Снежная Королева

Где это загадочное «там» я тоже не поняла, но серьезный тон отца и его тревожный взгляд заставили меня пообещать, что если подобное повторится, я сразу расскажу ему обо всем и никому больше.

Подобные «видения» случились у меня еще несколько раз, и, как бы мы с папой не пытались скрыть мои «способности», ничего не выходило. Однажды все произошло на виду у всего класса, как раз в тот момент мы находились в походе. Мне было лет двенадцать, но друзей у меня так и не было, не случилось как-то. Но получилось так, что мне понравился мой одноклассник. Веселый мальчишка, любимец учителей и всех девочек из нашего класса. Мои робкие попытки подружиться были высмеяны девчонками, а он и не заметил. На худенькую, костлявую девчонку с седыми волосами никто не смотрел, как на объект дружбы или обожания. А все потому, что в классе была она.

Нет, не так, Она! Леночка Зуева. На нее обращали внимание все мальчики из нашего класса. Это сейчас мне смешно, а тогда это огорчало и раздражало меня. Леночка обладала золотистой косой ниже плеч, томным взглядом голубых глаз и милым ротиком, чаще всего с придыханием произносящим «о». В голове у милого создания не было ничего, кроме нарядов, которые ее мама, продавец в сельском магазине, каким-то чудом могла «достать». Впрочем, это не мешало Леночке быть отличницей и любимицей учителей. В период, когда односельчане с трудом могли купить элементарные продукты, вроде соли, сахара или стирального порошка, не говоря уже об одежде и обуви, местная «звездочка» ходила в новомодных «мальвинах» и чудесных китайских платьицах, что для нашего сибирского захолустья было высшим шиком. В этих модных джинсах она и отправилась в поход с классом, вызывая у девчонок зависть, а у мальчишек… Ну о чем могли думать мальчишки в их возрасте, глядя на расфуфыренную девчонку?… Конечно, каким образом ей в эти джинсы закинуть огромного майского жука или скользкую лягушку, которую ловили впятером у ручья час назад.

Естественно, они довели бедную Леночку, а заодно и учительницу, до нервного срыва, успокаивать который оказалось некому. Пока одна ревела в три ручья, а вторая громко отчитывала провинившихся мальчишек, я спокойно сняла жука с ее плеча, заявив, что он больше испугался воплей двенадцатилетней дылды.

Думаете, она сказала мне спасибо? Нет, вытерев слезы, она начала орать на меня, обзывая и толкая в грудь, словно во всем была виновата одна я, посадив этого треклятого жука ей за шиворот. Что произошло дальше, я не помнила, но очнувшись, я заметила, что над поляной повисла гнетущая тишина, что даже стрекота насекомых и шума листвы не было слышно. Все, включая учительницу, смотрели на меня с нескрываемым ужасом. А Леночка так и вовсе лежала без сознания в объятиях того мальчика.

Я сорвалась на бег, пытаясь скрыться с их глаз, не думая о том, что могу заблудиться. Но я дочь своего отца, он часто брал меня с собой в лес, поэтому эти места я знала очень хорошо. Домой вернулась затемно, чтобы ни у кого не возникло вопросов о том, почему я вернулась раньше класса. Все это время я просидела в сарайчике, где наш школьный сторож прячет свой хозяйственный инвентарь. Я видела, как мои одноклассники вернулись из похода, что учительница им что-то рассказывает и объясняет. Все разошлись по домам, а Лену вызвался проводить мой одноклассник. Мне стало горько и обидно.

В дом я вошла с другого входа, который вел от сарая. В коридоре было темно, и только свет, горящий на кухне, немного освещал его. Я застыла, понимая, что отец там не один. Осторожно, чтобы не выдать себя, я заглянула туда, заметив, что напротив папы за столом устроилась наша классная руководительница. Она что-то рассказывала хмурому отцу, при этом тон ее был далек от извиняющегося.

— Я не знаю, что в голове у вашей дочери, Михаил Иванович, — обвинительно произнесла Ирина Витальевна, — что можно чувствовать по отношению к милой девочке, чтобы сказать ей, что умрет она ночью? Задохнется от шарфика? Что за бред?! Настоятельно рекомендую вам ограничить чтение вашей дочерью детективов, — ее взгляд возмущенно метнулся на лежащую на столе книгу Агаты Кристи, которую иногда читал отец в свободное от работы время. Меня же подобные истории не привлекали, хватало тех «ужастиков» увиденных во сне или при случайном контакте с людьми. При этом видения начинались только тогда, когда я хотела увидеть или, как случилось с Леной, испытывая сильные эмоции к человеку. Не обязательно гнев или ненависть. Со временем я научилась скрывать это, и папе не говорила, кроме тех случаев, о которых рассказала и которые сбылись.

