью, карать смутьянов лишь по политическим соображениям законодательство Империи не дозволяет, вопреки всем вашим высказываниям… И к моему великому сожалению.

— Тогда почему я здесь?! — нервно возопил альв, бессильно трепыхаясь в кованых тяжелых цепях.

Катерина откинулась на спинку кресла, скрестила ноги, приняла самую расслабленную позу. В сумраке темницы хорошо было видно, как на ее длинные ресницы падают багряные блики от пламени, пляшущего в глазах Десницы. Но сколь прекрасна Катерина, на столько же она была и опасна. Альв под взором этих очей сжался и затих.

— Глупо, Эгиль Сванхвит, крайне глупо с Вашей стороны было приближаться к Его Императорскому Высочеству. На что вы надеялись, Вейланд? — все так же мягко вопрошала Катерина.

Но от ее слов собеседника буквально скрутило судорогой. Гримасы на лице сменялись одна за другой: от ненависти до отчаяния.

— Не сдержан, как и все демоны, — самодовольно усмехнулась Десница, ослабив эмпатическое давление на заключенного.

— Проклятая с-с-с… — попытался выругаться альв, но его снова скрутила судорога.

Молодой парень представлял собой жалкое зрелище. Суставы глухо хрустели и, как дряхлая ткань, трещали мышцы. Демон, которого впустил в себя альв, рвался на свободу, но встречал лишь непоколебимую стену сейда Катерины.

Вейланд — демон не имеющий собственной плоти, неуязвимый для оружия и обычной магии, порабощающий души и причина одержимости этого альва.

— Хватит, Вейланд, ты ведь сам себе доставляешь мучения, слишком вжился в этого паренька, поглотил его душу и накинул на себя ее остатки. Хватит калечить его тело, как же мы будем говорить, если ты, — Катерина бесстрастно посмотрела на злорадный кровавый оскал одержимого и кусочек плоти, выпавший из его рта, — откусишь себе язык… Хочешь меня позлить?

Безумный смех был ей ответом. Однако он быстро прервался — Катерине вовсе не нужна была физическая оболочка, главное, что сам демон остался в ее руках, остальное можно сделать с помощью сейд.

Эта магия, словно тихие волны тумана, оплетает своими тенетами дух противника, лишая его воли, подчиняя сознание. С помощью сейд можно было выудить всю информацию, которая была нужна карающему. И даже сильный демон Бездны, широко известный в Империи благодаря своим преступлениям, не мог противостоять воле Десницы. Катерина не стала расшаркиваться с Вейландом, сломила его волю и стала мерно переписывать память демона на кристалл кварца. Подобные камни использовались в тарикате в качестве хранилища информации. Деснице понадобилось не больше получаса, чтобы сделать слепок сознания демона, и еще столько же, чтобы с помощью некромагии выудить остатки воспоминаний из умершего тела альва.

Наконец, устало выдохнув, Катерина с жалостью посмотрела на то, что осталось от Эгиля, неплохого музыканта и певца, хоть и противника монархии, но хорошего паренька, ступившего на скользкую дорожку из-за юношеской горячности. В нем до сих пор был заключен демон, но прежнего альва уже не вернуть, несмотря на все старания целителей. Тело можно восстановить, можно излечить душу, но нельзя создать ее заново.

— Штальс, Эгиль Сванхвит был публичной личностью. Как много у него поклонников? Насколько он известен? — спросила Катерина у карающего в ранге законника, который сейчас исполнял роль секретаря.

— Несколько тысяч. В последнее время их группа стала набирать популярность, так что точное число назвать затруднительно. Кроме того, в связи со своими политическими взглядами, он имел поддержку ряда оппозиционных организаций.

— В таком случае, восстановите тело и обставьте его гибель под несчастный случай, и поправьте воспоминания тем, кто может начать что-то подозревать. Истинные причины знать не стоит, покушение на Цесаревича раскрывать нельзя, как и то, что в Империи снова завелись одержимые, — Катерина одновременно с указаниями бегло просматривала полученную от демона информацию и все сильнее хмурилась. — И еще, у Вейланда могли быть подельники. Нужно передать всем управлениям, чтобы карающие более пристально всматривались в прохожих. Этих одержимых сложно заметить. К сообщению приложить основные характеристики нового вида одержимости. Ими так же поделиться с витязями. Исполнять.