(Двумя перьями об одной любви)

Предисловие

Положи меня, как печать, на сердце твоё,

как перстень, на руку твою:

ибо крепка, как смерть, любовь;

люта, как преисподняя, ревность;

стрелы ее - стрелы огненные;

она - пламень весьма сильный.

Библия. Книга Песни песней Соломона

Когда я стала думать над предисловием к

этой необычной книге, первыми пришли в

голову библейские возлюбленные: Соломон и

Суламита (так пишется ее имя в Священном

Писании) и уже потом « Суламифь » Куприна.

В сороковые-пятидесятые годы прошлого

века Библия была раритетом из раритетов.

Именно один из первых « возвращенцев » ,

Александр Иванович Куприн, донес до нас,

молодых, эту благоуханную поэму в прозе.

« Избранное » Куприна - в поощрение робкой

реэмиграции - вышло большим тиражом.

Каждый дотошный книгочей мог купить, достать,

взять в библиотеке.

Герои книги, которую вы держите в руках,

тогда и формировались как личности. Фазиль

Искандер - сначала в Сухуме, потом в Москве,

Антонина Хлебникова, на десять лет моложе

его, москвичка до мозга костей, девочка с

Тверского бульвара, не отставала от своего суженого:

много читала, пробовала писать, благо

Литинститут был по соседству: он на Тверском,

25, а она жила с родителями и братом в

доме номер девять.

Но « учиться на поэта » не пошла. Решила

стать экономистом. Отчасти под влиянием

старших, уважавших « положительные профессии

« а более всего, думаю, по трезвом размышлении,

ибо родилась умной и скромной.

Вон сколько поэтов развелось: идешь мимо

писательского вуза - сквозь прозрачную изгородь

видишь тучи абитуриентов со всей страны.

Многие ли из них пройдут большой творческий

конкурс, многие ли выдержат другой,

решающий конкурс - на профпригодность?

Ведь в литературу входят единицы...

Однако суженый ее, с кем встреча еще

впереди, как раз и окажется одним из этих

редких « единиц » . Значит, ей повезло? Это -

как смотреть. Творческие люди, особенно

если очень талантливы, - тяжелые представители

хомо сапиенс. Во-первых, самоеды: то

им не пишется, то написанное их не устраивает,

а кто виноват? Прежде всего, ближайшее

окружение. То, наоборот: чувствует ав6

тор, что вещь удалась, писал - как на крыльях

летел, а что же критики? Правда, один похвалил,

даже публично. Зато другой морду воротит.

Может, он такой кислый от несварения

желудка? Но сверхчувствительный писатель

всё принимает на свой счет. И эти вечные

ножницы между авторским и внешним восприятием.

Хвалят не за то и ругают не за то!

Их бы за его письменный стол! Прочитали

бы семь редакций одного и того же - спесь с

них, глядишь, и слетела бы...

Всем нужен преданный понимающий друг.

Но как он нужен творцу книг - этого беглыми

словами не передашь. Даже если раскритикует

твой опус, - любя, конечно, только любя,

потому тут незаменима женщина, лучше всего

жена, - это же стимул для дальнейшей работы!

Можно с ней поругаться, раздраконить

её за невежество, за предвзятость, - но ведь

это первый читатель, свой в доску, цены ему

нет. Вот и рыщут писатели в поисках такой

женщины, и сведущей в литературе, и с безошибочным

художественным вкусом, и с чувством