— Ну, у моей дочери в голове хотя бы есть мозг, — спокойно заговорил отец, а я осторожно выдохнула. Можно надеяться, что наказание не будет слишком суровым, папа меня все-таки любит больше.

Я стояла в темном углу, и из кухни меня видно не было, но я была уверена, что отец знает, что я стою здесь.

— Она одна… одна! добралась до дома, пока Вы продолжали экскурсию по лесу. Мой помощник встретился вам по пути? — учительница понуро опустила голову и кивнула в ответ. — Вы подумали о том, что Даша просто могла заблудиться?

— Но она же пришла? Вы же сказали…

— Сказал, — сурово глянул в мою сторону отец, — она с маленького возраста была со мной в лесу, поэтому неплохо умеет ориентироваться на местности, но это не отменяет того, что вы, Ирина Витальевна, не побеспокоились о том, что ребенок ушел один.

— Но мы пытались ее позвать, — робко возмутилась учительница, не смея поднять на папу глаз. На какую-то долю секунды мне стало ее жаль. По себе знала, что разочаровать отца своим проступком легко, а вот заслужить его прощение практически невозможно.

— Мне рассказали, как вы весело провели время, — припечатал отец, смотря на нее с холодным безразличием. Раньше мне казалось, что наша учительница нравится папе, но теперь в этом я не была уверена. — Мой помощник сообщил мне, что вы приглашали его разделить с вами обед. Так? Так. Максим не просто так вам встретился, я просил его присматривать за вами, чтобы ничего не произошло. А когда он не обнаружил среди вас Дарью, то пошел искать ее. Но даже это не показалось вам странным, верно? Вы пришли ко мне с претензией, что моя дочь наговорила гадостей, начитавшись книг? А как бы вы сейчас смотрели мне в глаза, если бы Даша еще не вернулась?

Даже с моей позиции была заметна мертвенная бледность учительницы, похоже, она только сейчас полностью осознала всю глубину ж… ой папа мне бы сейчас всыпал за такие слова. При этом папа говорил спокойно, даже не кричал. Наверное, уже успокоился, но мне расслабляться было рано. Ведь я не сдержала своего слова и проговорилась о своей тайне.

Отец имел право так разговаривать с ней. Пусть и негласно, но он поддерживал порядок в нашей деревне, практически исполняя роль участкового, который давно уже забыл сюда дорогу, свалив однажды на папу свои обязанности.

Ирина Витальевна ушла из нашего дома, а я проворно скользнула из темноты коридора, шагнув навстречу суровому взгляду отца. Он сидел у окна за столом, начищая до блеска бляху на армейском ремне. Широком, кожаном и очень крепком. Папа прошел Афган и был еще в нескольких «горячих точках», говорил, что это его талисман.

— Пап, я… правда не хотела, просто так получилось, — прошептала я, опустив голову. Папа молчал, монотонно натирая металл до блеска, но в повисшей тишине звенело его негодование, — я сильно разозлилась, не смогла сдержаться. И Антон… он так смотрел на Ленку, что мне хотелось… мне…

— Хватит мямлить, — рыкнул отец, отчего я невольно вскинула голову, вытягиваясь в струнку. — Что?…

— Точно не помню. Лет двадцать. Наркотики, — отрапортовала я.

Да, в свои двенадцать я уже знала это страшное слово, видела, что они делают с людьми. Увидела случайно, когда папе пришлось взять меня с собой в город по делам. К тому парню я сама бы никогда не подошла, не прикоснулась, но он сам схватил меня за руку, пытаясь похитить, чтобы потом стребовать с папы денег на очередную дозу. Это был племянник нашей соседки, и он знал меня и папу. Я даже испугаться не успела, когда видение его скорой смерти накрыло меня. Я увидела его, корчащегося от ломки в вонючем тупике, среди серых стен зданий. Он должен был умереть через два дня, захлебнувшись в грязной луже под собой.