Снежный путь

— Так чего и «БВ» тогда не принесла?

— А я тебе не нанималась. Что смогла, то смогла.

— Или что посчитала нужным?

— Может и так.

— А может и мутанты не просто так активизировались? Тебе ж нужно, чтобы я понял — кто я есть на самом деле…

— Скотина.

— За что взял, за то продал. Что ещё?

— А ещё — твоё время выбирать. Здесь нет моей охраны, никого вообще. Только ты и я. Если хочешь убить — убей.

— Здоровая мысль. — Согласился Охотник и потянул из-за голенища устрашающий боевой нож. Святая отступила на шаг.

— Ты убьёшь меня после всего, что я для тебя сделала?

— Я учёл твои рассказы. — Спокойно ответил на это Охотник. — Но пока у меня есть возможность действовать по двум сценариям. Если мой сценарий, который пока базируется больше на рассказах Старейшин, окажется неверным, я погорюю по тебе. А если что, то остаётся ещё Старик, и ещё один Фантом. Я верно всё понял?

— И ты посмеешь?

На этот раз вместо ответа Охотник просто бросил нож. Тот угодил даже не делавшей попыток увернуться Святой прямо в левую часть груди, и она рассыпалась золотистыми искрами, которые медленно стали оседать на белый снег. Но Охотник готов был поклясться, что это случилось за мгновение до того, как лезвие ножа вонзилось в неё. Сам же нож пролетел ещё метров двадцать и провалился в снег.

Он покачал головой и пошёл за ножом. Она всегда была слишком самоуверенной. И всегда пыталась крутить людьми. Потому и расстались, что он послушно крутиться не хотел. А она была очень красивой и могла позволить себе выбирать. Так и получилось, что два паука не ужились в одной банке. Тем более, что каждый из этих пауков имел своё собственное представление о том, как нужно добиваться поставленных целей.

Он достал нож, разбросав снег, протёр лезвие от запорошивших его снежинок и сунул в ножны за голенищем. Потом подошёл к тому месту, где только что стояла Святая, поднял ружьё, вогнал в разъём батарею и щёлкнул предохранителем, одновременно являвшимся активатором подачи энергии. На маленьком табло возле приклада вспыхнула надпись. Но не обычное, достаточно крупное и хорошо различимое «ARMED», а что-то другое, более мелкое. Охотник приблизил табло к глазам и прочитал: «Self destruct in 10… 9… 8…»

Он забросил ружьё так далеко, как только мог, и ещё до того, как оно упало в снег, со всех ног помчался в противоположную сторону, мысленно продолжая счёт. Досчитав до нуля, он бросился наземь и закрыл голову руками. И тут же горячая волна распылившейся в окружающее пространство плазмы прошлась по нему. Запахло палёной шерстью. Охотник сразу, от греха подальше начал кататься по снегу. Когда он встал, чертыхаясь и отплёвываясь, он увидел, что к нему бегут его спутники. Ещё издалека он показал им жестом, что с ним всё в порядке, а сам пошёл к саням.

Сани оказались наполовину выгоревшими с одной стороны и основательно оплавленными с другой. Ему показалось, что над снежной равниной пронёсся лёгким ветерком еле слышимый призрачный смех.

— Что случилось? — Спросил подбежавший Хаим, с трудом переводя дыхание.

— Подарочек нашей общей знакомой взорвался.

— А она сама где?

— Шлёпнул гадину.

Хаим и Сара застыли двумя меховыми изваяниями.

— Но она же… она же… она… — Потрясённая Сара не находила слов.

— Что она? — Охотник глянул на неё с полным равнодушием.

— ОНА — СВЯТАЯ!!!

— Для кого как. — Спокойно ответил Охотник. — Но можешь мне поверить, — продолжил он, одновременно снимая лямку уцелевших саней с несопротивлявшегося по причине полного морального ступора Хаима, — она тоже вынуждена была садиться, чтобы не замочить ног.

Перекинул лямку через плечо и пошёл к Горам. Его же спутники пришли в себя только тогда, когда Охотник стал казаться маленьким комочком шерсти на белой скатерти. Они сорвались с места и в меру сил побежали за ним, увязая в снегу.

— Он сумасшедший! — На бегу крикнула Сара Хаиму.

— Абсолютно. — Согласился тот.

А Охотник уходил всё дальше и дальше ровным размеренным шагом и никто, ни люди, ни звери, ни мутанты, не мог себе представить — как ему погано на душе.

Часть пятая НАКОПИТЕЛЬ

Глава 1. Битва в Горах

— Зачем ты убил её? — Спросил Охотника Хаим на последнем перед Горами привале.

— Закрывала мне обзор. — Буркнул тот в ответ.

— А всё-таки?

— Ну тебе-то что за интерес? Какая тебе разница? — Охотник не хотел разговаривать и поднятая тема его раздражала, возвращая к недавним событиям, о которых он как раз старался не думать.

— Большая разница. Ты убил не мутанта, не тварь какую-нибудь, не даже просто человека. Ты убил Святую.

— Были причины. И тебе об этих причинах лучше не знать.

— Ладно. То, что у вас имелись там какие-то свои дела, я ещё могу понять. Вся эта история с тобой сама по себе очень странная, но… Она жила для Ковчега, приносила ему огромную пользу, исцеляла даже безнадёжных… Что теперь будет с Ковчегом, с его людьми, ты об этом подумал?

— Нет. — Честно ответил Охотник. — Об этом я как раз и не думал. Но теперь, раз ты поднял эту тему, скажу так: Ковчег существовал и до Святой. И, насколько я понял, существовал вполне успешно. Стоит предположить, что и теперь с ним ничего особого не случится. Разве что добытчики и воины станут более осторожными, да все вместе будут больше беречь своё здоровье. К тому же, — Охотник хищно ощерился, — можешь мне поверить: что касается Падре, то лично ему я оказал офигенно большую услугу.

Хаим склонил голову и задумался.

— И что тебе за горе? — Продолжил Охотник. — Что тебе до Ковчега?

— Я понимаю, к чему ты клонишь, — ответил Хаим, — к тому, что нас там чуть не казнили, так? И ты прав, этого я не желаю принимать до сих пор. Но дело в том, что как бы то ни было, мы родились там, выросли… Ковчег — наш дом. Понимаешь?

Теперь склонил голову Охотник.

— Наверное не понимаешь. — Хаим вздохнул. — У тебя… Где твой дом, а? В Городе Надежды? Или где? Знаешь ли ты, что это такое?

— Нет. Я… не помню…

— И как ты живёшь с этим? Как ты живёшь без корней, без места, которое ты можешь назвать своим, если не домом, то просто своим?

— А вот так и живу. — Огрызнулся Охотник. — День за днём. Где накормили — там и дом. Где пригрели — Рай. Кто, — он посмотрел на Псов, — не предаст, из подлости ли или из благих побуждений, — тот и друг. Которая дарит поцелуй — та и жена. Чем плохо? Тем, что мне нечего терять? Тем, что я ни к чему не привязан, кроме минимальных своих потребностей и потому почти свободен?